В поисках «голубой земли»
Шрифт:
В Европе драгоценным камням тоже приписывали чудесные свойства. Епископ Марбодус фон Реннес писал в XII веке: «Сапфир укрепляет надежды, дает силы, бережет от обмана, смарагд награждает даром предвидения, хризолит олицетворяет мудрость, берилл — супружескую любовь, сардоникс — безупречную чистоту души, но одновременно и беспокойство, досаду, которые отгоняет сердолик, с хризопразом связана совершенная любовь, с аметистом — покорность, а с гиацинтом — ангельски чистый образ жизни, яшма защищает от болезней».
Счастье тому, у кого в нужное время и в соответствующих обстоятельствах оказывался нужный камень! Даже не все князья, у которых было немало украшений,
Как мы уже говорили, Париж воспринял сообщение о находке алмазов в Южной Африке довольно скептически. Людям трудно было поверить, что эти редкие камни, о которых сложено столько легенд, тысячами лежат в африканских пустынях. Было известно, что алмазы добываются в Индии и Бразилии. В середине XIX века они были обнаружены также в Австралии. На парижских рынках иногда появлялись и алмазы с Урала.
Буров меньше всего огорчало недоверие, с которым европейцы отнеслись к находкам в Африке. Они были против нашествия искателей приключений. Об этом, в частности, говорит такой факт: буры скрыли, что в 1854 году в районе Претории некий Марэ обнаружил золотую россыпь. Произошло это совершенно случайно, когда Марэ хотел врыть столб у себя в конюшне. Буры опасались, что на них снова обрушится лавина чужестранцев, которые в один день уничтожат создававшиеся десятилетиями традиции, обычаи и порядки. Но как часто бывает в таких случаях, события, несмотря на упорное сопротивление тех, кто пытался сохранить традиции, развертывались своим чередом.
Находка на ферме «Де Кальк» притягивала все новых и новых искателей счастья. В районе реки Оранжевой в 1870 году проживала всего тысяча жителей, которые рыли шурфы, просеивали речной песок, а затем промывали его в реке с помощью приспособления, похожего на большое блюдо. Встряхивая его, они освобождали породу от глины и песка и жадно смотрели на оставшиеся кристаллы кварца в надежде увидеть алмазы. Такие поиски продолжались недели и месяцы, но эта тяжелая работа не приносила никаких результатов.
Однажды в конце 1870 года один из таких неудачливых искателей проходил мимо фермы, принадлежавшей буру Ван Вику. Жена этого скупого на слова фермера была известна во всей округе своей болтливостью. Каждый, кто приближался к их дому, должен был выдержать словесный поток этой энергичной женщины. Чем охотнее он выслушивал ее, тем щедрее фермерша накрывала на стол.
Нашему старателю тоже пришлось выдержать это испытание. Он узнал все подробности о жизни обитателей фермы, все новости о соседях, поведала ему хозяйка также о своих домашних заботах: надо снова подправлять переднюю стену, потому что дождь постоянно размывает глину, из которой она сделана, и на ее поверхности остаются только маленькие сверкающие камешки, но и они постепенно отваливаются.
Во время разговора фермерша задумчиво вертела в своих натруженных руках один из камней, которые выкрошились из стены.
Гость сразу понял, что фермерша держит не что иное, как алмаз, который он так долго и безуспешно искал. Однако старатель сумел скрыть радостное возбуждение и как можно спокойнее проговорил:
— Может быть, попалась никудышная глина? Где вы ее брали?
— Да здесь, на краю большого оврага, за нашей фермой.
Вскоре гость ушел, а в сумерках вернулся с другими старателями к тому месту, недалеко от фермы, где ее обитатели брали глину. К
Таким образом было обнаружено одно из самых крупных месторождений алмазов — Дютойтспен. Оно было названо по имени бывшего владельца фермы Абрахама Поля дю Тойта.
В начале 1871 года на ферме Балтфонтейн, расположенной поблизости от Дютойтспена, были открыты новые месторождения алмазов. В мае того же года недалеко от фермы, принадлежавшей братьям Де Бирс, было найдено еще одно месторождение.
Де Бирс продали ферму за 130 000 золотых марок. Новые владельцы разделили ее на участки, заработав на этом несколько сот тысяч марок. Имя прежних владельцев фермы осталось в названии самой крупной и могущественной алмазной монополии в мире, которая и в настоящее время безраздельно господствует на алмазном рынке капиталистического мира.
21 июля 1871 года почти случайно было сделано еще одно открытие. Уже известный нам Атерстон много раз обращал внимание старателей на группу холмов, поросших колючим кустарником. Но никто не хотел принимать всерьез его слова. Как-то охотник по фамилии Роустон сделал привал на одной из этих вершин. Он задумчиво брал камни и бросал их вниз. И вдруг что-то блеснуло! Роустон сразу понял, что это алмаз. Охваченный азартом, он принялся копать землю и скоро нашел новые алмазы. В тот день Роустон обнаружил крупнейшее в мире месторождение алмазов. У копей Колесберга берут свое начало кимберлитовые рудники, названные так по имени расположенного невдалеке алмазного города Кимберли, который вырос в глуши можно сказать за ночь.
В этом же году было открыто и месторождение в Коффифонтейне. За два года искатели счастья нашли еще шесть месторождений, что вызвало революцию в добыче алмазов.
Когда один из первых алмазов был показан в парламенте в Капштадте, секретарь по колониальным делам патетически воскликнул: «Господа! Это та скала, на которой покоится будущее процветание Южной Африки».
«Алмазный бум» имел значение не только для Южной Африки. Благодаря ему высокоразвитая алмазошлифовальная промышленность Европы, и прежде всего ее главный центр — Амстердам, получила невиданное количество необработанных алмазов. Никогда раньше в столь короткий срок из недр земли не добывалось такого количества драгоценных камней.
Поэтому первая половина 70-х годов прошлого столетия получила название «капские времена» [3] и вошла в историю как период необычайного подъема добычи алмазов. Для одних эти годы обернулись увлекательными приключениями, удачей и богатством, для других — нечеловеческим трудом, болезнями, смертью.
Большая драма калифорнийского Сакраменто повторилась под горячим солнцем на юге Африки.
3
Алмазы в это время поступали в основном из Капской колонии. — Примеч. пер.