В поисках идеального потока. История Производственной системы Росатома
Шрифт:
– История ПСР на Машиностроительном заводе началась в 2008 году. Незадолго до этого я стал директором по производству и ничего на тот момент не знал ни о TPS, ни о бережливом производстве вообще.
Николай Антонов
Надо сказать, что у завода всегда была активная международная жизнь. На тот момент МСЗ половину своей продукции изготавливал для зарубежного рынка ядерного топлива. Мы делали ТВС (тепловыделяющие сборки) для станций российского и западного дизайна – поставки шли в Швейцарию, Великобританию, Швецию, Германию. Привыкли считать себя лучшими и с гордостью рассказывали почему. Я бывал на зарубежных предприятиях по производству твэлов и ТВС и видел, что мы никому не уступаем. Мы всегда ставили качество во главу угла. ТВС – это дорого, это ответственно, потому что отправляется в ядерный реактор.
К нам приезжали и технические специалисты, и сотрудники посольств, и журналисты, и делегации реальных и потенциальных покупателей. Обычно мы всех приводили в самую красивую точку завода – на линию по производству твэлов. Незадолго до приезда японского консультанта мы показывали ее Владимиру Владимировичу Путину, там бывали министры, губернаторы. Всех впечатляло, всем нравилось.
Да и как могло не понравиться? Эта линия – предмет нашей гордости. Ее разработали инженеры Машиностроительного завода.
В 2009 году к нам приехала делегация из Японии во главе с господином Хаяси. Мы привели их на эту линию. Хаяси рассказывал об остановках, о выработке, о визуализации и сразу предлагал решения. Показали ему камеру с установкой для снаряжения твэлов топливными таблетками – образцовую, очень красивую.
– Почему такая большая? – вдруг спросил он.
Ну как ответить? А почему нет?
– Почему у вас лежит столько запасов, зачем они вам?
Как зачем? Вдруг эта линия встанет, и процесс остановится?
– Вы переходите с одного обогащения урана на другое. За сколько времени вы делаете этот переход?
Поясню, что имеется в виду. Доля изотопа 235 в уране может быть различной, то есть твэлы в ТВС для разных реакторов бывают с разным обогащением по урану-235. Параметры нужно выдерживать очень строго – это критически важно. Так за сколько происходит переход? Отвечаю: «За смену». Хаяси: «Ответ неверный. Все должно исчисляться в минутах». Это вызвало шок. Для перехода надо таблетки с другим обогащением убрать, все зачистить – пылесосом и руками, контрольно-измерительные
Хаяси тогда посоветовал заснять весь процесс на видеокамеру и посмотреть, как работают люди. Мы это сделали и увидели сразу очень многое: бесконечные перерывы, двухчасовое ожидание ОТК и прочее.
Потом Хаяси побывал и в других цехах. И везде спрашивал, зачем нам так много продукции на местах. Помню, приходим в цех порошков. Там стоит огромный смеситель – около трех кубов, куда загружается для смешивания порошок из шести контейнеров. Это делается для того, чтобы получить однородный продукт – дальше идет производство таблеток, и очень важно, чтобы порошок был неизменного состава. Хаяси спросил про размер партии. Начальник цеха, явно не настроенный на общение, ответил, что размер партии определяется размером смесителя. Это был плохой ответ.
Цех 46 (теперь цех #55)
Хаяси промолчал, но я уже понимал, что 3 тонны – много, если требуется изготовить 1,5 тонны таблеток, что размер партии должен быть таким, чтобы это состыковывалось с потребностью следующего передела. Получается, первый же визит японцев был обучением на месте. Именно тогда пришло понимание, что бережливое производство на МСЗ – это всерьез и надолго.
Конечно, сначала было недоумение: как мы можем жить без запасов? В то время, если начальника цеха хотели хорошо охарактеризовать, его представляли как надежного, у которого на складе все есть. Запасливый – молодец, нет запасов – значит, все прошляпил. И тут вдруг говорят, что запасы – это плохо.
Обстоятельства сложились так, что нам пришлось заняться запасами не откладывая. Примерно в середине года завод покупал урановое сырье. Большую часть времени мы, конечно, работали с тем ураном, что давал ТВЭЛ, но часть урана по некоторым контрактам приходилось покупать самим. Это дорого, а выручку по таким контрактам мы получали в конце года. То есть для закупки нам нужно было взять кредит, который потом гасился из тех денег, которые приходили в конце года. В 2010 году Олег Васильевич Крюков, генеральный директор завода, дал задание сделать так, чтобы кредит брать не пришлось.
Стали думать, как быть. У нас была система планирования, которая мне не нравилась. Работала она так: представьте четыре передела – порошок, таблетки, твэлы, ТВС. Уровень запасов между переделами, как правило, был до полутора месяцев. Порошок возили на склад, откуда его забирали по мере необходимости, и так по всем переделам. Я и до приезда японцев задумывался, зачем с такими запасами работать, а тут появился хороший повод изменить систему. Если раньше планировали по месяцам, то сейчас мы решили связать все суточными графиками.
И сразу получили результат, уменьшив уровень запасов между переделами твэл и ТВС – здесь запасы самые дорогие – с полутора месяцев до двух дней.
Параллельно мы решили провести эксперимент. Выбрали одну из поставок топлива – 42 ТВС, просчитали, что надо выпускать в день по 2,5 ТВС, потом вычислили, с какой точностью надо запускать твэлы, – словом, раскрутили все, вплоть до порошкового цеха. Просчитали по дням и стали контролировать, получится или нет обойтись минимальными запасами и поставить топливо без перебоев и точно в срок. В итоге сработали как часы. Это придало уверенности, и мы стали переходить на новую систему планирования.
Новая система позволила сокращать запасы на всех переделах, а ограничение премирования за перевыполнение плана, которое мы ввели, – остановить безудержный рост производства продукции. В реальности это было довольно болезненно. Приходили начальники цехов, жаловались, что у них простаивают установки, переживали, что те могут сломаться, и тогда будут проблемы. Но по-другому было нельзя. Например, в механическом цехе по одному из видов продукции – конкретно по решетке РБМК – уровень запасов составлял около пяти месяцев! Людям долгое время давали заработать, а приостановка изготовления этих решеток означала, что их доход на какое-то время должен упасть. К счастью, это было временно, и никто с завода тогда не ушел.
Я был вынужден остановить на какое-то время и порошковый цех, потому что, несмотря на систему планирования, запасов было больше, чем мы ожидали. Люди волновались – начальник цеха, который видел простаивающее оборудование, мои подчиненные, занимавшиеся планированием и опасавшиеся, что пострадают последующие переделы. Риск был, мы даже собирали совещание, на котором я сказал, что беру ответственность на себя.
Осенью 2010 года я спросил у генерального директора, берем ли мы кредит. Оказалось, уже не нужно – деньги у завода есть. Справились и со второй частью задания – сократили незавершенное производство на 1 миллиард рублей.
Когда мы рассказали об этом миллиарде японцам в их очередной визит, они как будто не услышали. Их больше заботило, что мы не выполнили задание сократить переход с обогащения на обогащение до минуты – смогли только до 50 минут. Нашу систему планирования они одобрили, увидели, как запасы сокращаются. Мы были горды: еще бы, сократили уровень запасов на сборочном производстве до двух дней. А Хаяси возмутился:
– Зачем вы держите здесь запасы? Уберите их вообще! Держите их на предыдущем переделе, а здесь ничего не надо.
А как возить? Мы делали это три раза в неделю.
– Возите раз в день, – советует он.
Сказано – сделано. В следующий визит говорит:
– Ну что же вы раз в сутки возите – надо возить раз в час.
Поразительно! Это же лишний транспорт, бензин, погрузка, разгрузка, а главное – кучу бумаг надо оформлять, паспортов на каждую перевозку. Но стали пробовать. Оказалось, что даже если возить раз в час, то есть семь раз в день, документации можно оформлять меньше, чем если возить раз в сутки. Попутно выяснилось, что мы нерационально использовали машину – отсюда затраты, которые тоже можно было сократить.
К 2011 году стало приходить осознание, что ПСР – это выгодно. Бесконечные советы – уменьшить размер партии, не возить помногу и прочие – наталкивались на непонимание, но в конечном итоге люди научились думать, пробовать, считать. Перестали держаться за инструкции, которые сами же когда-то написали. Стали менять подходы. Например, использовать для перевозки кран – это долго, кранов вечно не хватало. Стали возить в тележке – да, приходилось делать это чаще, зато тележка доступна в любую минуту, без очереди. И так во всем.
Напоследок еще одна история. В 2011 году объем производства, по сравнению с предыдущим годом, упал. Надо было сокращать людей, но мы сопротивлялись, и японцы нас в этом поддерживали. Часть служб вывели на аутсорсинг – автохозяйство, железнодорожный цех, стройцех, энергетические цеха. Другим нужна была работа и ежегодное увеличение зарплаты. Оставалось лишь искать контракты. Но рынок ядерного топлива сильно не увеличишь. Дополнительную работу мог дать ТВЭЛ – можно было сделать больше таблеток и положить их на склад, хоть это и противоречило нашим же правилам. Получив такое предложение на 50 тонн таблеток, я не решился отказаться. Да, они не нужны, это отступление от того, к чему мы так долго шли, но надо повышать производительность, дать возможность для роста зарплаты. Я пришел с этими мыслями к Олегу Васильевичу Крюкову и поразился его реакции. Не задумываясь, он сказал:
– Николай, от принципов не отступаем.
Я тот момент запомнил на всю жизнь. Мы так и не набрали тогда заказов, но нашли способ повысить людям зарплату. И от принципов ПСР не отступили. Это была еще одна победа.
Три директора (О. Крбков – в центре)
«Мы работаем с консультантами из Toyota, которые нам очень во многом помогают в плане внедрения ПСР на предприятии [1] . Они обладают методикой и не вмешиваются в технологический процесс. ПСР гласит, что ты должен улучшить производительность труда, не вкладывая больших финансовых средств. Все необходимо делать за счет простых методов. В результате в прошлом году мы сократили незавершенную продукцию на сумму около 1 млрд рублей. Бережливое производство именно потому и называется бережливым, что оно позволяет производить больше при меньших затратах – меньше человеческих усилий, оборудования, времени и производственных площадей, – в то же время мы предоставляем потребителю именно то, чего он желает»
1
https://rb.gy/9hjtth
Презентацию, посвященную успехам внедрения производственной системы на заводе «ЗиО-Подольск», найдете по этому QR-коду
Сплошное творчество
Изучая методы Toyota, мы надеялись получить готовые алгоритмы: разные наборы на разные случаи из производственной практики. Многие мои коллеги, да и я сам достаточно долго пребывали в плену иллюзий, что нам удастся уловить, описать такие методологические сюжеты, а затем системно их применять. Правда оказалась в том, что типового алгоритма нет. Не бывает двух похожих предприятий с одинаковыми проблемами и коллективами. Даже конкретные ситуации, которые на первый взгляд кажутся типовыми, при детальном изучении показывают свою специфику.
Помню, как на одном из заводов Хаяси после осмотра площадки выдал развернутое предложение, а потом скосил на меня взгляд и прорычал:
– Почему ты ничего не спрашиваешь?!
– А что я должен спрашивать?
– Я три года назад на таком-то заводе (другом) говорил прямо противоположное! Ты должен был меня сейчас спросить – почему?
Ну я аж присел от такого и вынужден был признаться, что просто не помню того, что он говорил три года назад. Хаяси остался очень недоволен:
– Будьте внимательны всегда! Разное время, разные площадки, разные обстоятельства – разные рекомендации.
Коллеги из Toyota постоянно демонстрировали методологические кульбиты, которые слабо вписывались в нашу системную логику, – постоянно менялся взгляд на проблему и появлялся очередной уникальный путь решения. Но одно правило оставалось неизменным. Хочешь решить проблему – иди на площадку и смотри. Быстро обнаружь проблему, глубоко вникни в ситуацию на месте, со всеми операторами. Быстро решай. Никакого стандарта – вместо типовых алгоритмов сплошное творчество.
Огромное впечатление производили на меня поездки на заводы Toyota. Рад, что вел тогда заметки и сохранил отчеты. Хорошо запомнилась поездка в 2009 году. Приведу выдержки из своей служебной записки руководителю ГК «Росатом», подготовленной по возвращении в Россию.
Всего в Японии у Toyota 12 заводов (в том числе четыре сборочных). Мы посетили два сборочных завода, моторный завод, два завода по производству комплектующих, торговый дом Toyota.
Господин Хаяси мудро начал с глубокого погружения в историю создания Toyota. Две основные составляющие «дерева» производственной системы возникли так.
1. Умная автоматизация.
1896 год. Отец-основатель Toyota Сакити Тоёда смотрел, как мама работала вручную на ткацком станке. И начал совершенствовать ткацкий станок. Ввел автостоп при разрыве нити. Объединил несколько станков, между которыми перемещается один оператор – ведь человек не сторож для станка.
Сегодня это роботизация и автоматизация, встроенный контроль качества, сигнал о помощи и т. д.
2. «Точно вовремя».
Есть завод по производству ткацких станков – это уже массовое производство и первоначальный капитал. Сын основателя, Киитиро Тоёда, съездил в США, увидел новый Ford. Разобрал его в лаборатории, детально изучил, содрал форму с «крайслера» – и усовершенствовал. В итоге в 1935 году – первое авто. 1938 год – строительство первого завода. Принцип «точно вовремя» был заложен сразу.
Сегодня это выпрямление потока, работа по времени такта, тянущая система с применением канбанов.
Вывод: базовые подходы у них не изменились. Совершенствовался и структурировался инструментарий. Краткая характеристика основных площадок, которые мы посетили.
Выпускают гибридный Prius, Camry и др. Следуют философии экологического производства: можно любить природу на словах, а можно делом, например, внедряя гибридные авто.
Уровень роботизации на сварочном производстве – 95 %. Все потоки выпрямлены, все рабочие места стандартизированы. Но! Где человек сохранился, там неизбежны потери.
На покрасочном производстве работают кружки по производственной системе. С начала года – 912 кайдзенов. Показали образцы докладов: такие же домашние задания, как у нас на «ЗиО-Подольск».
Интересный подход к роботизации и автоматизации: внедрять только там, где человеку реально тяжело, неудобно или небезопасно. А если можно обойтись приспособлениями, обеспечивающими удобную работу, робот не нужен. Человеку тоже нужно дать работу. Это было лейтмотивом на всех заводах.
«Никакой робот не превосходит человеческое умение», – считает Хаяси. При этом видно, что человек на конвейере работает на пределе. Руководители утверждают, что чувствуют грань и не должны ее перейти.
Ощущения по этому поводу остались сложные. Мы будем крайне осторожны с увеличением скорости работы оператора. Мы не японцы.
Частный завод-поставщик. Появился в 1946 году. С 1993 года работает с Toyota и внедряет производственную систему под руководством господина Хаяси.
Сегодня здесь работает 2 тысячи человек. Зарубежные «дочки» – 10 заводов в шести странах, еще 7 тысяч человек. Номенклатура достаточно большая. Начинали работать на площадке в режиме тренировок. Никаких методик не было – все по месту.
«Точно вовремя» – от получения заказа до отгрузки проходит 12 часов.
Налажен непрерывный замкнутый цикл из трех синхронизированных кругооборотов канбанов: внутреннего (внутрицехового) – между технологическими переделами; и двух внешних – между поставщиком материалов и складом (вход), и сборкой – заказчиком Toyota (выход).
Выпускают за год 1 миллион двигателей. Время такта – 63 секунды. За сутки производят 420 движков для 11 видов авто с поставкой на 8 сборочных заводов. Очень быстро реагируют на рынок. Если меняется объем заказа (план производства), то под это изменение выравнивается поток (например, время такта меняется с 63 до 75 секунд). За эту логистику людей отвечают бригадиры и мастера.
Качество. Брак лежит на виду неделю. Каждая деталь с бумажкой, где отмечена причина, ответственный, принятые меры. Все совещания по качеству проводятся тут же, прямо на месте.
11 площадок в пяти странах мира.
Все, что относительно просто и понятно в реализации и закупках на крупных рынках оптом (9 миллионов машин), головная компания решает самостоятельно. Зачем платить комиссионные? Трудные, мелкие рынки – этой «дочке».
Красиво себя позиционируют: не просто закупки-продажи, а создание но вых ценностей коммуникаций между людьми.
Они продают сложные, инновационные авто (до 450 тысяч в год). Хотят быть розницей номер один в мире. Еще отвечают за сервис, ремонт, продажу компонентов.
Внедряют производственную систему в логистике, дилерских филиалах. Хаяси их ценит и говорит, что если выходить с чем-то на рынки Японии, лучше через них. Хороший пример для наших снабженцев.
1. Подход производственной системы Toyota такой: натренируйся сам – тренируй коллег.
«Не учить, а тренировать. Натренированного – учить», – это слова Хаяси.
Хаяси как тренер сборной, и он обеспокоен преемниками. Уйдет резко тренер – в сборной может быть сбой, методики не спасут. Все держится на людях.
2. Нужно быть готовым держать позицию.
Хаяси рассказывал про своего учителя Тайити Оно. «Однажды остановилась линия, так как кончились запасы – точно, но не вовремя, так бывает. Не ругал – нормальные издержки. Однажды встало мехпроизводство на восемь часов, а все остальные переделы молотили продукцию дальше и сбили поток. Вот тут он ругался страшно».
3. Канбан – живое сердце планирования при минимуме компьютерного обеспечения.
Канбан лучше, чем комплексные информационные системы и ERP (планирование ресурсов предприятия). Таким системам конкретика рабочего места скорее мешает. Без нее бы обойтись, да не получается.
В Toshiba раньше было глубокое компьютерное планирование ресурсов. Теперь там переходят к производственной системе Toyota (информация Хаяси).
4. Интересная мегацель для нас – создать поток по ядерному топливному циклу от руды до энергетического блока!
У них почти так. Но не надо увлекаться, пока на предприятиях нет тянущей системы по основным продуктам. Будет внутренний оборот – будет и внешний. Более того, будет тянущая система на предприятиях – мегапоток будет выстраиваться закономерно, как следствие (это мнение Хаяси).
5. Производственная система Toyota – это производственная Библия (выражение Хаяси).
Любые импровизации, творчество – в жестко оговоренном коридоре, в рамках принципов и канонов. Шаг в сторону – пошла «ересь». Домысливания опасны. Надо тренировать управленческое смирение. Если думаешь: «Я все знаю и все умею» – это проблема. Они считают, что еще мало умеют, при том что они реально номер один в мире. Надо выстраивать тянущую систему знаний и расширять круг тренерского состава.
«Русские японцы»
Иван Штригель прошел стажировку на Toyota в 2010–2012 годах. Он единственный из стажеров имел неплохой бережливый опыт работы до того, как мы отправили его в Японию. Может быть, это помогло по возвращении ему очень быстро вписаться в нашу российскую среду. Он постоянно востребован, его просят приехать, дать совет. А я его попросил рассказать о другом, о том, как он проходил эту стажировку, какие у него были там ощущения и переживания. Иван, тебе слово.
C 2010 года компания Toyota начала принимать на 2-годичную стажировку по два сотрудника от Госкорпорации «Росатом». Такая практика стажировок распространена в Японии, а тем более в Toyota. В созданный в департаменте управления производством отдел исследования производства (аналог нашего АО «ПСР») приглашаются на стажировку как сотрудники заводов, так и сотрудники с предприятий-поставщиков или дружественных компаний. Это позволяет воспитать качественных управленцев для заводов и быть уверенными, что поставщики никогда не подведут с обеспечением комплектующими.
Иван Штригель. Уже в России
Самый первый урок, который я получил в Toyota, – это подробное разъяснение от руководителя группы «богатого» значения слова «понял». В Toyota меня направили как специалиста со знанием японского языка и знаниями в области бережливого производства: как-никак есть (был) сертификат о прохождении курсов по бережливому производству еще в университете, был опыт работы на совместном японско-российском предприятии в Москве по изготовлению кузовных деталей для автомобилей, был опыт работы на «японской» стройке, но, как оказалось, этого недостаточно. На поставленные задачи я отвечал словом «понял» и старался выполнять поручения изо всех сил, но результат моей работы не устраивал руководителя. Тогда он позвал меня на приватную беседу, и мы с ним долго-долго говорили. Тогда он объяснил, что бывает разное «понял» и надо обращаться с этим словом очень аккуратно.
Можно выделить несколько уровней понимания или несколько уровней слова «понял»:
0 – когда ты только вскользь слышал;
1 – когда понимаешь точное определение слова или поручения;
2 – когда ты в прошлом имел опыт работы и под руководством реализовывал сказанное;
3 – когда ты можешь сделать самостоятельно то, о чем тебя попросили;
4 – когда ты можешь руководить людьми для того, чтобы они выполнили поручение;
5 – когда ты можешь не только реализовать поручение, но и улучшить существующие методы работы.
После этой науки я стал осторожнее использовать слово «понял», старался уточнять выданные поручения и открыто, не стесняясь, говорить о своем уровне – чтобы не вводить в заблуждение руководителя и заранее получать необходимые инструкции или рекомендации.
Японцы все любят визуализировать и упрощать до понятного даже для детей уровня, например, правила поведения на заводе они сформулировали в виде короткой скороговорки: «по-кэ-тэ-на-си».
Это пять первых слогов пяти простых правил:
– не держать руки в карманах, когда находишься на производственной площадке или перемещаешься по ней;
– не говорить по телефону в движении;
– обязательно держаться одной рукой за поручень, когда спускаешься или поднимаешься по лестнице;
– при пересечении улицы или путей движения транспортных средств на заводе обязательно смотреть направо, налево и убеждаться в отсутствии помех;
– не пересекать дорогу и пути движения транспортных средств вне пешеходных переходов или по диагонали.
Каждого сотрудника заставляют выучить эту скороговорку наизусть, каждый тебе напомнит, что так делать нельзя, каждый раз твой руководитель будет следить за тем, как ты соблюдаешь установленные правила, всегда, абсолютно всегда твои старшие товарищи эти правила соблюдают и выполняют. Как вы понимаете, в таких условиях трудно нарушить. Может быть, в этом залог успеха соблюдения правил японцами?
Работать на производстве в Японии – одно удовольствие. Для меня остается пока необъяснимым: в неформальных разговорах, в «курилке», когда разговариваешь с рабочими, мастерами, начальниками цехов, технологами – все похожи на нас: так же хотят побыстрее домой, кто на рыбалку, кто на серфинг, кто к себе на огород, кто к девушке, но, когда разговор заходит о производственной необходимости, все готовы задержаться, никто не отказывает, все сплочены. Я ни разу не встречал ответа «мне некогда, у меня дела». Общее дело, общее производство сплотило всех, но как – для меня пока необъяснимо.
Технолог на производстве никогда не сидит в офисе, который, к слову, находится непосредственно на производстве – это небольшое помещение внутри цеха, откуда можно оперативно добраться до производственного участка. Если появляется свободная минутка, технолог сам подходит к мастеру на участке и спрашивает: «Чем помочь, что можно еще улучшить?». Несмотря на стабильно работающую линию, на исправное оборудование и наличие всего необходимого они находят то, что можно еще улучшить, – технолог убегает к себе за чертежи для решения вопроса, и через три дня, максимум неделю все будет реализовано.
В Toyota никто не обсуждает производственные вопросы в офисе. Могут провести совещание, могут провести доклад, но принятие решения только на площадке, только после того, как все увидят своими глазами. Как меня учили: при изучении текущего состояния на площадке надо убедиться в наличии правил работы операторов, обеспечивающего персонала, логистики. Если правил нет, то их необходимо создать (стандартизировать). Если правила есть, то надо убедиться в их исполнении.
В Японии, как и в России, правила в большинстве случаев есть, но не соблюдаются. Как учили японцы: «Правила не соблюдаются не просто так. Разумный человек нарочно не будет идти на нарушение. Всегда что-то мешает соблюдать правила, виноват не человек, виноваты окружающая среда или существующая система».
На производство выходят все: от технологов до директоров. Никто не появляется на производстве в пиджаке и в галстуке. Честно признаюсь, появиться в костюме на заводе у японцев считается зазорно. Был один интересный случай: в начале стажировки (буквально третий или четвертый месяц) мы посещаем один из сборочных заводов и переходим из одного корпуса в другой. Навстречу идут два японца, такие же, как и мы – ничем не отличить, в спецовках, в рабочих ботинках и в касках. Все кланяются друг другу (со мной были руководитель группы и наставник), один из встречных японцев хлопает моего начальника по плечу, спрашивает, как дела на работе, как дела в семье, и по общению видно, что они друг друга хорошо знают не только по работе, но и в жизни.
Я, как и все, со всеми приветливо поздоровался, поклонился и расшоркался в лучших японских традициях. После встречи я тихонько спрашиваю своего наставника: «А кто эти люди, которые шли навстречу? И почему они так тепло общаются с нашим начальником?». Мне мой наставник отвечает: «Так это директор». Я уточняю: «Директор завода?», он удивленно отвечает: «Какого завода?! Это президент Toyota – господин Акио Тоёда». Честно, я застыл на месте, не то от удивления, что увидел самого Тоёду, не то от того, в каком формате это произошло. С ним не было вереницы помощников, секретарей, сопровождающих, он шел уверенным шагом, просто и открыто общался с директором завода и с каждым рабочим и подчиненным, у него не было ауры «величия» и недосягаемости. Как впоследствии оказалось, он решил приехать на завод и лично убедиться в ходе проведения работ по модернизации производственной линии – непосредственно лично, без помощников и советчиков. Может быть, за это японцы безгранично уважают свое начальство и готовы идти за ними до конца в лучших традициях самураев?