В поисках копей царя Соломона
Шрифт:
— Это хорошо, — заявил он. — Тогда вам понадобятся лучшие мулы.
— Самые лучшие, — ответил я. — Мы собираемся сделать благое дело.
Любитель джина сказал нам прийти немного позже. Его агенту нужно время, чтобы добраться сюда. Мы вернулись в бар, ища укрытия от хлынувшего после обеда дождя. Девушки расселись у стойки, дожидаясь вечерних клиентов. Днем в африканских питейных заведениях есть что-то странное. Они похожи на дискотеки с выключенным освещением зала. Возникает смутное ощущение, что здесь что-то не так.
Самсон наугад раскрыл Библию и принялся читать. Я думал, что, назвавшись миссионером, сильно разозлю его. Но Самсон, похоже, обрадовался и со всей серьезностью отнесся к такой маскировке.
Одна из девушек подавала напитки. Я заказал чашку кофе. Ничто не может сравниться с деревенским эфиопским кофе. Единственная проблема — его можно ждать несколько часов, потому что он готовится буквально с нуля. Примерно через час я вышел на задний двор бара, чтобы посмотреть, как идут дела. Девушка попросила немного потерпеть. Подача воды ограничена, объяснила она, и ей пришлось идти целую милю до ближайшего источника. Затем нужно было собрать хворост. И только после этого она приступила к медленному процессу обжаривания кофе.
Когда зерна из светло-зеленых стали темно-коричневыми, она поднесла горсть к моему лицу, чтобы я ощутил их аромат. Затем девушка высыпала зерна в мельницу и смолола их в порошок. Теперь можно было варить кофе. Через два часа мой заказ наконец был готов. Более свежего и вкусного кофе я не припомню.
Поздно вечером любитель джина прислал за нами своего сына. Мы перешли через улицу в ларек, где нас познакомили с Тадессе. Людей с такой зловещей внешностью я еще не встречал. Если бы мне сказали, что он зарезал своих детей и танцевал на их могилах, я бы нисколько не удивился. У него были злые, бегающие глаза, высокие скулы и длинный гибкий язык, который высовывался изо рта при разговоре, как у древесной лягушки, которая ловит мух. Любитель джина хвалил погонщика мулов, утверждая, что это единственный человек, который знает гору.
Я спросил Самсона, что он обо всем этом думает.
— Нам не обязательно карабкаться на Туллу-Валлель, чтобы найти дьявола, — ответил он. — Вот он, прямо перед нами.
Глаза погонщика мулов бегали. Он ждал нашего ответа.
— Где мулы?
Он сказал, что покажет нам животных после того, как их соберут вместе. Я спросил, сколько времени на это потребуется.
— Один или два дня.
— Это очень долго.
Тадессе мрачно посмотрел на меня.
— Эфиопские мулы слишком дикие, — сказал он.
Мы условились, что с первыми лучами солнца отправимся смотреть мулов. Если их к тому времени еще не удастся поймать, я воспользуюсь биноклем. Затем мы стали обсуждать саму гору.
Когда я спросил, боится ли Тадессе Туллу-Валлель, он в ответ лишь рассмеялся безумным смехом.
— Он хороший человек, — сказал любитель джина. — Вы его полюбите.
— А у него сильные мулы?
Любитель джина потер то место, где у него должен был находиться нос.
— Они сильные, как гора.
Мы поблагодарили его и собрались уходить.
Но я не мог уйти просто так — мне очень хотелось узнать еще кое-что. Не в силах сдержать свое любопытство, я заставил Самсона спросить, как наш новый знакомый лишился носа. Он уперся взглядом в стол, и я почувствовал, что вопрос ему неприятен.
— Давным-давно я поссорился с женой, — ответил он. — Она откусила мне нос и убежала.
По пути к мулам я хвастался своим искусством наездника. Я рассказал Тадессе и Самсону, что мои предки пуштуны гордились победами в афганской национальной забаве, когда всадники перебрасывают друг другу обезглавленную тушу козла. Именно эта игра стала прототипом поло. Лошади приходят в такое возбуждение, что при первой же возможности начинают кусать друг друга. Я рассказывал, что сам вырос среди лошадей. Я буквально сроднился с ними. Разумеется, все это была ложь. В детстве у меня было два норовистых ослика, Бонни и Клайд, но однажды они пролезли под оградой, и больше мы их никогда не видели. Безумец, который попытался бы оседлать их, был бы немедленно разорван на куски.
Все знания о лошадях я почерпнул от старого друга нашей семьи. Упрямый швейцарец задумал совершить путешествие верхом от Улан-Батора во Внутренней Монголии до самой Вены.
В пригороде монгольской столицы он купил у торговца лошадьми пару коней. Это были дикие животные с болячками на спинах. Местные жители посоветовали ему помочиться на болячки. Исполнить совет оказалось непросто. Но когда ему это удалось, лошади взвились на дыбы, вырвались и убежали, оставив его одного в промерзших степях Монголии. После того как он, пережив множество приключений, вернулся домой, я обратился к нему за советом.
— Нужно очень тщательно выбирать лошадей, — ответил он.
Эти слова все время звучали у меня в голове, пока мы преодолевали три мили, разделявшие город и луг, где паслись мулы. Животных было восемь, и Тадессе еще не удалось поймать их. Как бы то ни было, на их спинах виднелись потертости от седельных ремней, и это означало, что когда-то на них ездили верхом.
Я поинтересовался ценой.
Тадессе принялся расхваливать качество седел и упряжи.
— На сто миль вокруг вы не найдете лучших мулов, — сказал он. — Я прошу всего по десять быр в день за каждого.
Получалось примерно восемь фунтов в день за всех восьмерых. Сделка казалась выгодной, и мы ударили по рукам.
Самсон не мог понять, зачем нам столько животных, но я обосновал свое решение вероятностью травм. Путешествие обещает быть долгим и трудным. Часть животных обязательно падет. На самом деле причины были совсем другими.
Только караван мулов способен создать ощущение настоящего путешествия.
Накануне отъезда из Беджи я перечитал записки Фрэнка Хейтера, где он рассказывал о находке шахт в Туллу-Валлель. Один из местных князьков, дежазмаш, рассказал ему старинную легенду. Согласно легенде, древние цари Эфиопии получали золото из двух мест на западе страны.
Первое место — это Бени-Шангул, а второе — подножие Туллу-Валлель. И там, и там, предупреждал он, копи охраняются душами древних правителей. Эта информация привела Хейтера в крайнее возбуждение. Он отправился в путь утром следующего дня и вскоре достиг окрестностей двойной вершины Туллу-Валлель, которую он назвал «грудью царицы Савской».
Экспедиция продолжала двигаться вперед, прорубаясь сквозь густой бамбуковый лес, и в конце концов добралась до восточного склона горы. Хейтер утверждал, что здесь он нашел четырнадцать каменных ворот, скрытых густой растительностью. «Это были входы в подземные пещеры, — писал он, — причем входы эти не были естественными, потому что каменные стойки и перемычки, обрамлявшие проходы, явно вырублены человеческой рукой».