В поисках Оюты
Шрифт:
Как же бешено у меня заколотилось сердце.
Снова пиликнуло сообщение:
«Луиза, ты должна успокоиться. Я завершаю дела и вылетаю к тебе»
Все! Я готова была визжать от ужаса.
Зачем? Куда? Для чего?
Не думая, кинулась отвечать:
«Нет! Вы мне неинтересны. Проваливайте! Исчезните из моей жизни, и все. Вы мне не нужны! НЕ НУЖНЫ!!!»
Сообщение ушло, я и моргнуть не успела, как от него пришло следующее:
«Зато вы нужны мне. Очень нужны!»
И все. Его номер погас, став
— Мама, — услышав недовольный голос за спиной, заметно вздрогнула. — Урок уже начался, а тебя нет. Ну что с тобой такое сегодня?
— Ничего, — меня слегка колотило.
Вспотевшими ладонями я принялась зачем-то расстегивать верхние пуговички белой блузки от униформы.
— Ну конечно, — Оюта прошлась взглядом по пустому кабинету, непонятно что здесь проверяя. — А ты меня в списки на экскурсию вбила?
Я сделала еще один вдох и свернула всю переписку с гурсаном. Еще не хватало, чтобы дочь увидела. Ее вообще нужно срочно удалить.
— Мам? Ну, вбила? — канючило мое сокровище в проходе.
— Да, — отмахнулась я от нее.
Какая экскурсия? Я вообще сейчас об этом думать не хотела.
— Точно? — она прищурилась.
И что-то во мне надломилось.
— Оюта! — вскрикнула я, теряя контроль над эмоциями. — Сказала же: «Да»!
— Да ладно-ладно, — она выставила ладони вперед. — Не ругайся. И все же ты какая-то потерянная. Это потому что я о потенциальном папе заговорила? Да выбрось из головы! У половины девчонок вообще никого нет. Родители — призраки, которых они видят раз в месяц. Так что это я от хорошей жизни наглею. Но вот господину Эхору ты зря отворот дала...
— ШуЭхору, — зачем-то исправила я ее. — У гурсан фамилия отдельно от имени не произносится.
— Ну вот, — она довольно хихикнула, — ты уже потихоньку вникаешь в их культуру. Позвони ему и скажи, что ты перенервничала и совсем не то имела в виду, что имела. А имела ты совсем другое в виду, но в виду того, что имела ты иное, то... В общем, когда у него мозг вывернется в попытке понять, что ты там имела — улыбнись. И все разом забудется.
— Иди в класс, — шепнула я севшим от переживаний голосом. — Психолог ты доморощенный. Вечером будешь собираться на экскурсию. Вылет завтра...
Глава 5
Возвращаясь домой, я все читала нотации дочери. Что-то тревожило. Какое-то предчувствие беды.
И вроде все как всегда... Это был не первый полет наших детей за границы Плутона. Все там стандартно. Перелет до станции Чагар, оттуда пересадка на туристический фрегат и целый день дети будут слушать истории о первых поселениях вне границ Солнечной системы.
И все это время наши сорванцы под присмотром работников турагентства.
И все же душа была неспокойна.
Крепко держа Оюту за руку, я забралась в переполненный аэробас и сумела протиснуться в середину салона. Здесь обычно свободнее: пассажиры старались держаться у дверей, чтобы быстрее и легче выйти. Везло лишь тем, кто ехал практически до конечной. Мы с Оютой входили в их число. Аэробас мягко набрал высоту и с противным гудком, вклинившись в бесконечный поток транспорта, заскользил по надземной трассе.
Народ толкался, причиняя мне неудобства. Заприметив освобождающееся рядом сидячее место, я подтолкнула туда дочь и, нагло оттеснив какого-то мужика, успела его занять. Оюта весело пристроилась рядом, благо, ширина сидения, рассчитанная на коренных жителей Марса — марионеров, это позволяла. Хоть в чем-то нам жителям Энцелада фартило — аэробасы присылали с марсианских колоний, и в плане комфорта они казались идеальными.
Глядя в окно, я наблюдала за пролетающими рядом магнокарами и аэробайками и все не могла унять разрастающуюся тревогу. Нет, умом я понимала ее причину — просто Оюта еще никогда никуда без меня не летала. Очень тяжело было отпустить ее одну. В голову лезли мысли одна другой страшнее.
Потеряется! Заблудится! Пираты нападут!
И все равно, что они уже лет двадцать в зоне Плутона не появлялись. В моем сознании они уже кишели там и только и ждали, когда же я выпущу из своей руки ладонь дочери, чтобы разом обрушиться именно на тот фрегат, в котором полетит она. И, казалось бы, какой бред! Но мне было страшно настолько, что я вполне в него верила.
— Оюта, может, не поедешь? — предложила я, доведенная своей мнительностью и тревожностью до предела. — Посидим завтра, сериал посмотрим. Попкорн пожарим, а?
— Мам! Да все едут! — возмутилась она. — Ты обещала, когда в прошлый раз не пустила. А я весь год предметы зубрила, хотя вообще не обязана. Я нелегалка и школа не про меня!
— И слышать не желаю, — проворчала, поджимая губы. — Мы найдем способ...
— Да какой способ, мам? — воскликнула она и тут же понизила голос, заметив, что на нас обернулись: — Ну, нет его, ма. Отец Твиры купил у вархов паспорт, а теперь его судят, а ее грозятся изъять из семьи. Она сегодня по секрету сказала, что мама с ней бежит на время на Титан. А дальше они не знают, что делать. Остается им ждать, когда опеке наскучит их разыскивать. И вот даром мне такие документы не нужны. Я не хочу за решетку в гос. приют! Говорят, оттуда если и выпускают, то рабами на шахты! А женщин еще хуже.
— Откуда ты все это берешь? — возмутилась я. — Тебе каких-то девять лет, а ты у меня ходячая справочная по криминальным происшествиям Энцелада. Все знаешь, что не надо, а что надо — учить не заставишь!
Я тихо шипела на нее, поглядывая по сторонам.
— У меня никогда не будет доков, и тебе нужно это признать, — ворчала в ответ Оюта, не уступая мне.
Все же воспитание никуда не денешь. Чем старше она становилась, тем больше напоминала меня.
Аэробас тряхнуло, и он пошел на снижение. Народ засуетился, готовясь к выходу. Двери бесшумно открылись и началась легкая давка. Я снова взглянула в окно. Торговый центр. С рекламных баннеров мне улыбалась светлокожая рыженькая девочка венерианка в теплом белоснежном свитерке. И ценник сбоку. Я тут же вспомнила, что у моей малышки скоро день рождения и не мешало бы прикупить и ей нечто подобное. А то все гуманитарная помощь да чьи-то отданные вещички.
Хотя, возможно, свитер она не захочет, а попросит другое. В последнее время я все чаще замечала, как она рисует, глядя на слайды с изображением пейзажей Земли... Быть может, ей понравятся акварельные краски и настоящая бумага. Эти мысли слегка отвлекли от нашего спора, но ненадолго. Двери аэробаса закрылись, и он снова взмыл в воздух.
— Ма, я поеду на экскурсию, и не выдумывай. А про документы забудь! Не хочу я, чтобы с тобой, как с папой Твиры было. Она плакала все утро и это ужасно.