В поисках Оюты
Шрифт:
— Не те у меня размеры, Луиза, чтобы женского взгляда стыдиться, — заявил Шу, и главное, не поспоришь и даже не возразишь.
— Размерами впечатлена, — проворчала в ответ, — теперь хочу в трюм.
— Не переживайте, моя скромница, — паясничал этот как его назвать-то прилично. — Я не оставлю вас в этой кровати в опасности. Вам ничего не угрожает.
— Шу, я серьезно, — всплеснув руками, не знала, как с ним таким себя вести.
— Луиза, я тоже. Тебе нечего опасаться. Я буду следить за своим малышом. Без моего ведома он никуда не проникнет.
— Шу!
— Луиза!
«Не видела» — проворчала мысленно в ответ, но не говорить же такое вслух. А отвечать надо, молчание тяготило еще больше.
— Это вопрос с подвохом, да? — я прислушалась — он тихо шуршал за моей спиной. Надеюсь, одевался.
— Почему это, женщина? Что за подвох?
— Отвечу, что не видела — солгу, а скажу — видела — сразу начнется: где он, кто он и так далее.
— Ну вот видишь, как мы тонко чувствуем друг друга, малыш. С полуслова понимаем, можно сказать.
— Ты уже в трусах? — выпалила я раздраженно.
— Нет.
— Шу!
— Отродясь не носил нижнего белья, но рад, что ты интересуешься этой стороной моей жизни.
Закатив глаза, решила и вовсе молчать. Сложив руки на груди, буравила взглядом легкое серое одеяло, застилающее койку. Малодушно захотелось завалиться на него. Я хоть эти две недели практически лежала, не вставая, но вот со сном были большие проблемы. Не до него как-то. Да и ноги начинали ныть, находилось, а кожа вся в синяках.
Теплые ладони сжали мои плечи, я и пискнуть не успела, как Шу обнял меня со спины и прижал к своей груди.
— Знаешь, у гурсан довольно жесткие законы, — шепнул он мне на ушко. — Но смертная казнь назначается только за три деяния — убийство ребенка, убийство женщины и сексуальное насилие. Чтобы ты там себе не придумала — выбрось это из головы, Луиза. Спать ты будешь здесь. В безопасности, в тепле и в моих объятьях. А все остальное... — он хмыкнул. — Ты во мне не сомневайся, женщина, влюблю тебя в себя и моргнуть не успеешь.
— Ты невыносим. — выдохнула как-то неуверенно.
— Ты хотела сказать «неотразим», ну здесь сложно не согласиться, — он тихо хохотнул и коснулся губами моей шеи в том месте, где бешено бился пульс. — Ни одна женщина настолько сильно не тревожила мое сердце. Ни одна так не сводила с ума. Я не проигрываю, Луиза. Никогда!
Рассмеявшись, Шу отстранился и вышел из каюты. Взглянув на него, с удивлением отметила, что он в той самой бордовой тунике. Вещь доходила ему до колен. А ниже узкие брюки и массивные армейские ботинки. Выглядело все это на удивление гармонично и мужественно. В такой одежде Шу все менее походил на законника, протирающего штаны в кабинете.
— Я чувствую твой взгляд, женщина, — пропел он сладким голоском.
Меня слегка перекосило. Вот же "сахарок", аж зубы сводит.
— Да не переживайте, господин ШуЭхор, не на вас любуюсь, а на тунику.
— Это харфар — традиционная одежда гурсан, рожденных в системе Альмира. Как правило, ткань окрашена в оттенок красного.
— Это имеет значение, где рожден гурсан? — мне стало интересно.
Я вдруг поняла, что совсем ничего не знаю ни о нем, ни о его расе.
— Конечно, Луиза, — ответил он не оборачиваясь. Его пальцы быстро заскользили над пультом управления. — Альмира колыбель расы, как ваша Земля. Гены сильнее, традиции крепче.
— И что за традиции? — Опомнившись, я вернулась к шкафу, поправила стопочки с вещами и закрыла дверцы.
— Как же я рад вопросу, — Шу уселся в свое кресло и глянул на меня через плечо. В его глазах заплясали чертята, и что-то я мгновенно пожалела о своем любопытстве.
— Гурсаны, Луиза, однолюбы. Это наша особенность — жесткая моногамия. Она определяется на уровне генов. Полюбив раз, гурсан уже не взглянет на другую женщину. Он убьет за свою или умрет, если потребует ситуация. Хотя признаю — пока свободны — флиртуем и заигрываем с дамами мы знатно, но все это не всерьез. Своим ребенком гурсан считает любое дитя, которое его женщина приведет в дом. И неважно от кого и кем он рожден. Ну и традиции. Они у нас довольно варварские, так бы вы сказали. К примеру, свою женщину гурсан-альмирец, скорее всего, украдет. И это не наказывается законом. После он будет держать ее в доме и одаривать подарками, вниманием и заботой. Отказ он не принимает, будет добиваться, пока не услышит "да". При этом женщина часто уже его жена, так как при заключении брака мнения ее никто не спрашивает. Собственно, это единственное, в чем ущемляют ее права, но, увы, таковы особенности нашей расы.
— Ты шутишь? — меня немного шокировало то, что я услышала.
— Нет, Луиза, — он как-то хитро улыбнулся, но значение этого его выражения лица я не поняла. Словно он знал нечто, что мне пока не ведомо. — Когда я говорил, что мне нужно было еще три месяца назад приехать за тобой и забрать в свой дом — я именно это и имел в виду. Сидела бы сейчас на кровати в нашей спальне и права качала, целая и невредимая. И дочь уже бы в школу бегала. Но я сглупил, решил, что раз ты человек, то и не стоит с тобой так поступать. Зря! Дурак и я это признаю. Что касается остальных традиций, то они более или менее приемлемые для иных рас.
— А если женщина так и не скажет гурсану "да"? — я все не могла уложить в голове услышанное.
— Значит, он, скорее всего, сведет счеты с жизнью, — Шу пожал плечами. — Плохо у нас с чувствами, Луиза. Второй раз не влюбишься, а смотреть, как другой касается твоей женщины — невыносимо. Сама мысль душу выжигает. Так что гурсан свою женщину добьется, даже если ему придется из кожи вон вылезти. Ну и женщины у нас целомудрие хранят — вернее, гурсан гурсанку не тронет, а то потом живи и жди, когда к тебе ее муженек заявится, чтобы голову открутить. Хороший бывший — мертвый бывший.
Что-то мне в этот момент Марджи стало откровенно жаль. Надеюсь, Шу не станет его искать.
— Заканчивай там, малыш, и присоединяйся ко мне, — Шу отвернулся к пульту. — Закончим дела на Вайчесе и отдохнёшь. Полагаю, здесь мы отроем хоть какую-то информацию. Я теперь понимаю почему у вас такой отток населения. В каждом втором «черном» судне снимаем по несколько тысяч человек. Еще бы не сваливать, если у вас законники хуже пиратов.
Глава 16