В поисках потока. Психология включенности в повседневность

Чиксентмихайи Михайи

Исследованию азартных игр среди североамериканских индейцев посвящены (Culin, 1906; Cushing, 1896; Kohl, 1860). Карвер (Carver, 1796, P. 238) сообщает, что ирокезы нередко играют до тех пор, пока не лишатся всего, что им принадлежит, включая собственные мокасины. Окончив игру, они раздетыми идут обратно в свой лагерь по сугробам высотой три фута. Бытописатель индейцев Тарахумара в Мексике сообщал, что «они могут предаваться азартным играм чуть ли не месяц без перерыва, до тех пор, пока не потеряют все, что имеют, кроме, пожалуй, жены и детей» (Lumholtz, 1902 / 1987, р. 278).

Рассказ хирурга, рассказывающего о «наркотическом» эффекте хирургических операций, приведен в (Csikszentmihalyi, 1975, р. 138–139).

«Это чувство сродни…» – там же, p. 87.

«Ты

забываешь себя…» – слова взяты из Moitessier, 1971, р. 52 (цит. по Macbeth, 1988, р. 22); «Я что-то понимаю…» – из (Sato, 1988, р. 113).

О расширении Я, стирании границ собственной личности в ходе занятий альпинизмом см. в (Robinson, 1969), а во время игры в шахматы – в (Steiner, 1974).

Об опасности утраты чувства Я в трансцендентном опыте написано множество работ. Одним из ранних источников по этой тематике является книга Ле Бона (Le Bon, 1895 / 1960), которая оказала значительное влияние на дальнейшие исследования в этой области (McDougall, 1920; Freud, 1921). В числе последних исследований, рассматривающих взаимоотношения между самосознанием и поведением, можно назвать (Diener, 1979; Wicklund, 1979; Scheier, Carver, 1980). В терминах нашей модели комплексности деиндивидуализированного человека, который утрачивает свое Я в группе, можно назвать интегрированным, но не дифференцированным. Такой человек передает группе контроль над своим сознанием и может быть легко вовлечен в опасные формы поведения. Чтобы получать пользу от трансценденции, необходимо быть также дифференцированной личностью с сильным ощущением индивидуальности. Джордж Герберт Мид (Mead G. H., 1934 / 1970) внес большой вклад в прояснение диалектических взаимосвязей между двумя аспектами человеческого Я: «I» – активным центром, и «me» – отраженным образом Я.

«Происходит две вещи…» – цитата из (Csikszentmihalyi, 1975, р. 116).

О глубинной связи между счастьем, радостью и даже добродетелью, с одной стороны, и внутренними, или аутотелическими, вознаграждениями, – с другой, говорили философы и мыслители разных культурных традиций. К таковым относятся, например, даосская концепция Ю – учение «правильного» пути (см., напр., тексты Чжуан-цзы – Watson, 1964); аристотелевское понятие добродетели (MacIntyre, 1984); индуистское отношение к жизни, воплощенное в Бхагавадгите.

Суждения о людях, недовольных своей работой и своим досугом, сформировались в результате наших исследований по методу выборки переживаний (напр., Csikszentmihalyi, Graef, 1979, 1980; Graef, Csikszentmihalyi, Gianinno, 1983; Csikszentmihalyi, LeFevre, 1987, 1989; LeFevre, 1988). Они основывались на оценках своих переживаний, которые давали рабочие по сигналу, поступавшему к ним через пейджер в случайное время. Отметим, что при более традиционных масштабных опросах они часто дают гораздо более позитивные оценки. Анализ результатов 15 исследований удовлетворенности трудом, проведенных между 1972 и 1978 гг., говорит о том, что в США только 3 % рабочих «крайне недовольны» работой, 9 – «частично недовольны», 36 – «частично довольны» и 52 % «очень довольны» (Argyle, 1987, р. 31–63). Результаты недавнего общенационального опроса, проведенного Роберт Хэлф Интернэйшнл (Robert Half International), которые печатались в «Чикаго Трибьюн» (Chicago Tribune. 1987. Oct. 18, sect. 8), куда менее оптимистичны. В соответствии с ними 24 % всех наемных тружеников США, то есть каждый четвертый, весьма недовольны своей работой. Наши методы измерения степени неудовлетворенности работой могут показаться слишком жесткими, при этом методы, использованные в других опросах, дают, пожалуй, чересчур оптимистичные результаты. Казалось бы, совсем несложно выяснить, доволен ли человек своей работой или нет. На самом деле «удовлетворенность» – крайне относительное понятие и ее очень трудно оценить объективно, как и ответить, наполовину полон стакан с водой или наполовину пуст. В одной из последних работ на эту тему два известных немецких социолога пришли к диаметрально противоположным точкам зрения, а именно: один утверждал, что немецкий рабочий «любит» свою работу, в то время как другой был уверен, что он «ненавидит» ее. При этом для своего анализа оба использовали одну и ту же базу данных (Noelle-Neumann, Strumpel, 1984). Несколько исследователей обратили внимание на противоречащие ожиданиям данные, говорящие, что люди более удовлетворены своей работой, чем своим досугом (напр., Andrews, Withey, 1976; Robinson, 1977). Так Верофф, Дуван и Кулка (Veroff, Douvan, Kulka, 1981) приходят к выводу, что 49 % занятого населения более удовлетворены своей работой, чем своим досугом. При этом только 19 % получают большее удовлетворение от досуга.

Опасность попадания в зависимость от потоковых впечатлений более детально описана в (Csikszentmihalyi, 1985b).

Преступление как источник потока. Описание того, как подростковая преступность может служить источником потока, дано в (Csikszentmihalyi, Larson, 1978). Высказывание Оппенгеймера цитируется по (Weyden, 1984).

«Вода может быть хорошей и плохой…» – высказывание Демокрита приведено по (de Santillana, 1961/1970, р. 157).

Глава 4

Игра. Наряду с «Homo Ludens» Хейзинги, вышедшей еще в 1939 г. (Huizingа, 1939), другой сильной работой, посвященной играм, является книга Роже Калуа «Игры и люди» (Caillois, 1958).

Мимикрия. Прекрасный пример того, как ритуальное переодевание может раздвинуть рамки обычного восприятия, дает Монти (Monti, 1969, р. 9–15), когда он описывает западно-африканские церемониальные маски: «С точки зрения психологии происхождение масок может быть также объяснено атавистическим стремлением человека уйти от себя, чтобы обогатиться опытом иных способов существования… Это желание не может быть реализовано на «физическом» уровне. Человек стремится увеличить свою собственную мощь, идентифицируясь со вселенскими, божественными или демоническими силами. По сути, это желание выйти за рамки ограничений, помещающих человека в конкретную и неизменную оболочку, простертую между рождением и смертью, которая не оставляет ему возможности сознательного выбора экзистенциальных приключений».

Поток и открытия. Когда группу испытуемых, в которую входили скалолазы, композиторы и шахматисты, попросили проранжировать 16 различных видов деятельности по критерию «похожести на поток», на первое место они поставили «Создание или открытие чего-то нового».

Поток и личностный рост. То, каким образом переживание потока способствует личностному росту, подробно описано в (Deci, Ryan, 1985; Csikszentmihalyi, 1982b, 1985a). Анна Уэлс показала, что у женщин, которые проводят больше времени в потоке, формируется более позитивный образ себя (Wells, 1988).

Поток и ритуалы. Известный антрополог Виктор Тернер (Turner, 1974) увидел в практически повсеместном присутствии ритуалов в древних человеческих культурах доказательство того, что ритуальные действа были санкционированной обществом возможностью для переживания потока. Религиозные ритуалы в значительной мере благоприятствуют потоковым впечатлениям (Carrington, 1977; Csikszentmihalyi, 1987; Csikszentmihalyi I., 1988; Wilson, 1985, in press). Хорошее изложение исторического развития взаимоотношений между «сакральными» и «светскими» аспектами досуговых занятий дано в учебнике (Kelly, 1982, р. 53–68).

Поток и искусство. Описание того, как пассивные визуальные и эстетические впечатления могут привести к потоку, даны в (Csikszentmihalyi, Robinson, 1990).

Религиозное значение игр с мячом индейцев майя описано в (Blom, 1932; Gilpin, 1948). Игра «пок-та-пок» во многом похожа на современный баскетбол. В нее играли на каменной площадке, целью каждой из команд было забросить мяч в находящуюся на высоте 28 футов каменную «корзину» своих оппонентов, не дотрагиваясь до мяча руками. Отец Диего Дюран, испанский миссионер, дал яркое описание этого состязания: «Это было нечто, доставлявшее массу удовольствия и наслаждения играющим. При этом игроки обладали настолько высоким мастерством, что умудрялись держать мяч «в воздухе» в течение почти целого часа, гоняя его с одного конца площадки к другому. Вся трудность заключалась в том, что мяча нельзя было касаться ни руками, ни ступнями, а только бедрами…» – цитата из (Blom, 1932). Иногда эти игры заканчивались человеческим жертвоприношением или убийством игроков проигравшей команды (Pina Chan, 1969).