В поисках счастья
Шрифт:
– Сон? Или не сон? Люк… Тед и Кевин… Мои руки такие холодные, а ноги будто не мои, я их совершенно не чувствую… Почему мое лицо такое пластилиновое? Не могу больше дышать… дышать не получается… лишь по маленькому глотку воздуха приходит в мое тело.
Рэй медленно подходил к зеркалу, ощупывая себя, но его ноги не смогли устоять, и он упал мягкой точкой на ковер. Судороги сжали его тело, и он попытался встать, дойти до кухни, но ноги не поддавались, и он пополз. Спускаясь с лестницы на кухню, он услышал, как мать с трудом разговаривает по
– Какой ужас! Это такая трагедия! Да, Норман скоро приедет, он сказал, что ему надо куда-то съездить и он вернется… Да это ужасно, сначала он… теперь и его бабушка с дедушкой.
Воспоминания о том, что это не сон, снова пронзили его, но надежда все же жила. Сидя на лестнице, он заплакал. Мать подошла, обняла его, и он спросил:
– Мам, а кто только что звонил?
Она посмотрела на него, вздохнула и ответила:
– Это мама Кевина, она сказала, что бабушка и дедушка Люка… – Она не стала продолжать и сильнее прижала его к груди. Она прекрасно понимала, что он уже все услышал.
В этот момент в дом громко постучались. Мать открыла дверь и увидела полицейского, который проводил очередной обход. Полицейский, осторожно осмотрев половину дома, собирался уходить, но, зайдя в кабинет вместе с мамой, задержался. Рэй услышал визг матери. Она в ужасе закричала на весь дом. Он забежал в кабинет отца и увидел свою мать, сидящую в слезах, и полицейского, у которого в руках был окровавленный степлер и девичий грязный туфель.
Полицейский, направившись к Рэю, спросил:
– Мальчик, где сейчас твой отец?
Рэй потерял способность говорить, его легкие будто наполнились слезами. Он не мог даже произнести ни слова, не то что нормально вздохнуть. Страх охватил его, руки и ноги задрожали, и он рухнул на пол. Упираясь руками, чтобы не упасть, он сжимал пол, пытаясь взять его в кулак с такой силой, что ногти начали царапать линолеум. Полицейский по рации повторял, что нашел орудие преступления на Грин-стрит.
В голове у Рэя роились вопросы, и он хотел закричать на весь мир о ненависти к нему, но сил хватило лишь на то, чтобы поднять взгляд и вновь увидеть окровавленный степлер, в котором он заметил кусочки плоти. Он не мог отвезти от него взгляд, и, стараясь не расплакаться, улыбнулся, представляя, что это очередной розыгрыш Теда, который тот постоянно устраивает перед его днем рождения.
Внутри дома уже были ФБР и вооруженные полицейские, но Рэй не выходил из кабинета, продолжая рвать линолеум ногтями, пытаясь осознать происходящее. Когда его отец вернулся домой, на него сразу же накинулись полицейские, начали избивать, требуя, чтобы он не сопротивлялся. Рэй дополз до лестницы и увидел, как его отца избивают и уводят. С каждым разом голоса полицейских становились тише, превращаясь в безмолвие. Он подумал, что оглох, и закричал внутри себя, его охватил холод, когда взгляды людей в форме накрыли его разом.
Глава 22
«Рэй Салливан. История о демоне Эгертона. Часть 2»
Спустя неделю было решено казнить
Первая встреча с отцом стала для него настоящим испытанием. Мать, преисполненная настойчивостью, принудила юного Рэя навестить своего отца в комнате для свиданий. Первое, что он тогда заметил, – это разбитая, изуродованная болью улыбка, сверкающая на лице Нормана. Рэй сел на расстоянии трех метров, отвернувшись от этого зрелища, и не мог решить, что чувствует: злость или печаль. Вместо этого он лишь искал укрытие в своих мыслях, стараясь не видеть больше той улыбки, которая вызывала у него лишь отвращение.
Норман сидел в поношенной белой робе, его руки и ноги сковывали тугие наручники, как тяжелые символы утраченной свободы. Этот печальный, жалкий образ не вызвал в матери ни малейшего колебания. Она присела рядом, словно ничего не изменилось, и начала легкую, почти светскую беседу. Их разговор был наполнен воспоминаниями о детстве Рэя, о его школьных годах, они говорили только о счастливых моментах жизни, смеясь, как если бы за их спинами не стояли мрачные тени преступлений, а впереди не маячила казнь.
Рэй сидел напротив, и всего его разрывало от злости. Как можно так безмятежно и бездумно болтать о прошлом, когда на горизонте уже вырисовывалось неизбежное? Он сжался в своем кресле, его тело дрожало, а сердце сжималось в комок от ярости. Эта нелепая беседа, полная веселого смеха и притворного спокойствия, казалась ему безумием на фоне всего происходящего.
– Хэй, сынок, – отец вдруг обратил на него взгляд, его голос, хриплый и теплый, словно треснувший каминный огонь, пробивался сквозь тишину. – Садись к маме.
– Не называй меня сыном, это унизительно! – Рэй сорвался, не в силах удержать бурю гнева, что разрасталась в его груди.
Отец не дрогнул.
– Я никогда не перестану называть тебя своим сыном.
– Прекрати! Это омерзительно слышать от убийцы! Ты убил Люка? За что ты убил Люка? За что убил ту девочку? Ты чудовище! Ты заслуживаешь смерти!
Слова Рэя резали воздух, как острые лезвия. Но Норман лишь тихо усмехнулся, на его лице не дрогнула улыбка.
– Ты правда считаешь, что я Демон Эгертона? – его хриплый смех был почти бесшумным, но тянул за собой ноты печали. – Значит, ты действительно веришь, что я убийца…
– Разве это не так? – резко выпалил Рэй, ощущая, как его внутренняя боль и напряжение накрывают его с головой.
Но улыбка отца не исчезала, напротив, она будто становилась глубже, мрачнее. Без единого слова, Норман медленно встал, и, обращаясь к охранникам, бросил короткое:
– Все. Я закончил.
Этот момент навсегда остался в памяти Рэя – сцена, когда он увидел, как его отец, несмотря на все обвинения, сохранял тот же холодный, непроницаемый облик. Демон, который прятался в тени, ухмылялся своему проклятию.