В поисках скифских сокровищ
Шрифт:
Так закончилась крупнейшая афера с подделками древностей. На этом рассказ о «тиаре Сайтаферна» можно было бы и закончить. Упомянем лишь еще об одном любопытном эпизоде, происшедшем во время пребыванияРухомовского в Париже. Некий предприимчивый американский бизнесмен предложил Рухомовскому совершить кругосветное турне с демонстрацией тиары. Для этой цели он был готов купить ее у Лувра за ту цену, которая была за нее уплачена. Проект этот не был, однако, осуществлен — то ли не дал согласия Рухомовский, то ли французское правительство предпочло финансовый убыток новым насмешкам над французскими учеными.
О дальнейшей судьбе И. X. Рухомовского, этого несомненно выдающегося художника, известно мало. После опубликования материалов о «тиаре Сайтаферна» в 1967 г. автор этих строк получил много писем читателей, в числе которых было и письмо племянницы И. Рухомовского, проживавшей в Минске.
Разоблачение аферы с «тиарой Сайтаферна» нанесло тяжелый удар по торговцам поддельными «древностями». Старший из братьев Гохманов, непосредственно замешанный в продаже фальшивой тиары, совершенно отошел от дел. Младший, правда, продолжал свою деятельность, но и он не решался больше торговать золотыми «древностями», поскольку доверие к ним было полностью подорвано. Теперь он перешел на торговлю подделками из серебра и, надо сказать, немало преуспел на новом поприще.
Первая подделка из серебра (маска бородатого бога) была продана Одесскому музею. Даже такой специалист, каким был директор музея Э. Р. Штерн, имевший огромный опыт разоблачения подделок, был на сей раз обманут: с серебряными фальсификациями ему еще не приходилось сталкиваться. В 1906 г. первая крупная серия поддельных серебряных сосудов была продана Л. Гохманом через подставное лицо одному высокопоставленному лицу в Крыму. Два года спустя вторая крупная серия поддельных серебряпых ваз с рельефными украшениями, среди которых были ритоны со сценами из жизни скифов, напоминавшими изображения на куль-обской вазе, была продана московскому Историческому музею, где фальсификация была вскоре обнаружена. Разоблаченный в России, Л. Гохман перенес свою деятельность за границу. Уже в 1908 г. в Германию был направлен большой «транспорт» подделок, из которых Штерн упоминает еще один серебряный ритон и бронзовое зеркало с золотой рукояткой. Когда Штерн показал фотографию этого зеркала, присланную ему ввиду возникших сомнении в его подлинности, Ш. Гохману, тот признал в нем работу своего младшего брата. Преступная деятельность Л. Гохмана в России продолжалась вплоть до установления Советской власти в Одессе. После революции он эмигрировал в Берлин, Имеются основания предполагать, что он вывез из Одессы или готовые подделки, или даже работавшего на него мастера и продолжал заниматься своими мошенническими делами. Отголоски этой деятельности живы вплоть до настоящего времени.
В 1962 г. в печати появились сообщения о приобретении Лувром «памятника античной торевтики первостепенного значения». Речь шла о серебряном позолоченном ритоне в форме кабаньей головы с рельефными фигурами скифов на горле. Проведенный через несколько лет крупным знатоком античной торевтики Северного Причерноморья А. А. Передольской тщательный анализ изображений на луврском ритоне и их сравнение с куль-обскими показал, что и этот ритон едва ли может считаться подлинным — он является не более чем весьма искусной подделкой. Подобный же поддельный ритон с изображениями скифских воинов хранится в Историческом музее в Москве (там, как и в других крупнейших музеях, имеются особые коллекции подделок, некогда приобретенных в качестве подлинных вещей) — это один из серебряных сосудов, приобретенных у Л. Гохмана в 1908 г. Прототипом изображений московского ритона, так же как и луврского, послужили изображения на куль-обской вазе. Едва ли можно сомневаться в том, что оба они вышли из рук одного фальсификатора древностей.
О происхождении луврского ритона ничего не известно. Известно, однако же, что между 1910 и 1920 гг. он находился в одной частной коллекции в Германии, а это наводит на след деятельности все того же печально известного Л. Гохмана. Можно предполагать, что ритон скорее всего попал в Германию с упоминавшимся выше «транспортом» подделок в 1908 г.
Борьба с фальсификаторами и торговцами поддельными древностями была длительной и упорной. Но не они представляли главную опасность для развивающейся археологии на юге России. Куда более опасными были так называемые «счастливчики», преступная деятельность которыхв конце XIX и начале XX в. приобрела угрожающие размеры. Подделку можно было разоблачить, и в большинстве случаев это удавалось довольно легко. Грабители же в любом случав наносили огромный и непоправимый ущерб науке, поскольку они разрушали археологические памятники, выхватывали из комплексов лишь наиболее ценное с материальной точки зрения, и если даже позднее похищенные ими вещи попадали в руки ученых, они уже были обесценены отсутствием точных сведений об обстоятельствах и условиях их находки и т. д. Если центрами фальсификации
Многие «счастливчики» приобрели огромный опыт в раскопках древних могил; у них выработались разнообразные приемы поисков этих могил, своеобразная интуиция. Еще в конце 40-х годов автору этих строк приходилось встречаться в Керчи с последними представителями этой «профессии», тогда уже глубокими стариками. В то время они были уже многолетними и весьма ценными помощниками Керченского музея и археологов. Один из них водил нас по замечательным керченским расписным склепам, которые в те годы было уже чрезвычайно трудно отыскать, а он находил их по одному ему ведомым признакам. Попутно он показывал и целый ряд могил, некогда открытых «счастливчиками», и всякий раз вспоминал: «наш грабеж» или «не наш грабеж».
Закон был бессилен приостановить деятельность грабителей древностей, но археологи вели с ними жестокую борьбу в буквальном смысле не на жизнь, а на смерть. Грозой для «счастливчиков» являлся бывший с 1901 по 1918 год директором Керченского музея крупный ученый-археолог В. В. Шкорпил. Он преследовал их и днем и ночью, не давая ни минуты покоя. Многие «счастливчики» вследствие его неустанной борьбы с ними оказались совсем не счастливыми — они были переданы в руки полиции и оказались за решеткой. Борьба была опасной и в конце концов закончилась для Шкорпила трагически. В 1918 г. «счастливчики» зверски убили его.
Обычно грабителями могил были люди невежественные, не понимавшие, какой огромный вред они наносят науке. Ими руководило лишь одно стремление — обогатиться. Путь кладоискательства казался им простым и легким, а в замечательных золотых произведениях искусства, которые оии находили, они чаще всего видели не более как драгоценный металл; художественной и научной ценности вещей «счастливчики» просто не понимали.
Но были и иного рода хищники — авантюристы и мошенники, причастные к археологии, которые, прикрываясь именем науки, уничтожали бесценные сокровища в целях личной наживы. Такие мошенники наносили науке особенный урон, поскольку они сознательно вредили ей. Особенно прискорбной и вопиющей была история «горного техника» Д. Г. Шульца, с печальной памяти именем которого связана гибель замечательных Келермесских курганов недалеко от Майкопа.
Еще в 1897 г. «горный техник (практик)», как он себя именовал, Шульц вел раскопки в Закавказье по Открытому листу, выданному ему императорской Археологической комиссией. Но поскольку отчет его о раскопках оказался неудовлетворительным и безграмотным, ему было отказано в возобновлении разрешения на дальнейшее ведение раскопок. Однако Шульц упорно продолжал добиваться права на археологические исследования, и когда он в 1903 г., уже будучи на Кубани, вновь обратился в Археологическую комиссию с очередным ходатайством, ему было предложено поработать под руководством Н. И. Веселовского, который в то время вел там раскопки курганов. Н. И. Веселовский поручил Шульцу раскопать несколько разоренпых грабителями курганов возле станицы Апшеронской, но тот самовольно расширил поле своей деятельности и стал копать курганы около станицы Келермесской, В конце 1903 г. он раскопал здесь несколько курганов, и ему удалось обнаружить роскошное нетронутое погребение скифского вождя VI в. до п. э., о чем свидетельствовали изумительные золотые и серебряные изделия, присланные Шульцем в Петербург в Археологическую комиссию. Победителей не судят. Комиссия возместила Шульцу расходы на работу и выдала ему Открытый лист на право раскопок в 1904 г.
Келермесские находки представляли первостепенный научный интерес. Наряду с вещами из так называемого Мельгуновского клада они были наиболее древними остатками скифских царских сокровищ на юге нашей страны, относящихся, вероятно, еще к началу VI в. до н. э. Очевидно, в Келермесском кургане был похоронен вождь скифского племени, осевшего в Прикубанье при возвращении скифов из походов в Малую Азию в VII в. до н. э. Трудно переоценить научное значение Келермесских курганов, если бы они были исследованы добросовестно и на научной основе. Исключительно велика была и художественная ценность келермесских находок — серебряного позолоченного зеркала, серебряного ритона, золотых чаш, ножен меча, секиры. Здесь наблюдается сочетание мотивов скифского искусства с мотивами древневосточного переднеазиатского, преимущественно ассиро-вавилонского, а также греческого малоазийского. Легко вообразить, какую огромную художественную ценность представляли бы сокровища Келермеса, если бы все они сохранились. Если бы!