В поисках советского золота
Шрифт:
Но я уверен, что федеральная полиция приобрела слишком сильное влияние в советской индустрии, влияние, которое теперь трудно ослабить. Если они будут так же активны, как в последнее время, советская промышленность пострадает от слишком пристального надзора со стороны подозрительных полицейских умов.
Небезопасно разрешать любой полиции слишком большую независимость, как можно видеть на примере России. Федеральная полиция там стала слишком независимой, настолько, что они даже не доверяют свою корреспонденцию государственной почте или телеграфу. Не один раз я получал купе в набитом экспрессе благодаря любезности федеральной полиции, которая резервировала два купе для своих курьеров, но могла обойтись одним.
XVIII. Положение советских инженеров
У меня крепкое здоровье,
Советская система, очевидно, предполагает, что руководители часто утомляются, при ней разрешаются периодические отпуска. В последнее время власти построили целую сеть домов отдыха и санаториев для высшего начальства, куда они отправляются на тщательный осмотр два или три раза в год. В этих местах русские часто ложатся в постель и непрерывно отдыхают две недели или месяц, накапливая энергию для работы на следующие полгода, когда будут спать только пять-шесть часов в сутки.
Когда наша семья выезжала из России на каникулы вроде этих, мы всегда испытывали потрясение, подсчитывая расходы под конец. Тому, кто через это не прошел, трудно даже представить, как действует на человека выезд из России в любую страну, где видишь заполненные витрины одного магазина за другим. В России всегда дефицит всех потребительских товаров; за ее пределами продавцы умоляют прохожих купить что-нибудь.
Наши русские друзья радовались как дети, стоило им достать приличную пару туфель, или шелковое платье, или наручные часы, или авторучку, даже если приходилось платить бешеные деньги. В советских магазинах всегда нехватка достойных товаров, и в большинстве из них никогда нет выбора продуктов питания, или одежды, или предметов домашнего обихода. Высокопоставленные политики не особенно интересовались изготовлением потребительских товаров и не разрешали советским трестам покупать их за границей.
Так что, когда наша семья оказывалась на каникулах, мы начинали тратить деньги направо и налево, и все вчетвером очень скоро разделывались с несколькими тысячами долларов из моего заработанного тяжелым трудом жалованья. Жену и двух дочерей-подростков трудно удержать от покупок, если они долго не могли ходить по магазинам. В России мы научились хватать как можно больше, если в магазине оказывалось что-нибудь стоящее, а выезжая, старались не скупить целиком первый же розничный магазин, увиденный в Европе или Америке.
Возвращаясь в Россию после долгих каникул, я пережил интереснейший эпизод в моей советской карьере. Власти решили выразить одобрение работе по реорганизации золотых рудников, дав мне Орден Трудового красного знамени, престижную советскую награду. Вручается он в Кремле самим Президентом СССР, М. Калининым.
Все остальное время пребывания в России награда оказалась для меня чрезвычайно полезной. Советы создали несколько наград такого рода, разной важности и ранга, которые вручаются мужчинам и женщинам, отличившимся в той или иной области. Это не только знак отличия, они имеют и практическую ценность. Орденоносцы получают небольшое месячное вознаграждение, налоговые льготы, бесплатный проезд, и могут рассчитывать на лучшую пенсию. К ним везде относятся с уважением, даже в федеральной полиции.
Несколько месяцев я должен был работать в Москве, и нас поселили в половине одноэтажного дома на две семьи в пригороде американского типа, который трест «Главзолото» построил для своего руководства. Жизнь в Москве представляла яркий контраст по сравнению с рудничными поселками и провинциальными городками. У нас было больше привилегий, чем у большинства русских, но в некоторых отношениях жизнь труднее, чем непринужденное существование на золотоносных участках. Там мы принимали жизнь такой, как она есть, а в Москве всегда старались жить как американцы у себя в пригороде, что было невозможно. Советские магазины не предлагают сервиса в нашем понимании; в них всегда чего-то не хватает, и никогда нельзя быть уверенным, сможешь ли купить тот или иной вид мяса, овощей или фруктов, какой соберешься. Приходится брать, что дают, и считать себя счастливчиком, получив хоть что-то. Русские, пережив два настоящих голода, не жаловались. Но американцы пытались получить, что им хотелось. Советский инженер сталкивается не только с обычными задачами по своей профессии, но и со множеством специфических проблем, присущих советской системе. Он стоит посередине между верхним и нижним слоем индустриального общества, и должен выдерживать постоянный поток безжалостной критики и назойливого вмешательства и сверху, и снизу. Коммунисты, политики, стоят наверху и считают своим долгом ставить «специалистов» на место. Обычным рабочим, внизу, внушили, что они — настоящие хозяева страны, и в качестве доказательства, им разрешается откровенно высказываться в адрес инженеров и управляющих, которые теоретически считаются их служащими.
Довольно часто бывает, что какой-нибудь безответственный сопляк, разнорабочий или мелкий клерк либо бухгалтер, вскакивает на собрании рудника или фабрики и обвиняет кого угодно, начиная с директора, во вредительстве, шпионаже — в общем, что ему в голову взбредет — и насколько я могу судить, нет способа его наказать или прекратить такие действия. С другой стороны, если начальник предъявляет какие-либо обвинения против подчиненных, он должен полностью доказать свои слова.
На каждом советском промышленном предприятии есть еще так называемая стенгазета, вывешенная на самом видном месте. Предполагается, что любой рабочий имеет доступ в эту афишу, чтобы высказать свои жалобы, и иногда это средство приносит пользу, дает возможность исправить те или иные неправильные действия. Но также это удобный способ высказывать претензии в адрес мастеров или начальников, и, на мой взгляд, приносит больше вреда, чем пользы, потому что ослабляет производственную дисциплину, а следовательно, понижает производительность, ничем не компенсируя потери.
Когда я первый раз приехал в Россию, управляющим в индустриальных отраслях недоплачивали, по нашим стандартам, если принять во внимание ответственность, которую на них возлагали. Это особенно касалось членов коммунистической партии, у которых тогда максимальные зарплаты были существенно ниже, чем у беспартийных, как доказательство их бескорыстия и преданности делу коммунизма. Почти все главные управляющие советской промышленности в то время получали очень небольшие денежные доходы.
Даже тогда, однако, у руководящего состава были привилегии, которых простые рабочие не могли иметь. Они пользовались автомобилями, специальными ресторанами, лучшими «закрытыми распределителями», и лучшим жильем.
После 1930 года система стала понемногу меняться, и управляющие, включая коммунистов, стали получать зарплату в зависимости от положения, примерно с тем же относительным различием, что и у нас в стране. Некоторые люди в России сейчас получают наличных денег в десять-двадцать раз больше, чем обычные рабочие.
Рост оплаты сопровождался соответствующим улучшением компетентности. Должен сказать, что многие управляющие, каких я встречал в русской промышленности в 1928 и 1929 годах, и стоили не больше, чем обычный рабочий; более того, некоторым имело смысл приплачивать, чтобы они оставались дома и позволили рабочим самим определяться, что им делать. Сравнительно мало кому из начальников тех лет удалось удержаться на месте. В соревновании с более энергичными и знающими молодыми людьми, что выросли с той поры, они проигрывали, их перемещали на менее важные посты. Средняя компетентность руководящего состава сейчас существенно выше того, что наблюдалось в 1928 году.
Последние несколько лет Советы применяли систему единоличной ответственности, что означает: руководитель любого предприятия, большого или малого, отвечает за все, что происходит. Этот подход заменил прежнюю систему управления комиссиями, которая совершенно провалилась. Но единоличная система впадает в другую крайность. Руководитель редко осмеливается делегировать любые полномочия, и его заместители никогда не смеют принять на себя ответственность за любое решение. В результате никто ничего не делает, кроме одного человека, если только это не записано черным по белому в инструкциях; а руководитель так погребен под грузом рутины, что ему приходится с трудом находить время для важных решений, которые может принять он один.