В поисках советского золота
Шрифт:
Так что наших советских инженеров прижимает жесткий план, и если они не в силах реализовать план на практике, на них возлагают ответственность, им говорят, что они сами предложили такие планы, и если их не выполняют, это подозрительно. А если план, предложенный одним инженером, нарушается, даже по какой-то объективной причине, все другие инженеры, повязанные общим планом, нападают на него, потому что их планы привязаны к его плану, и кого-то надо винить за срыв.
В некоторых случаях инженеры могут обнаружить, уже после подачи планов, что возможна большая выработка. На шахтах такое часто случается, там практически невозможно точно предсказать выход продукции заранее за целый год. Но инженер уже подал план, заказал определенное оборудование, и получил одобрение от вышестоящих
Он знает, что государству нужно как можно больше продукции, и может произвести гораздо больше, чем предсказал в годовом плане. Но если он объявит, что может произвести в два раза больше, чем указал несколько недель назад, у какого-нибудь политика или полицейского возникнут подозрения, и ему придется, по меньшей мере, пережить неприятное расследование, если не хуже. Так что он пускает дело на самотек, надеясь, что никто не обнаружит, что рудник в состоянии обеспечить гораздо больше руды.
Система также поощряет ленивых инженеров или управляющих подавать планы выработки, которые, как они очень хорошо знают, гораздо меньше производительности их рудников или заводов. Тогда, если им удастся убедить планирующие органы принять заниженную оценку, они могут пребывать в абсолютной уверенности, что свою квоту выполнят. А в последнее время, поскольку правительство стало предлагать солидные премии и дополнительные выплаты за перевыполнение плана, эта тенденция проявляется еще резче. Если у инженеров приняли их скромные оценки, они уверены в большом материальном вознаграждении для себя и своих помощников, за перевыполнение плана.
В тресте «Главзолото» планирование проводились не менее эффективно, чем на любом другом советском предприятии, с работой которого я знаком. Наше центральное управление, например, тщательно проверяло все планы, подготовленные и поданные конкретными рудниками или группами рудников, или трестами-филиалами. Если планы не совпадали с количеством продукции, которую наши инженеры в головной конторе считали возможным, планы увеличивали.
Во время политического кризиса, такого, как разразился в России, начиная с лета 1936 года, плановая экономика становится настоящим кошмаром для инженеров и управляющих. Полиция в такие периоды внимательно надзирает за каждым предприятием и практически за каждым производителем. Они немедленно расследуют любой донос о подозрительных действиях, и следствие занимает время и мысли самых ответственных работников на руднике или фабрике целыми неделями. В таких обстоятельствах становится трудно и составлять, и выполнять планируемую программу производства.
Инженеры нервничают и чаще, чем обычно, ошибаются. Каждая ошибка — повод для подозрения, и, как правило, за ней следует полицейское расследование. Если большое предприятие или отрасль промышленности отстает в выполнении плана, газеты поднимают шум, а инженеры и управляющие нервничают еще больше. Я поражался, как людям вообще удается хорошо работать в подобной атмосфере.
Некоторые отрасли промышленности, потерявшие лучших руководителей, настолько отстали в выполнении плана, что теперь не в состоянии обеспечить обещанные поставки другим отраслям, и те тоже начинают отставать, из-за отсутствия необходимых материалов. Современная промышленность тесно увязана, и плановая экономика требует очень деликатного регулирования, чтобы хоть что-то получалось. Но когда полиция хватает инженеров и управляющих без разбору, а остальные дрожат от страха, что их заподозрят следующими, вся система, разумеется, летит прахом, и не так-то легко запустить ее снова.
На мой взгляд, то, что советские предприятия под прямым управлением федеральной полиции выполняют свои планы более слаженно — не просто случайное совпадение. Плановая экономика, как она сложилась в России, требует именно полицейского надзора над всеми задействованными управляющими, инженерами и рабочими. Когда советская полиция берет обязательство построить дамбу или железную дорогу, они могут составлять свои планы на целые годы вперед и последовательно их выполнять.
Их рабочая сила под полным контролем, потому что заключенные не могут оставить работу просто оттого, что им здесь не нравится, как в других отраслях промышленности. Полиция достаточно влиятельна, чтобы быстро получать необходимое сырье, так что у них нет опасности задержек в снабжении, как у других. Советские газеты часто хвалят полицию за эффективное выполнение строительных работ, и я согласен, что на этих полицейских предприятиях и следует изучать плановую экономику в ее полном развитии. Если нужно полностью внедрить плановую экономику в советскую промышленность, чтобы она заработала вполне размеренно, подозреваю, что потребуется именно такой контроль, как полиция осуществляет на своих предприятиях. Без такого контроля — я сомневаюсь, что она когда-либо заработает, в России или где-нибудь еще.
ХХ. Русские амазонки
Французский горняк посетил Россию в 1937 году, пробыл там четыре или пять недель и написал серию статей для французских и других европейских газет. Он объявил, что до того, как поехал в Россию и посетил рудники, был активным социалистом и «другом Советского Союза», но, увидев условия в советских шахтах, излечился от своего социализма. Больше всего его ужаснуло, что советские женщины работают шахтерами.
Ну, я ни с какой стороны не социалист, а будь им, вполне возможно, излечился бы, увидев в России то, что увидел. Но должен признать, что труд женщин на советских шахтах и плавильных печах не представляется мне таким возмутительным, как тому французскому горняку, а я повидал куда больше него. Потому что близко соприкасался с женщинами-работницами в течение ряда лет.
Когда я впервые оказался в России, на шахтах женщины не работали. Несколько девушек и молодых женщин учились на инженеров и геологов, и возмущали старых шахтеров, слоняясь по тоннелям, штольням и обогатительным фабрикам. Но через два года, в конце 1929 года, когда начала осуществляться первая пятилетка, женщины стали заниматься некоторыми легкими работами, управляли компрессорами и подъемниками, распределяли буровой инструмент в шахтах, помогали маркшейдерам, иногда работали откатчиками, двигали тележки с рудой.
Когда первые женщины появились на рудниках, мужчины-шахтеры резко возражали, не в силах отказаться от старого суеверия, что присутствие женщины в шахте сулит несчастный случай. Поскольку несчастные случаи нередко происходили на советских шахтах до того, как в них начали винить женщин, на суеверие обращали мало внимания. Прошло немного времени, и присутствие женщин уже считалось само собой разумеющимся, хотя некоторые старые горняки так никогда и не избавились от недовольства, и иногда его демонстрировали.
Женщин гораздо больше было на обогатительных фабриках и плавильных заводах, чем в шахтах. Они работали наряду с мужчинами как операторы, выполняя грязную, но не особенно тяжелую работу. С самого начала им не предоставляли никаких преимуществ. Ожидалось, что они будут выполнять эквивалентный объем работы, соответствующий дневной заработной плате, в тех же условиях, с теми же обязанностями.
С точки зрения инженера, вопрос женского труда лишь в том, может она действительно выполнять свою работу или нет. Исходя из опыта на советских шахтах и заводах, должен сказать, что в среднем женщины на производстве лучше мужчин. Как правило, женщины более ответственно относятся к работе и лучше поддерживают дисциплину. Эти качества компенсируют меньшую физическую силу, за исключением таких работ, где требуется исключительно крепкое телосложение.
Даже на таких работах женщины иногда бывали. Я встречал крупную рослую русскую крестьянку, работавшую бурильщиком на уральской шахте. Обязанности были такие: поднять бурильную машину весом около 25 килограммов и сверлить отверстия в монолитной скальной породе. Молоток бурильной машины дает порядка тысячи восемьсот ударов в минуту, и чтобы ее удержать длительное время, требуется дюжий мужчина. Понаблюдав за ней некоторое время, я сказал, что работа не очень подходит для женщины. Она думала, я шучу, и мне так и не удалось ей объяснить, что вполне серьезен. Она немало гордилась тем, что была единственной женщиной среди бурильщиков на этой группе рудников.