В поисках упавшей ракеты

Гончар Анатолий Михайлович

– Ни фига, – возразил ефрейтор, – наоборот – Петрович хитрый, в него только целятся, а он раз, врагу в глаз солнечного зайчика, тот бац, бац – и мимо.

– Мели Емеля, твоя неделя, – под скрип закрывающихся дверей Банников вернул панаму на голову, прикрыл полями глаза и сделал вид, что собирается поспать.

«Урал» заурчал мотором и, рывком тронувшись с места, покатил в сторону аэродрома. Громовой раскат ударил прямо над головой и словно обрушил плотину – тент задрожал, завибрировал под потоками падающей на него воды. Удары тяжелых капель превратились в бесконечный поток. Бурцев заглянул в бойницу и увидел лишь сплошную серо-белесую пелену.

– Никуда мы не полетим, – пророческим тоном известил он. – В такую погоду ни один самолет не взлетит.

Никто

ему возражать не стал, разве что Петрович не удержался от своего веского.

– Ну-ну. Наивный чукотский юноша, – не открывая глаз, едва слышно пробормотал он, но за шумом дождя его возражений никто не услышал. Меж тем колеса грузовика зашлепали по бетонке рулежной дорожки. Еще пара минут, и «Урал» остановился напротив опущенной рампы «Ил-76». Косые струи дождя залетали вовнутрь борта и тут же стекали по блестящему дюралевому трапу.

По кузову застучал кулак.

– К машине! Бегом! – крик группника прорвался сквозь шум ветра и грохот капель. – Шевелись, мужики, шевелись.

Заскрежетав, хлопнули распахнувшиеся дверцы. Банников спрыгнул, ощутил, как обожгло подошвы от жесткого удара о бетонное покрытие аэродрома, и, сдернув с кузовного пола рюкзак, шагнул в сторону.

– Сразу в самолет, – скомандовал он спрыгнувшему следом Бурцеву.

Дождь лил как из ведра, молнии пронзали небо почти беспрестанно, но сквозь раскаты рокочущего грома явственно доносились звуки реактивных двигателей. Они все усиливались, постепенно заполняя собой окружающее пространство. Банников дождался, когда большинство солдат покинет кузов, и крикнул, обращаясь ко все еще остававшемуся там ефрейтору Седых:

– Гриша, погляди, чтобы ничего не забыли!

– Все нормалек, – заглянув под лавки, отозвался тот и спрыгнул вниз. Тут же по его спине зашлепали многочисленные дождевые капли, даже скорее не капли, а бесконечный поток воды. – Ек макарек, – ругнулся он и вприпрыжку побежал в направлении «Ил-76». Улыбающийся Петрович направился следом.

– Кто промок, лучше переодеться, – едва поднявшись на борт, посоветовал он. Стянув с головы панаму, он встряхнул ее и, оглядев полупустое пространство «иловского» салона, удивленно присвистнул: – Ничего себе, мы прямо как баре – целый борт под одних нас. – Сказал и, сделав мысленную зарубку: «Что же такое могло случиться, если для применения трех групп готовы гонять за сотни верст такую махину?» – принялся скидывать с себя промокшую насквозь одежду, чтобы тут же переодеться в сухое.

А летчики убрали сходни, и рампа поползла вверх.

Дождь еще лил, когда самолет вырулил на уходящую в серую хмарь бетонную полосу и, взревев двигателями, громыхая колесами по стыкам плит, начал разбег в небо.

Глава 2

Если смотреть со стороны, особенно издалека, то могучая металлическая птица «Ил-76» отрывается от земли с такой легкостью и непринужденностью, будто это не многотонная громадина, а невесомое перышко. Для сидящих же внутри происходящее выглядит несколько иначе – рев двигателей, вибрирующая тряска на неровностях бетонного покрытия, постепенный отрыв, набор высоты и только потом равномерное и даже по-своему успокаивающее гудение.

Банников не то чтобы любил летать, но было в полете что-то завораживающее, что-то теребившее его беспокойную душу. И проплывающие за иллюминаторами облака, и виднеющаяся далеко внизу земля притягивали его взор. Он любил смотреть на проносящуюся зелень полей и лесов, на темную синеву озер и петляющих рек. А еще он любил взирать на горящие огни ночных городов, где одинокие фонари сливаются в единое целое, представлявшееся ему далекими, многозвездными галактиками. Но не сегодня – сегодня Петрович уселся в кресло и, закрыв глаза, погрузился в раздумья. Случившееся было неожиданно и странно. А он странностей не любил. Любые странности всю жизнь выходили ему боком. Внезапно возникшая задача, ее неопределенность, переброска бог весть куда – все это убеждало Банникова в том, что предстоящее задание никак не могло быть очерчено лишь рамками обычной КТО (контртеррористической

операции). Он всеми фибрами души чувствовал, что им предстоит нечто более сложное и если даже не более трудновыполнимое, то, во всяком случае, нечто более важное. В причине же того, почему выбор пал именно на эти три группы, сомневаться не приходилось – группы Лапина, Игнатенко, Иванова считались в отряде лучшими, к тому же совсем недавно они прошли дополнительные полугодичные курсы спецподготовки и потому как нельзя более других были готовы ко всяческим неожиданностям. По этой же причине Петрович не был до конца уверен в том, что предстоящее – именно боевая задача, а не еще одна, очередная, учебная проверка усвоенных боевых навыков. Понимая, что оба варианта возможны, Банников раздваивался в своих желаниях. С одной стороны, хотелось свершить что-то необычное, что-то великое… с другой – он, прекрасно осознавая, что подобное свершение может окраситься кровью его бойцов, да и его собственной тоже, готов был молить Бога о том, чтобы происходящее оказалось обычной проверкой на «вшивость». Был готов молить, но не молил. В конце концов, устав метаться от одного желания к другому, Вадим Петрович, выдав мысленную фразу «Пусть будет, как Бог даст», погрузился в сон.

Проснулся Банников, когда колеса самолета уже коснулись аэродромного покрытия.

– Приехали, что ли? – сонно пробормотал он, сладко потянулся и только тогда открыл глаза. Вздохнув, надел на себя еще влажную разгрузку, после чего взял расстеленный на свободном кресле так до конца и невысохший маскхалат и, запихав в пакет, убрал в рюкзак.

Меж тем «Ил-76», сбросив скорость, свернул на рулежную дорожку и плавно остановился.

– Выходим и сразу грузимся на транспорт, – сквозь начавшуюся в салоне суету до Банникова донесся голос капитана Немировича, громко оповещавшего личный состав о предстоящих действиях. По всему получалось, что тот уже располагал какой-то информацией. Вадим Петрович уже было хотел пойти и попытаться что-либо у него разузнать, но тут рампа поползла вниз, личный состав начал вставать и стало не до удовлетворения собственного любопытства.

«Всему свое время», – смиренно подумалось Петровичу, он закинул на плечи рюкзак, подхватил автомат и двинулся к пахнувшему жаром выходу.

Недалеко от трапа стояли встречающие – незнакомый подполковник и майор, чье лицо показалось Банникову подозрительно знакомым. Вот только когда и где они пересекались, прапорщик так и не вспомнил.

– На посадку, – подполковник махнул рукой в направлении стоявших неподалеку «пазиков».

– Майор Светлов, – протягивая руку, представился Немировичу один из встречавших. Эта фамилия Банникову ни о чем не говорила. Он пожал плечами, удивляясь причудам собственной памяти, и привычно скомандовав: – Вторая группа за мной, – не оглядываясь, зашагал в указанном направлении.

«А про Таджик, летуны, похоже, не соврали», – думал Петрович, окидывая взглядом окружающие окрестности и одновременно вытирая со лба успевший выступить на нем пот. После прохладного салона окружающий воздух казался обжигающе горячим.

– Как в сауне, – бухтел идущий следом Бурцев, а Седых, непонятно кого поминая, приглушенно матерился. Следом за ним, нарочито пыхтя, топал Семенов. Дальше бойцы трех групп шли вперемешку.

– Наш первый, – не получив от Немировича указания, какой группе в какой автобус садиться, Петрович принял решение самостоятельно и из трех «пазиков» выбрал ближайший. Никто его решения не оспорил, и личный состав начал рассаживаться.

К стоявшему у распахнутой двери Банникову подошел угрюмо посматривающий по сторонам Иванов.

– Блин, как же тут жарко, – стянув с головы кепку, он пару раз, будто веером, махнул ею у лица.

– У Константиновича по задаче ничего нового не узнал? – Петрович кивнул в направлении Немировича, ведущего беседу со встречавшими их офицерами.

– Да какое там, – отмахнулся старший лейтенант. – Он и сам ничего пока не знает.

– Понятно. – Петрович прищурился на клонившееся к горизонту солнце. – Ладно, теперь недолго ждать осталось.