В полет сквозь годы
Шрифт:
Богородский уезд был богат лесом, поэтому мы, не мешкая, организовали пять новых хозяйств. Мой непосредственный начальник, крестьянин Батарин из деревни Огулово, в грамоте был не горазд, писал плохо. Необходимо было помочь Батарину в работе, и М. А. Петухов обязал лесничего Константина Константиновича Попова переезжать в уездный отдел два раза в неделю, что тот и выполнял аккуратно. Попов был очень доволен, что в отделе появился студент-лесник - пусть только второго курса, но уже приступивший к изучению лесного дела.
Много лет проработавший в лесном хозяйстве, он старался как можно скорее передать мне разнообразные практические знания: привез и заставил изучить книги по лесоводству и таксации, показал таблицы для подсчета запаса древесины в результате таксации и объяснил, как составляется план лесного хозяйства, нарезка лесосек, рассказал о реальных мерах для возрождения насаждений. Я быстро усваивал его уроки и вскоре стал основным специалистом в лесном отделе. А Константин Константинович помог мне и людей подобрать на должности лесничих, их помощников. Уездный Совет, не откладывая, утвердил назначения. Тут же была определена довольно сложная задача: в короткий срок составить таксационные описания местных площадей, планы лесничеств. Все эти работы носили характер лесоустройства. Кроме того, новым лесничим было приказано принять на учет весь срубленный лес - дрова, пучки, бревна, слеги, наметить его использование: что на продажу населению, на снабжение школ, больниц, что на вывоз в город. Часть лесов была отнесена к лесам "местного значения" и оставлена в распоряжение деревень. В них крестьяне могли сами заниматься рубкой, косить сено, пасти скот. Сельское население восприняло наши дела с большим удовлетворением и благодарностью. И хотя работы в лесном отделе было много, всем нам было приятно сознавать, что трудимся мы на благо народа.
Но уклад жизни на селе к тому времени изменился мало. По-прежнему в соседнем Ямкино звонили колокола на колокольне, в церкви шло богослужение, венчали новобрачных, отпевали покойников. И только в сельской школе перестали преподавать закон божий, появились новые учебники, новые наркомпросовские указания по методике обучения. У отца был полный класс учеников первого, второго и третьего года обучения. А по вечерам на маленьких детских партах с трудом усаживались деревенские мужики, бабы, не знавшие грамоты. Началась ликвидация неграмотности - одно из первых массовых революционных мероприятий Советской власти. Надо было видеть, с каким старанием, серьезностью и чувством благодарности занимались пожилые люди в школе...
Как-то в конце декабря 1918 года в уездный Совет явилась делегация от фабкома Купавинской тонкосуконной фабрики. Требовался участок для заготовки леса под шпалы узкоколейной железнодорожной ветки. Разрешение получили, а мне было дано поручение отвести лесосеку.
Спелого соснового леса у нас в хозяйстве было мало. Пользуясь планами и описаниями в лесном отделе, я наметил примерные рубки на 15 лет вперед. Вместе с лесником ограничил лесосеку затесами деревьев, произвел обмер диаметра каждого добротного соснового и елового дерева. Так что купавинцам лес для железной дороги был доставлен.
Немного, однако, пришлось мне работать в лесном отделе. Наступил 1919 год. Опасность интервенции, внутренней контрреволюции росла, и в январе меня призвали в Красную Армию. Хотя и непродолжительный был период моей работы в уездном Совете, но для меня имел исключительно важное значение. Я всей душой осознавал, что подлинно народная революция - это Октябрь. Под ее воздействием формировалось мое политическое сознание. Глубже, ощутимее стало понятие Родины, той части земли, где родился, которой поклялся служить верой и правдой.
Глава третья.
Вместе с Чапаевым
Артиллерийские курсы в Москве, куда я прибыл 1 февраля 1919 года, размещались на Арбате. Меня зачислили в отделение по изучению стрельбы химическими снарядами и противогазовой защиты войск. Откровенно говоря, не очень хотелось заниматься химией, но попытки перейти в другое отделение ни к чему не привели.
Общежития курсы не имели. Они были только что организованы, и, помню, первую ночь я провел в каморке под лестницей канцелярии. На следующий день, по совету начальника учебной части, отправился в районный Совет, где мне вручили ордер на подлежащую изъятию комнату в Старо-Конюшенном переулке, который начинался на Арбате, а заканчивался выходом на Пречистенку (ныне Кропоткинская).
Названия улиц и переулков - Арбат, Пречистенка, Остоженка (ныне Метростроевская), Поварская (ныне улица Воровского) - напоминали о прошлом Москвы, когда здесь строились богатые дома старосветских дворян с окружавшими их конюшнями, хлебопекарнями, поварскими заведениями, многочисленными церквами и монастырями. Зачатьевский переулок граничил с монастырем Девы Марии. Названия переулков Скатертный и Калашный говорили сами за себя.
Арбатскую площадь пересекало бульварное кольцо, радиальные улицы которого также сохранили названия ушедших в далекое прошлое городских укреплений: Никитские, Пречистенские, Яузские ворота. По бульварному кольцу ходил тогда трамвай с литером "А", или, как все его называли, "Аннушка". От Пречистенских ворот он бежал по берегу реки Москвы, огибал величественное здание храма Христа Спасителя, построенного на собранные народом деньги в память о победе над Наполеоном, и, заканчивая круг, возвращался к артиллерийским курсам РККА.
Занятия я посещал аккуратно. Кроме изучения снарядов, порохов, дистанционных запальных трубок, взрывчатых, удушающих и отравляющих веществ мы занимались и метеорологией. Преподавателями были сотрудники Главного военно-метеорологического управления (Главмет), организованного в первую мировую войну. А поскольку метеорологией я занимался еще на метеостанции в деревне Починки, мне предложили посещать в вечернее время лекции по аэронавигации при Главмете, где я прослушал только курс аэрологии - верхних слоев атмосферы, бывших в ту пору воздушной дорогой аэропланов. О самой же навигации речи не было. В далеком 1919-м я не мог представить себе, что буду заниматься этой наукой всерьез и долгие годы.
В апреле, без труда сдав экзамены на артиллериста, в числе небольшой группы окончивших курсы выехал в Самару. Там мы должны были явиться в штаб Южной группы войск Восточного фронта, которую возглавлял М. В. Фрунзе.
Самара (ныне Куйбышев) - старинный торговый город на Волге, с невысокими домами, раскинувшийся на многие километры по берегу реки. Разыскивая по улицам нужный штаб, мы обратили внимание на подводы, запряженные верблюдами. Коричневатые громоздкие корабли пустыни медленно шагали по городу, гордо подняв головы. Как-то сразу пришло ощущение, что за этой вот полноводной рекой начинается Азия, и было непонятно, каким же образом много веков назад такую широкую водную преграду преодолевали полчища монголо-татарских войск...
В штабе с нами разобрались быстро. Я получил назначение в 3-й легкий артиллерийский дивизион 25-й стрелковой дивизии и отправился ее догонять.
К весне девятнадцатого года Красная Армия уже освободила от врагов почти всю Украину, Донбасс, Латвию, Литву, Приуралье, велись успешные бои за Эстонию, побережье Черного и Азовского морей. Однако на молодую Республику надвигалась грозная опасность. С Северного Кавказа на Донбасс шла Добровольческая белая армия генерала Деникина. На западе значительные силы Республики сковывали белополяки и белоэстонцы. Петрограду угрожала армия Юденича, на севере высадились интервенты генерала Мюллера. Начинался первый поход Антанты против Советской республики, и основной ударной силой в этом походе была 150-тысячная армия Колчака. Правительство США предоставило "верховному правителю России", как Колчак объявил себя, все необходимое для ведения войны.