В полете за счастьем
Шрифт:
– А сейчас?
– Проклятье! Конечно я уверен, что я - человек! Но ещё я – клон! Долбаный клон! И я совершенно не уверен, как это воспримет Тори.
– Значит так! Ни хрена ты не разобрался! Объясняю популярно, такое ненавистное для тебя слово клон указывает просто на способ рождения. Одни люди рождаются естественным путём, другие с помощью кесарева, а ты с помощью клонирования. Так к этому и относись. Во всём остальном различий нет.
– Есть, - прошептал Дей. – Зачатия ведь не было. Клетки мамочки и папочки не встретились, чтобы получился я, а потому и родителей у меня нет, так же, как и семьи.
– Тьфу на тебя ещё раз! Оплодотворение произошло, родился Руэрт, а потом появился ты. По любым
Дей хмуро посмотрел на Кэана:
– Спасибо тебе, брат дорогой! Мозг снёс окончательно.
– Это я умею, - ехидно отозвался Кэан.
– А точка зрения офигенная, - неожиданно признал Дей и хлопнул брата по спине. – Пойду-ка я сам себя ещё раз переосмыслю.
– Иди-иди, кровожадный ты наш, - попрощался Кэан.
Дей пошел к себе, переваривая по пути полученную информацию. Как жаль, что он не знал раньше про существование таких законов. При встрече с дедом на Зинобе было слишком много стресса, злости, изумления, чтобы воспринимать какие-либо объяснения. А на Гелле, где он стал жить после, клонов не было, и информация про них в базах данных в самом деле была мизерной. Так что ко многим выводам он пришёл сам, и для уверенности в них ему не хватало лишь подтверждения со стороны, которое он только что получил. Эх, хорошо иногда, оказывается, драку заменить разговором!
Ликом тихо пискнул, когда Дей уже развалился на своей кровати. Он лениво глянул на экран, всё ещё думая о разговоре с братом, и тут же встрепенулся – пришло сообщение от Тори.
Дей!
Мита просто монстр! Она сегодня всю группу загоняла до изнеможения, так что я сейчас на последнем издыхании ползу в душ, потом сохну, потом иду к тебе. Потерпишь ещё, а?
Куда он денется?
Дей тяжело вздохнул, думая о том, что терпением он никогда не отличался и когда-нибудь точно сорвётся.
Тори в душе… Это … Это, проклятье, не то, о чём он может думать равнодушно. Так хочется сейчас вскочить и броситься к ней. Войти в теплую влажную кабинку душа и прижать девушку к себе. И пусть она хоть сто раз будет грязная и потная, неважно! Он с удовольствием её … ТА-АК! Стоп! О чём он думает, твою систему?!
«О голой Тори», - услужливо подсказала память. Возбуждение тут же накатило горячей волной, делая его твердым, и Дей застонал, пытаясь вытеснить из головы соблазнительные образы, но было уже поздно. Он всё же сорвался с кровати и ринулся в душ, чтобы охладиться. В свой душ. Но едва он стал под прохладные струи воды, как грёбанная память напомнила ему, что в этот самый момент его ди нарри так же обнажена и прямо сейчас наслаждается душем где-то там, на втором уровне в своей каюте. Дей мучительно застонал и с силой треснул своим лбом в металлопластиковую стену.
Думай! Думай о чём-нибудь плохом! О чем-нибудь отвратительном!
И садистская память с удовольствием выполнила его заказ, подкинув ему воспоминания, как он и просил, плохие и отвратительные.
Он стоял рядом с матерью в кабинете директора и судорожно сжимал любимую игрушку. Тихая паника, в которой он пребывал, грозила перерасти в громкую истерику.
– Госпожа Ша’Тэрр, рад наконец встретить Вас лично, - директор усадил мать в кресло и сел рядом, а он остался стоять у двери всеми забытый.
Мать снисходительно кивнула.
– Давайте к делу, я спешу.
– К делу, так к делу, - покладисто согласился мужчина и протянул ей документы.
Она какое-то время пролистала бумаги («надо же, настоящая бумага»,- даже в состоянии паники смог удивиться он), а затем всё подписала и протянула документы обратно.
Мужчина медленно их пролистал, а потом обратился к матери, остановив свой внимательный взгляд на нём:
– Вы забыли вписать, как зовут мальчика.
– Правда?- глаза матери тревожно забегали по всему кабинету. Она, казалось, рассмотрела каждую вещь в этом кабинете, всё что угодно, лишь бы не смотреть ему в лицо. Разве мама могла забыть его имя? Как же так? Он уже хотел сам сказать директору, что он – Руэрт Ша’Тэрр, но мама вдруг остановила свой взгляд на супермене в его руках и облегчённо выдохнула. – Его зовут Деймир. Деймир Терлиннский.
Он чуть не завопил от обиды. Что она такое говорит? Это имя игрушки! А он всегда был Руэртом!
И тут она впервые за долгое время посмотрела ему в глаза:
– Теперь ты Деймир.
Он почувствовал на себе силу убеждения сенсетива и понял, что ни сил, ни желания спорить нет.
Директор задумчиво забарабанил пальцами по столу:
– Я хотел бы быть уверенным, что Вы полностью осознаёте свои действия, - мать пренебрежительно повела плечами. – Вы только что определили своего сына в наш интернат, но должен напомнить, что Зиноб пока ещё не присоединился к Галактическому Союзу, и многие у нас на планете сенсетивов, мягко говоря, не любят. У мальчика здесь будут большие проблемы в общении, причём не только со сверстниками, но и с преподавателями.
– Ерунда, - отмахнулась мать, - он не сенсетив.
Брови директора удивлённо приподнялись, а он замер.
Так вот в чём дело! Месяц назад, после того как он чуть не убился на горке, мама привела его на свою работу. Она провела небольшую экскурсию, а затем уговорила его пройти какую-то процедуру. Мог ли он знать, что после этого его жизнь так круто изменится? Сразу после посещения центра они направились в космопорт и, если сначала он радовался предстоящему полёту на другую планету, то вскоре тревога стала есть его изнутри. Мать его избегала, а он почему-то не решался с ней заговорить. Начавшиеся пробуждаться способности вдруг пропали. А потом они прилетели на Зиноб. Так неужели из-за того, что он перестал быть сенсетивом, мама оставит его сейчас здесь? Но он же не виноват, что не может больше двигать предметы, что перестал знать, о чём думают люди? Может, это какая-то болезнь, и когда он выздоровеет, то станет прежним?