В полночь упадет звезда
Шрифт:
И вот теперь он потерял веру в своих людей. Он перестал им доверять. Подозревая каждого, он стал осторожным до мнительности. Когда они работали на шифровальной машине, он ни на миг не спускал с них глаз, хотя в душе был убежден, что это излишняя предосторожность. После того как они заканчивали работу, он сам запирал машину в железный ящик, где хранились коды и все шифровальные материалы, не забывая при этом сделать специальную пометку, чтоб на следующий день убедиться в том, что к ящику никто не прикасался.
Тревожно было и по ночам. По нескольку раз он просыпался и, наскоро одевшись, бежал в штаб дивизии, чтобы убедиться, что там всё в порядке. Едва наступало утро, он шел искать капитана Георгиу:
— Ничего нового, Георгиу?
— Ничего, Смеу!
— А из ставки?
— Еще ничего.
— Медленно же там шевелятся!.. Значит, сидеть и ждать?… Хорошенькое дело!
— Я тебе уже объяснял, что и мы не сидим сложа руки, — важно отвечал капитан Георгиу. — Только не надо строить иллюзий, что эту проблему мы разрешим в два счета, черт побери!
«Хоть бы скорее пришел приказ, которого мы ждем», — думал про себя капитан Смеу, недовольный ответом начальника Второго отдела. У него были свои причины для беспокойства, которое росло, несмотря на заверения капитана Георгиу.
Капитан Георгиу славился своей непомерной самоуверенностью и самовлюбленностью. Эти черты его характера были хорошо всем известны. Знал о них и капитан Смеу, знал он также и то, что деятельность капитана Георгиу на посту начальника Второго отдела не оправдывала ни его самоуверенности, ни его гордости своей особой.
Кое- как пройдя курс обучения в военном лицее, он вышел оттуда младшим лейтенантом с очень посредственной аттестацией. Это было причиной того, что его отправили в один из самых захудалых гарнизонов. Но каковы бы ни были недостатки Георгиу, он обладал одним весьма важным достоинством, которое оценил по-настоящему лишь после того, как стал офицером: он слыл весьма привлекательным мужчиной. Когда он проходил по улицам в своем артиллерийском доломане, высокий, широкоплечий, твердо ступая лакированными сапогами и позвякивая шпорами, он казался героем-любовником в роли молодого офицера.
Женщины были от него без ума. С их помощью он сменил не один гарнизон, пока не дошел до Бухареста. Дальнейшую его судьбу определила тоже женщина. Молоденькая генеральша помогла ему устроиться в военную академию, и она же позаботилась о том, чтобы он ее благополучно закончил.
Война застала Георгиу штабным офицером. Не выделяясь ничем особенным в мирное время, он не отличился и во время войны. Просто он умел держаться на поверхности. Впрочем, ему повезло. За всю войну ему самому не пришлось принимать никаких важных решений или находить выход из затруднительных обстоятельств. Ведь это потребовало бы таких качеств, какими природа его, увы, не наградила. И вот теперь, наконец, представился первый случай показать, чего он стоит. Капитан был оптимистом и верил в свою звезду больше чем когда-либо. Узнав о том, что ставка посылает ему кого-то в помощь, он был очень недоволен. Еще не познакомившись с этим помощником, он уже считал его своим соперником и врагом.
Капитан Смеу Еуджен не ошибся, предположив, что генерал Попинкариу вызвал их к себе, чтобы сообщить о последних указаниях ставки.
— Господа, — сказал генерал, после того как все сели. — Только что я получил новый приказ. Нам сообщают, что в дивизию направлен человек из особой службы контрразведки, который должен оказать нам помощь. Необходимо найти для него место в одном из отделов штаба, но сделать это нужно осторожно, чтобы не вызвать ни у кого никаких подозрений. Я пригласил вас к себе, чтобы посоветоваться, куда бы его определить, чтобы, повторяю, это не бросилось в глаза. Он прибудет к нам в чине капрала краткосрочной службы. Зовут его Уля Михай. Сейчас он находится в одном из подразделений Панаитеску, прибывших два дня тому назад с маршевым батальоном. Что вы можете предложить, Георгиу?
— Я бы предложил, господин генерал, направить его в Четвертый отдел. На днях в офицерской столовой я слышал, как майор Братоловяну жаловался на нехватку людей.
Генерал задумался на мгновение.
— Я не уверен, что ваше предположение приемлемо, Георгиу. Майор Братоловяну способный офицер, но он чересчур строг. Перед ним дрожат не только солдаты, но и офицеры. Если я отдам капрала майору Братоловяну, он запряжет его в работу так же, как и всех остальных
писарей. Вы же понимаете, что для того, чтобы помочь нам, этот Уля Михай должен пользоваться некоторой свободой. Братоловяну пришлось бы установить для него особый режим. Значит, я должен был бы объяснить ему, кто такой в действительности этот Уля. Но подлинное лицо Ули знают только четыре человека: мы с вами и начальник штаба. И никто, кроме нас, не должен ничего подозревать, даже работники вашего отдела. Поняли, Георгиу?
— Так точно, господин генерал.
Была еще одна причина и, пожалуй, самая важная, из-за которой генерал Попинкариу не принял предложения капитана Георгиу. Дело в том, что майор Братоловяну принадлежал к числу тех, кто не имел ни малейшего желания воевать против гитлеровцев. Некоторые из таких офицеров в самом начале кампании перешли на сторону фашистов и стали предателями своего народа. Те же, кому по разным причинам этого сделать не удалось, — либо потому, что им не представлялась возможность перебежать на ту сторону, либо потому, что чувство дисциплины настолько вошло в их кровь и плоть, что они не могли дойти до предательства, — примирились со своим положением. Непрерывные успехи румынской армии мало радовали их, они были бы очень довольны, если бы дело обернулось по-другому. Не понимая смысла бурных событий, происходивших в стране, не отдавая себе ясного отчета в происходящем, они инстинктивно чувствовали неизбежность победы новых, демократических сил.
Владелец поместья в Яломицах майор Братоловяну, братья которого были крупными лесопромышленниками, едва ли имел причины радоваться ходу событий. Поэтому генерал, не считая его способным на предательство, всё же потребовал для большей безопасности его замены Но, разумеется, сказать об этом своим офицерам он не мог.
— Господин генерал, — поднялся капитан Смеу, — разрешите доложить?
— Говорите, Смеу.
— Согласно приказу ставки, в шифровальном отделе мы должны иметь шесть человек. Сейчас имеется только пять. Шестой, старшина краткосрочной службы Камияицы Раду, неделю назад отправлен в госпиталь. Подполковник Стытеску сообщил мне, что старшина эвакуирован в тыл. И так как мне всё равно необходимо укомплектовать свою группу, я бы предложил, чтобы этот Уля был зачислен шифровальщиком.
— Чтобы он работал именно на шифре? Гм! Неплохое предложение, Смеу. Что вы скажете, Георгиу?
— Господин генерал, я считаю предложение Смеу хорошим. Прежде всего потому, что в шифровальном отделе Уля Михай сможет быть в самом центре событий, ну и, во-вторых, потому, что все знают, что в шифровальном отделе работы меньше, чем в любом другом отделе штаба, и если он будет разгуливать больше, чем другие писари, это никого не удивит.
— Я думаю, что первый аргумент, приведенный капитаном Георгиу, можно принять. Что касается второго, то Уля мог бы с таким же успехом работать во Втором отделе. Я убежден, что, работая там, он никого не удивит, если будет бить баклуши. Насколько мне известно, многие всерьез убеждены, что во Втором отделе только и озабочены тем, как бы провести время.