В порыве страсти
Шрифт:
– Это и есть тот самый Кёниг, который первым появился в здешних местах?
– Да, именно он основал Королевство. – Джон помолчал. – Или завоевал. Все зависит от того, как на это посмотреть. Он приехал сюда из Германии и привез жену и шестерых детей. – Джон указал на маленькие пластинки, расположенные вокруг родительских. – Ради обладания этой землей он целиком истребил одно из племен… я говорю о соплеменниках Джины, – добавил он с видимым трудом. – Но и своих детей потерял – всех, кроме одного.
Йосико
– Кроме вот этого, – Джон сделал несколько шагов вперед. – Филипп Кёниг, 1885–1917. Он погиб во время первой мировой, в Галлиполи. Иоганн не оставил сына в Европе, на корабле привез тело сюда, чтобы похоронить вместе с остальными Кёнигами. И с его женой. – Он указал на следующую табличку. – Сара Джейн Кёниг, 1887–1961. Это мои прадед и прабабка. Следующим Кёнигом стал Джон. – Новая табличка. – А потом… – он замолчал, взял себя в руки. – А потом мой отец.
Даже Бакли хватило ума воздержаться от комментариев по поводу пустой каменной плиты над могилой Филиппа и расположенной рядом таблички: Труди Мария Кёниг, 1935–1969.
Джон повернулся к миссис Мацуда, посмотрел ей в глаза.
– Теперь вы понимаете, что я чувствую, когда заводят речь о продаже Кёнигсхауса? Я не могу… – он стиснул зубы, – не могу представить себе жизнь вне Королевства. Мертвых Кёнигов здесь больше, чем живых, это наша история. И мы не можем вырыть их кости и забрать с собой!
Миссис Мацуда выдержала его взгляд.
– Все имеет свою цену, – ответила она.
– Нет, не все.
– Послушай, парень!
Наконец-то Бакли почувствовал под ногами твердую почву и счел своим долгом вмешаться.
– Если верить вашим собственным отчетам, доход у вас, ребята, не превышает одной целой и трех десятых процента – и это в лучшие годы! Даже самый захудалый банк на свете обеспечит вам большую прибыль, если вы просто кинете туда свои деньги!
Джон упрямо покачал головой.
– Есть вещи, которые не продаются. Терпение у Крэйга лопнуло.
– В вашем бардаке все равно нужно навести порядок, пора бы вам это понять. Вы могли бы продать что-нибудь из своих сиднейских владений, торговые компании в Гонконге, что угодно. Они приносят прибыль, избавиться от них не составит труда. А эта твоя драгоценная ферма – сточная яма, труба, в которую улетают денежки. Вам еще очень повезло, что нашелся покупатель, то бишь мы. А у нас, кажется, есть продавец… – Крэйг попал в полосу солнечного света и гордо выпрямился. – Лично мне все ясно. Мы договариваемся о цене, и фирма «Мацуда ПЛК» выигрывает гейм, сет и всю партию.
– Кофе горячий?
– Я сварю свежий, – ответила Роза, с трудом поднимаясь из-за кухонного стола.
Элен покачала головой.
– Не беспокойся, меня вполне устроит этот. – Она подошла
На столе у Розы были разложены ее драгоценные гадальные карты. Могут ли они предсказать будущее? А если могут, так ли уж ей хочется его узнать? Элен казалось, что она оторвала Розу от какого-то сугубо интимного занятия, поэтому она отвела глаза.
– Миссис Мацуда со своим помощником наконец-то сегодня улетают. И еще одним гостем будет меньше.
Роза видела, что вчера Джон и Джина вместе ушли из-за стола, а сегодня их мрачные лица говорили сами за себя, карты тут не нужны.
– Миз Джина уезжает?
– Джина? Нет. – Мысли Элен были настолько поглощены Чарльзом и Джоном, не говоря уж о миссис Мацуда, что она совсем позабыла о своей юной гостье. – Нет, я говорю об Алексе. Он решил тоже слетать в Сидней, уладить кое-какие дела, так что несколько дней его не будет.
– Хорошо. Больше ничего?
Эти глаза ничего не упускают, подумала Элен. Вот бы узнать, о чем думает Роза, ведь ей известно о Кёнигсхаусе все или почти все. Если бы она рассказала, что знает, получилась бы целая книга.
Может быть, ей известен шифр этого проклятого сейфа? Господи, что за глупости лезут в голову. А вдруг?
Нет, не может быть, этого Роза знать не может. И спрашивать нельзя. Никто не должен знать, что она его ищет. А если найдет, никто не должен знать, что он вообще существовал.
С другой стороны, если она сама не сможет открыть сейф, не сможет найти шифр, то этого не сделать никому из обитателей Кёнигсхауса, в этом Элен была уверена.
Кёнигсхаус.
Еще один неразрешимый вопрос, еще один повод для беспокойства.
Что бы ни говорил ей Чарльз, Элен никак не могла поверить, что продажа фермы будет самым лучшим выходом из создавшегося положения. А со вчерашнего вечера она не знала, что думать о самом Чарльзе. После его признания она в слезах убежала в свою комнату и до сих пор так и не смогла решить для себя, что же это было: объяснение в любви или угроза.
Что ей делать?
Любит ли она его, хочет ли?
И как она может кого-то желать, когда не прошло и двух недель со дня смерти мужа?
А что скажет Джон? Он боготворил отца.
Как он отнесется к подобной замене? Да еще кем, Чарльзом? «Элен, ему двадцать четыре года!» Сколько презрения было в словах Чарльза! Но для Джона я прежде всего мать! Многим ли сыновьям понравится, если мать влюбится в другого мужчину, ляжет с ним в постель?..
Нет, она явно сходит с ума!
Взгляд Розы оставался по-прежнему бесстрастным. Может быть, она умеет читать чужие мысли? На столе все еще лежали разноцветные карты Таро – островки голубого, желтого и красного.