В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии
Шрифт:
Поздоровавшись с другими администраторами, я протянул им коробку печенья.
– Вы знаете, как произвести хорошее впечатление, Амир, – поблагодарила Хэтти, – но если вы действительно хотите впечатлить нас, то вам стоит начать прием. Ваш первый пациент уже пришел.
Хэтти проводила меня до моего кабинета и ушла. Когда я сел и стал доставать свои вещи, меня охватила паника. Работа врачом общей практики очень отличается от работы в больнице. Кажется, что быть врачом общей практики проще, потому что к нему обращаются пациенты с несерьезными проблемами, которые можно решить за 10 минут. На самом
В общей практике дела обстоят совсем по-другому, поскольку практически все зависит от компетентности одного специалиста.
Мы ждем результатов анализов несколько дней или даже недель, и у нас есть всего 10 минут, чтобы поговорить с пациентом, провести осмотр, поставить диагноз и назначить лечение.
Поскольку я уже не был практикантом, рядом со мной не находилось старшего коллеги, проверяющего правильность моих решений. Я старался сглотнуть панику, подкатившую к моему горлу. Меня учили работе врача, все будет нормально.
Я пригласил своего первого пациента, 81-летнего мужчину по имени Дерек Шусмит. Прежде чем позвать его в кабинет, я бегло просмотрел его карту. У него был сахарный диабет, гипертония и артрит.
– Здравствуйте, мистер Шусмит, я доктор Хан. Чем я могу вам помочь? – сказал я немного веселее, чем планировал. «На тон ниже, Амир», – подумал я.
Мистер Шусмит был одет в коричневый твидовый пиджак и синюю рубашку, заправленную в брюки. Он скорее шаркал, чем ходил, и опирался на трость, казавшуюся не слишком надежной. На нем была плоская серая кепка, которую он снял, когда сел.
– Я пришел из-за кашля, – сказал он. – Думаю, это инфекция дыхательных путей.
– Хорошо, расскажите подробнее о вашем кашле, – попросил я, слегка наклонившись вперед. С кашлем я мог справиться, и это была простая задача для первого рабочего дня.
– Ну, он начался несколько дней назад, и у меня отходит немного мокроты.
– Есть ли у вас боли в груди или трудности с дыханием? – спросил я, чувствуя себя на волне.
– У меня есть небольшая одышка, особенно когда я поднимаюсь по лестнице.
– Ясно. Замечали ли вы кровь в мокроте?
– Нет, она обычно белая с зеленоватым оттенком.
– Спасибо, мистер Шусмит. Вы не против, если я прослушаю вашу грудную клетку?
– За этим я и пришел, – ответил мужчина, снимая пиджак. Я встал позади него и поднял рубашку, собираясь приложить стетоскоп к задней части его грудной
– Мистер Шусмит, откуда у вас этот синяк? – спросил я.
Он поерзал на стуле и потянул за нитку на кепке, которую он держал в руках.
– Ерунда. Просто упал в саду.
– Он выглядит очень болезненным. Когда вы упали?
– На прошлой неделе. Я не хотел беспокоить врачей по этому поводу. Волноваться не о чем, он уже проходит.
– Могу ли я еще раз взглянуть на него? Мне в любом случае нужно прослушать вашу грудную клетку.
Мистер Шусмит посмотрел на меня и неохотно поднял рубашку. Я прощупал синяк и надавил на ребро под ним. Лицо мистера Шусмита скорчилось от боли.
– Простите, что делаю вам больно, – сказал я. – Я просто хочу проверить, не сломано ли ребро.
Я начал прослушивать его грудную клетку, и каждый раз, когда я просил его сделать глубокий вдох, ему явно было больно. Прямо под ушибом располагался очаг инфекции, и для пожилых людей с травмами ребер в этом нет ничего необычного. Из-за боли человек не может делать полный вдох, в результате чего нарушается циркуляция воздуха в легких, и бактерии активно размножаются.
Я сел на стул и посмотрел на своего пациента. Для врачей характерно своего рода «паучье чутье», которое возникает в потенциально опасных ситуациях. Часто оно срабатывает при встрече с пациентами, которым требуется неотложная помощь, а иногда – при работе с пациентами, имеющими лишь небольшие проблемы. Мое сработало сейчас.
– Мистер Шусмит, у вас явно инфекция дыхательных путей. Ничего серьезного, это лечится антибиотиками. Меня гораздо больше беспокоит ваш синяк. Похоже, вы сломали ребро.
– Нет, я уверен, что это пустяки, – сказал он, заправляя рубашку в брюки.
– Расскажите еще раз, как это произошло.
– Я уже не помню. Вероятно, ударился обо что-то. Об угол стола, наверное.
Я не на шутку встревожился.
– Мистер Шусмит, я не пытаюсь уличить вас во лжи, но вы пару минут назад сказали, что упали в саду.
– Я точно не помню, это было несколько дней назад.
Он упорно разглядывал свою кепку и тянул за нитку. На пальцах его правой руки виднелись следы от табака, а с тыльной стороны руки был заживающий порез, который уходил под рукав.
– У вас серьезный порез, мистер Шусмит, – сказал я, указывая на его руку. – Не могли бы вы сказать, откуда он?
Мне требовалось соблюдать осторожность. Я должен был вести себя как обеспокоенный врач, а не полицейский на допросе. Грань очень тонка. Он незамедлительно прикрыл порез левой рукой.
– Вероятно, порезался в саду, – пробормотал он.
Я не торопился. Мы с Дереком Шусмитом были знакомы всего несколько минут. Мне хотелось, чтобы он начал мне доверять.
– Мистер Шусмит, мы с вами раньше не встречались. Вы не скажете мне, с кем вы живете?
Изменение траектории разговора застало его врасплох, и он поднял на меня глаза.
– Со своей женой Джун, – ответил он с облегчением, чувствуя себя на более безопасной территории.
– У вас есть дети?
– Да, два сына. Один работает с компьютерами в Канаде, а второй живет в Лондоне.