В прятки с отчаянием
Шрифт:
— Ясно. И мысли ты читаешь… И мои? — всплеснула руками и покачала головой, чуть не плача. Тьфу, пропасть. Так вот что ее волнует, а я-то уж напридумала! Пришлось навесить на лицо свое самое серьезное выражение, чтобы не хихикать.
— Я не Зейн, чтобы копаться в чужих головах! И мыслеформы читаю только тогда, когда это крайне необходимо! — вру. Конечно же, вру! Девушки, они ж как мартышки, любопытные страсть. Но знать ей об этом необязательно. — К тому же мне приходится сканировать всех стервятников, а еще постоянно держать блок, чтобы ни Зейн нас не почувствовал, ни скриммены не смогли навредить, и если я еще и в твою голову стану лезть, то рухну прямо не сходя с этого места. Это отнимает слишком много сил, поэтому тебе не о чем волноваться.
На
— Ладно, идем, нам нужно подыскать подходящее место для ночлега, — пожав плечами, позвала я ее, вырвав из задумчивости. — Кажется, мы прилично оторвались, потому что стервятников я больше не слышу. Не знаю как ты, а меня уже ноги не держат.
— Ладно ноги, у меня уже давно инфаркт с вашими штучками, — буркнула она себе под нос и мы побрели дальше, пробираясь сквозь густую чащу.
Где-то через полчаса пути, в просвете между деревьями показалась тропинка. Тания заинтересовалась и шагнула в ту сторону.
— Что это? Довольно протоптанная, может, здесь есть по-близости люди? — удивилась я. Если удастся найти людей, то можно узнать, куда нам двигаться дальше, чтобы выйти в безопасное место.
— Давай проверим. Рассчитывать, что нас возьмут на постой добрые люди, конечно, излишне. На самом деле, людей за стеной и всяких поселений великое множество, не все кочевники живут в нашем городе, в основном, только приходят что-то выменять. И не все эти люди могут быть нормальными, поверь, есть и такие, к кому лучше и вовсе не соваться. Одни стервятники чего стоят! Но нам нужна еда, сколько мы еще протянем? У меня желудок весь скукожился, а там, есть возможность что-то необходимое достать.
— Нам не на что выменять еду, Тась. Вряд ли они просто так ее отдадут.
— Не отдадут, ага, — согласилась девушка и зашагала по тропинке еще бодрее, — значит, придется украсть.
— Беда с тобой, — вздохнула я, топая следом.
Ну, не нашла я в себе достойного аргумента с печалью поразмышлять о нелегкой воровской доле и даже то, что мама с папой меня не так воспитывали, и что за воровство, между прочим, раньше руки отрубали, не слишком-то подействовало, потому как у меня вот-вот будет голодный обморок… Но тут на фоне темного леса вырисовалась мрачная бревенчатая хибара, вся кособокая, не слишком-то похожая на человеческое жилье, хоть и довольно большая и я решила оставить все свои душе*бства на потом, старательно прислушиваясь и осматриваясь как следует. Вокруг следы полнейшего запустения и трава вымахала почти по пояс. Вроде, никого нет. Никто не появлялся, дом выглядел необитаемым. Тишина. Жуткая. Не слышно шороха ветра, никакие птицы ночные не переговариваются, насекомые не стрекочут, даже кроны высоких деревьев не шелестят. Только наше отчаянное сопение и отчего-то затревожившееся сердце. Немного понаблюдав за окрестностями, Тания крадется ближе к дому, я за ней чуть ли не ползком, прижавшись к необработанному изрядно подгнившему срубу бревен спинами, на цыпочках к ближайшему окну, откуда тускло-тускло затеплился отблеск света, пробиваясь через заляпанные грязью стекла. Там кто-то есть.
— Тась, я не могу понять, кто это, — зашептала я, а у самой от паршивого предчувствия вся спина похолодела. Их мыслеформы подобны какой-то мешанины из мусора, сливающиеся в мутную пустоту и наборе действий, и ничего толком распознать не получается. Может, это и есть примитивные, о которых говорил Риз? Вот только почему мне так жутко, что все инстинкты вопят убираться отсюда подальше, хоть к чертовой матери, и холодный озноб уже течет вдоль позвоночника ручейком, а волосы на затылке поднимаются дыбом… — Давай уйдем отсюда, скорее. Здесь что-то не так, жопой чувствую!
— Подожди, — тихо зашептала она, заглядывая в окно, — ничего не видно.
— Уходим, Тась, —
— Да чего ты переполошилась так? Их всего лишь нужно отвлечь как-то, пошуметь, чтобы они вышли проверить, и по-тихому пробраться внутрь. Ты что, есть не хочешь?
— Хочу, но если их там много, все они все равно не вылезут. Так что уходим.
Кочевница кривится, пожимая плечами и пытается перебраться к другому окну, а потом в траве что-то звякает, и в одно мгновение наши ноги оказываются запутанными в проволоке. Мы чертыхаемся, синхронно падая на землю, и звяканье железяк перерастает чуть ли не в колокольный набат и я вот сразу, прямо попой чувствую, что это неспроста. Вот и пошумели, ничего не скажешь. Отбегались! Каждое движение затягивает силки все сильнее, пальцы шарят в темноте по голенищу обуви, в надежде распутаться, но ничего не выходит. Ловушка! Дверь грохает, отворяясь, и из хибары выскакивают несколько человек, беря нас в кольцо. Крики, мерзкий ржач, мечущиеся тени… Тания успевает вытащить нож, пока я примериваюсь, как бы сбить одного с ног. Он улыбается, отчего-то очень довольный. Нас скрутят, конечно, каждая клеточка в организме обессилена, но все же пропадать не хочется. Умру, но без боя не сдамся!
А боя-то и не было, ухватившись за проволоку, нас так и потащили за собой в дом, волоча по земле, словно кули. В помещении оказалось светло — прямо посередине, на земляном полу, была странная жаровня с выложенным костерком. Но не это меня взволновало больше, а запах. Господи, ЧТО ЭТО?! Запах… Несло мертвечиной и кровью. Ничего подобного я бы и вообразить не смогла, пока не сообразила, о чем они думают.
— Чего вам надо? — вскрикнула Тания. — Мы просто заблудились, хотели спросить дорогу и все. Какого хрена вы нас хватаете? — вокруг нас семь мужиков примерзкого запущенного вида. Заросшие, вонючие, нечесаные годами и такие жуткие, с лихорадочным блеском в глазах, устремленных на нас… Этакое многообещающее: «Добро пожаловать в ад!» — Чего вы молчите? — совсем перепугалась Тания, что голос ее осип. — Чего вы хотите?
— Сожрать они нас хотят, — выдавила я с некой обреченностью, перестав дышать от невыносимого запаха смерти. Ужас просачивался в меня, впитываясь до самого нутра. Они каннибалы, самые настоящие! Бред какой-то… они ж не первобытные люди? Бред! И дрожащая душонка скатывается прямо в пяточки… Страшно невозможно, аж зубы стучат. Да у меня вся шкура встала дыбом! Риз! Алекс! Где же вы, нам так нужна ваша помощь!
«Риз… Боже мой, Риз, они нас сожрать хотят… Риз… Помоги, скорее, они… Нас каннибалы схватили…»
«Люси, я знаю, где вы!» — голос Риза едва слышен сквозь тяжелый пульс, ухающий в висках. «Люси, мы близко, нужно продержаться еще совсем чуть-чуть, слышишь? Люси, ответь мне…»
Ответить я не успеваю, меня вздергивают двое за руки и швыряют на измазанный бурыми подтеками металлический лист, прикрученный к столешнице. БЛ*ДЬ! Сука! Твою мать! Ну какого черта мне не сиделось спокойно в клетке?! Приперлись еды поискать и сами едой станем… Нет, нет, нет! Ужас подкатывал к горлу. Я пытаюсь хоть как-то вывернуться, извиваясь ужом, освободиться, но ноги спутаны проволокой, которую никто и не удосужился снять, а в мои запястья вцепились удерживая, давно немытые, мерзкие лапы. Этого не может быть! Это просто кошмар, иллюзия, галлюцинация… да все что угодно, но только не правда!
Я слышу как закричала Тания и резко выдыхаю весь воздух из легких, сколько есть, до последней капли, когда надо мной заносится нож… Подтянув ноги к животу, отпихиваю от себя мужика, но удар вышел смазанный и особого результата не произвел. Вырваться не удается. И сопротивляться сил не осталось тоже, потому что измотанное, распластанное на разделочном столе тело терзала боль и усталость. Они же сейчас убьют нас, а потом сожрут… Нет! Не хочу! Вскрикиваю, выкрутив из хватки пальцев рывком одну руку, и инстинктивно пытаюсь отбить неумолимо приближающееся лезвие…