В прятки с отчаянием
Шрифт:
Сердце у девушки сжималось, и в груди все сдавливало от неясных чувств, которые вызывал у нее этот человек. С одной стороны, она понимала, что он враг, и она должна его ненавидеть, но сейчас… Она просто не могла без содрогания смотреть на этого сильного, высокого, некогда высокомерного мужчину, который полностью в данный момент зависел от ее действий.
Приподняв клинок, Тания занесла его над плечом Зейна и попыталась разрезать место, куда попала пуля. Она не знала, как глубоко застряло инородное тело, и даже не подумала сперва, что может недостаточно глубоко разрезать, или что в ране придется ковыряться пальцами… Нет, она лишь увидела, как из раны с новой силой хлынула кровь, такая красная и тягучая, воздух наполнился запахом смерти,
Зейн понимал, что-либо он сейчас соберется для последнего рывка, либо это полный и безоговорочный конец. Ясно, что Тания не сможет ничего сделать, такая реакция была безупречному незнакома, но теперь он видел хотя бы, что она не придуривалась и не притворялась. Обморок совсем не глубокий, не чета прошлой потере сознания, поэтому он собрал в кулак всю свою силу воли, все свои способности и потянулся к девушке.
Тания не знала сколько времени пролежала без сознания. Не помнила. Но когда открыла глаза и огляделась, то увидела, как к ней идет Зейн. Тот самый, который приходил к ней в камеру — в длинном сером плаще, перевязанным широким поясом, гладко выбритый, вкусно пахнущий, чуть улыбающийся. Безупречный. Она уже хотела спросить, а что же это было — с ранением и побегом? Не один ли это из тех кошмаров, в которые он так любит ее погружать? Но мужчина молча подошел к ней и, мягко развернув к себе спиной, слегка приобнял.
Девушка прикрыла глаза и, позабыв все слова, глубоко вздохнула. Ну вот почему, почему он имеет такую власть над ней? Стоит ему только оказаться в непосредственной близости, как она теряет всякий разум и… так хорошо в его объятиях. Она чувствовала его руки, крепкие, сильные, но в то же время бережно обнимающие ее, знала, что сейчас уголок его губ слегка приподнят в презрительной усмешке, ощущала, как ее спина упирается в надежную, широкую грудь… Девушка медленно вбирала в грудь воздух, стараясь ничем не выдать своего волнения, совершенно позабыв, что для Зейна ее мысли и чувства не секрет. Он легонько подтолкнул ее к лавке, на которой, скорчившись, сидел… человек. Тания рванулась было, чтобы посмотреть кто это, но мужчина не пустил.
— Не стоит, — голос его звучал так, будто у нее в голове рассыпались тысячи звездочек, слегка отстраненно и ласково. — Ему очень плохо и больно. Давай, я помогу тебе, ты одна не справишься.
Кочевница опять глубоко вздохнула и согласилась кивнув. Да она, честно говоря, сейчас, кажется, на все согласилась бы, только бы он продолжал ее так волнующе обнимать.
— Смотри. Тебе нужно еще чуть сильнее надавить на плечо клинком. — Он взял таранис и вложил рукоятку оружия ей прямо в руку, накрывая своей ладонью и направляя девушку куда следует. — Вот так, все верно. Теперь необходимо чуть раздвинуть края раны…— он осторожно забрал у нее клинок и снова Тания почувствовала, как ее рука против ее воли тянется к ране.
— Я не могу, Зейн. Из нее… из него кровь льется…
— Как только пули не станет в плече, он сейчас же остановит кровь. Ему не дает это сделать только посторонний предмет в теле. Давай, Тания, осталось совсем чуть-чуть, — девушка мелко закивала, чуть живая от вида, запаха, а через секунду и скользкой структуры крови, в которую погрузилась ее рука, направляемая Зейном. — Вот, все правильно, теперь раздвинь края раны, придерживая одной рукой, прокладывай себе дорогу пальцем, сквозь мышцы…
Мужчина на лавке застонал от ее действий, и звук этот заставил Танию задохнуться опять. В голове рассыпались мысли окончательно, потому что перед ней согнувшись, почти теряя сознание, сидел... Зейн… А кто же тогда…
— Ты не о том беспокоишься, — проговорила копия безупречного у нее за спиной, настойчиво направляя ее руки, — я контролирую твой разум, чтобы ты не отключалась, но я не смогу делать это долго. Так что лучше бы тебе заняться делом.
— Я не могу… не могу…
— Что ты не можешь? — напряженно спросил мужчина, наклонившись к ней чуть ближе так, что Тания почувствовала его дыхание у себя на виске. — Совсем немного осталось, пуля уже близко…
— Да, я… кажется, чувствую… чувствую…
— Вот так, теперь подцепи ее указательным пальцем и выдави из раны наружу. Поторопись, потому что я теряю…
Внезапно копия Зейна исчезла, а тело на лавке обмякло и стало заваливаться набок. Последним движением, пытаясь сморгнуть темные круги перед глазами, Тании, наконец, удалось вытащить пулю буквально за долю секунды перед тем, как мужчина, совершенно обессилев, упал на пол.
Только сейчас девушка заметила, как трясутся ее руки, правая почти по локоть в крови, медленно капающей на пол неровными кляксами. «Черт, ведь у него такая глубокая рана, а я ее сделала еще больше!» — в панике метались мысли девушки, которая старалась не думать больше ни о чем, кроме того, что Зейну нужно помочь, и бросилась переворачивать мужчину, чтобы чем-нибудь закрыть разрезанную плоть. Но к ее нескончаемому удивлению, края ранения уже будто бы запеклись, и кровь перестала сочиться из нее, во всяком случае ее выделялось не в пример меньше, чем раньше.
Пошатнувшись от усталости и встрясок, девушка заметалась по хижине в надежде найти какие-нибудь тряпки, но ей подворачивалась все какая-то ерунда. В итоге взгляд ее упал на большой металлический сундук. Не без труда подняв крышку, Тания обнаружила кучу самых элементарных запасов, среди которых, слава богу, обнаружились простыни, бинты и сухой антисептик, а также, к ее великой радости, — сухпаек…
Кое-как обтерев Зейна дождевой водой, что скопилась у крыльца, Тания перевязала мужчину, несмотря на то, что его рана практически затянулась. Он все так же был бледен, но заострившиеся уже было черты лица сейчас излучали умиротворение, хмурые складки разгладились и исчезла поглощающая сознание боль. В данный момент Зейн был похож на обычного парня, который свалился после тяжелой нагрузки в крепкий и здоровый сон.
Он так и лежал на полу, поднять довольно крупного мужчину хрупкая девушка была не в состоянии, поэтому она только устроила его на куче тряпья, и сама прилегла рядом. Что же ты за человек, безупречный Зейн Кёртис. Как тебя понять?
Девушка прикрыла глаза и дотронулась пальчиком до его щеки. Теплая. Мягкая. Немного колючая, совсем чуть-чуть. Палец спустился ниже, дошел до линии губ, и тут уже Тания открыла глаза. Как же ты хорош, черт тебя возьми! Эти губы дарили ей незабываемые эмоции, даже сейчас только при одном воспоминании о его поцелуях, в низ живота скатывается тягучая сладость. Его горячие ладони с длинными, тонкими, но крепкими пальцами, что перебирали ее позвонки, ласкали кожу… Вспоминать об этом стыдно, очень… Стыдно от того, что ему удалось вызвать в ней неподдельное желание, хоть она и бросала ему в лицо, что она его не хочет… Она хотела. Именно его. Всего целиком. Серо-стального оттенка прищуренные глаза, пухлые, четко очерченные губы, его вздымавшуюся, как от быстрого бега, мощную грудь, к которой так прекрасно прижиматься, чуть грубоватые, резкие черты лица, сильные, беспардонные руки, которые берут свое и не спрашивают. Кто же ты такой, Зейн Кёртис? Бездушный манекен, который мучил меня на базе или бесстрашный воин, который спас меня с Люси от каннибалов? Какой ты настоящий?
Он перехватил ее руку так неожиданно, что она успела не только испугаться, вздрогнув всем телом, но и опять почувствовать стыд, за то, что она делала. Хотя ничего особенного не произошло, Тания не могла объяснить себе, что же не так. На нее уставились холодные глаза, отливающие сталью и столько презрения было в них, что девушка отвела взгляд.
— Какого черта ты делаешь? — грозно спросил он, отбрасывая от себя ее руку. Она только прикрыла глаза, ничего не отвечая, и не могла понять, как такое возможно — только что перед ней был нормальный человек, вполне себе живой и теплый, и вдруг снова манекен, бездушный и отстраненный.