В прятки с отчаянием
Шрифт:
— Его явно не переносили и не подбрасывали, убивали прямо тут, — нацепляя резиновые перчатки, подсаживаюсь я к дружинникам, осторожно убирая с тела порезанное и окровавленной тряпье. Мать твою! На груди и животе живого места нет от ножевых ранений. — А резали-то с умом, чтоб помучить… Раны не глубокие, но кровавые и больные. Скорее всего, от потери крови и умер. Лицо чистое, без повреждений. Мизинец сломан, но костяшки не сбиты. Значит, не драка, — продолжая осматривать тело, бубню я под недовольные взгляды мужиков. У них прямо на лбах написано недоумение и презрение к тому, что тут баба затесалась и умничает. Бл*, и эти не понимают того, что у бесстрашных нет разделения по половому признаку, когда дело касается работы. — Мочка уха отрезана. И во рту что-то есть… Чего это? Мия, фонарик есть?
Сунув мне фонарик, Тревис как-то отстраненно рассматривает убитого, мыслями находясь где-то далеко. Не знаю, что с ней, вот только после моего возвращения, я не наблюдаю ту самую Мию, которую знала раньше. Она отмалчивается, смотрит не так, будто виновато, срывается на злость частенько, перестала со мной секретничать. Мысли всякие лезут в голову, одна другой гаже и горше, но я гоню их прочь. Лезть к подруге в голову, для меня слишком бесцеремонно, да и тяжело это, не чужой же человек, поэтому молча жду, когда она сама созреет и все расскажет.
— Наверное, опять кредиты, — сдержанно прокомментировала бесстрашная, пока я подсвечивала пропитанную кровью и слюной бумагу. — Характер повреждений тот же, что и у предыдущих двух жертв. Этот тоже из ваших? — поинтересовалась она у мужчин. — Дружинник?
— Наш. Ночью в патруль не заступал, не его смена, а утром мальчишки нашли, — согласно отозвался мужчина постарше.
— Чего ему ночью в парке понадобилось, не знаете?
— К бабе ходил, видимо, но не дошел.
— Что за баба? Ее опрашивали? Имя…
— У него их десяток был, мог к любой направляться.
— И никто ничего не видел и не слышал? Жилые дома совсем рядом, что жители говорят?
— А ничего. Говорят, что никто не орал ночью, здесь район тихий, — разозлился дружинник на Тревис, растирая пятерней затылок, как от головной боли. — Был тихий. За месяц, уже третье убийство здесь. И все дружинники. Его звали Савл, мужик сильный был, х*й кто к нему так просто подобрался бы, он мог постоять за себя. Да и остальные, не сказать, что хилые были.
— При проведении экспертизы предыдущих жертв, эрудиты обнаружили в их организмах парализующее вещество, — оборвала дружинника бесстрашная. — Поэтому никто не слышал криков. Они не могли ни кричать, ни сопротивляться, но пребывали в сознании. И это убийство по той же схеме: поджидают одного, вырубают парализатором, убивают, заталкивают в рот кредиты.
— И много кредитов? — отмерла я от таких новостей. Это что ж у нас в городе, за потрошитель объявился?
— Пятьсот, — развела руками Мия, — да, щедрый ублюдок. Психопат какой-то. Он их не просто режет, а вырезает на телах целые фразы, видишь? — и склонившись над мертвым, Тревис стирает слой подсыхающей крови на его боку, а на коже виднеется аккуратная строчка букв.
— Ну твою же мать! Ми, тебе надо идти в дознаватели, такой талант пропадает. Что еще расскажешь об этом? — тихонечко спрашиваю я, пока дружинники ругаются сквозь зубы, высказывая так свое недоумение над происходящим.
— Да вроде все уже и сказала. Все фразы на латыни, точно тебе говорю. Я подобные буквы видела у Анишки в салоне. На первой жертве было — «Долг платежом красен» (BОNUM VICISSIM DIGNUS ALIUD), на втором — «Сделаю так, чтобы ты помнил» (FACIAM UT MEI MEMINERIS), что на третьем теле — эрудиты скажут.
— И что, у всех были отрезаны мочки и сломаны пальцы?
— У всех, и никаких следов сопротивления, — согласно кивает бесстрашная, обратив внимание на вернувшихся патрульных, о чем-то докладывающим Винсенту. — Вин, что у тебя там? Нашли что-то интересное?
— Ребята следы нашли. В кустах трава вся примята, небось там и поджидали мужика. Пойду, гляну.
— Судя по фразам, нам намекают на какой-то долг, — поделилась я подругой догадками. — Или просто убийца, повернутый на голову. Надо бы официальный запрос Блэку отправить в Искренность, может, у них что-то подобное есть в старых делах? Займись этим, а? — попросила я. — Тебя заместитель Вайро послушает, а меня точно нет. Особенно после того, что я кочевника притащила во фракцию. А я пока наши архивы буду шерстить.
— Ты думаешь, из наших кто-то мог пойти на такое?
— Не знаю. Но смотри, как профессионально нанесены увечья, прям пытарь со стажем. Одно могу сказать, убийца хорошо обращается с ножом. Вдруг раньше уже попадал в поле видимости? Как бы там ни было, а проверить не помешает. А где остальных нашли?
— Первого почти месяц назад, нашли в подворотне возле бара, за мусорными бачками. Мужик вышел покурить и не вернулся. Сперва думали, что пьяная поножовщина, но не очень-то вяжется с характером повреждений. Да еще и кредиты эти! Сумма не маленькая, а там в основном контингент из безфракционников обитает. Место по ночам довольно оживленное, а свидетелей нет. Второго две недели назад нашли на пустыре, за жилыми домами. И, знаешь что, убийца хотел, чтобы его скорее нашли.
— С чего ты так решила?
— Там рядом колодец канализационный есть. Не проще ли бы было скинуть в него тело?
— Да. И нашли бы не сразу, и крысы бы его пожрали…
— Вот-вот, — со значением подтверждает Мия, — догадливая ты моя. И ни в жизнь бы мы не связали те убийства между собой. Маньяк у нас завелся, Люси. Общественность скоро заголосит, обвиняя Бесстрашие в неспособности выполнять свой долг, понимаешь?
— Еще бы! Грядут новые бунты населения и недовольство властью. А у нас боевые действия… Бл*дство, как же все не вовремя!
— Либо же наоборот, очень вовремя…
* *
Возвращение во фракцию проходит в глубокой задумчивости, предположение Мии, о возможных бунтах не выходят из головы и не дают покоя. Мысли терзают-терзают-терзают… Мало нам было недовольных, они как чума, поганили нашу жизнь двадцать лет и до сих пор не оставляют в покое. Безупречные, со своей жаждой мести и искоренения населения, атакующие повсеместно дальние рубежи, что у лидеров нет просто возможности оставить командование полигонов и вернуться в город. И вот чувствую я, что не все так просто с этим объявившимся маньяком: убивает он безфракционеров, состоявших в народной дружине, скорее всего, в желании стравить их с бесстрашными. Нельзя этого допустить, нужно как можно скорее вычислить убийцу. Странный фетиш — оставлять кредиты, отрезать мочки… Сука, эстет прям. Да еще и с парализатором играется. Может, хантер бывший, пробравшийся в город? Ладно, покопаюсь в архивах, может, и найдется хоть какая-то зацепочка.