В прятки с «Прятками»
Шрифт:
— Этого никто не может знать, даже я.
— Я видела его. И не испугалась. Ты не дал ему причинить мне вред. Все хотят, чтобы их любили, — она подходит все ближе ко мне, я опять начинаю чувствовать ее остро, будто пропуская через себя. Ладошка опускается на мое плечо. — Даже монстры, — прошептала она и легонько развернула меня к себе. — Посмотри на меня. Видишь? — ее пальчики оглаживают мои щеки, и я не могу сдвинуться с места. Яркие и неконтролируемые эмоции начинают заполнять мое существо…
— Остановись, крошка… Остановись, прошу…
— Нет, — она потянулась и ее губы прошлись по скуле и ниже, оставляя за собой влажную дорожку. В груди все скручивается тугим жгутом, душит, не
— Ты просто не понимаешь, — но сопротивляться все труднее. Погружаясь в ее взгляд, наполненный светом и теплом, мне совершенно не хочется отстраняться от нее. Поэтому я почти не сопротивляюсь, когда она мягко высвободившись, обхватила мое лицо ладошками и потянулась ко мне. — Нельзя терять контроль, — шепчу я ей в губы, но соображения уже никакого нет, хочется просто забыться, отдаться всему происходящему. Разум бьет набатом, что нельзя расслабляться… Но последние дни выдались совсем уж насыщенными. Чем ближе она, тем сильнее хочется ее почувствовать в себе, на себе и, вообще, раствориться в ней, потому что это все что мне нужно. Я просто подсел на эту девицу, меня неудержимо к ней тянет. Каждое прикосновение, каждый ее взгляд обжигает так, что становится невозможно находиться рядом. Мои губы уже путешествуют по ее коже, спускаясь на шею и ниже, в подключичную впадинку, по острым выпирающим так трогательно косточкам, стараясь вобрать в себя как можно больше ее мягкости, нежности, света.
Она наполняет меня, побуждает к жизни… Я чувствую, что будто рождаюсь заново, все чувства обостряются, перевоплощаются. Одежда срывается вся, подчистую, эта преграда невероятно бесит меня, и я, уже совсем не сдерживаясь, рву на ней тряпки, отправляя их на пол. Обнажив ее грудь, я облизываю ее всю, несдержанно работая языком, заставив изогнуться в моих руках. Сосок стягивается, показывая мне ее желание, а она вся отклоняется назад и становится неудобно стоять, надо бы занять какое-то более горизонтальное положение.
Я тяну ее на пол, не отрываясь от ее соска, до боли втягивая его в себя, поигрывая, оттягивая, срывая у нее первые стоны. Усадив ее прямо на топорщившуюся ширинку, я продолжаю пробовать ее на вкус. Солоноватая кожа, бархатистая и такая беззащитная… Пальцы до боли впиваются в ее спину, и она немного отстраняется.
— Эрик, посмотри на меня, родной… — последнее слово отрезвило меня, я будто вынырнул из киселя. Звуки, картинки обрушились, будто на меня вылили ведро воды. Я загнанно дышу, не сводя с нее взгляда, и никогда и никого я не хотел с такой силой, как ее сейчас. — Вот так, — улыбнулась она и снова потянулась за поцелуем.
Ее губы так близко, мне очень хочется наброситься на нее, чтобы, избавившись от всех остальных ненужных тряпок, войти в нее одним несдержанным, глубоким толчком. Но я не позволяю себе этого. Все, что окружает меня сейчас, пахнет сексом, похотью, и это просто выносит мне мозг. Пальцы снова сводит судорогой, но я вдыхаю поглубже и отвечаю на поцелуй, приминая ее губы, выпивая ее, не боясь навредить. Язык проникает ей в рот, привычно натыкается на шарик, и я чувствую, что теперь меня уж точно ничто не остановит. Меня всегда сводил с ума этот ее пирсинг, а уж сейчас… Эшли слегка надавила шариком на небо, лаская, оглаживая меня им, и я опять не могу ничего держать в себе, из меня вырываются звуки, которые я слышу, будто бы со стороны. Вжимая ее в себя так, что она стала задыхаться, я опрокинул ее прямо на пол, оторвавшись от ее рта и покрывая всю ее поцелуями, несдержанными, горячими…
Она вскрикнула, когда укус был слишком сильный и снова просит, чтобы я встретился с ней глазами. Я тону в ее взгляде, он обволакивает меня полностью, не оставляя мне ни единого шанса.
— Эрик… — только это я слышу и воспринимаю, она что-то еще бормочет, или шепчет, ее губы двигаются, а глаза затуманиваются от моих необузданных ласк. — …синяки останутся, — все же удалось разобрать, и я понял, что надо бы осторожнее.
Я приподнялся на руках, глубоко вздохнул и мотнул головой. Ее запах, такой резкий сейчас не дает мыслить здраво. Но я хорошо ее вижу и чувствую. Эшли подцепила пальчиками мою футболку, и, отправив ее в угол, погладила ладошками грудь. Я сжал челюсти и зажмурился, чтобы сохранить хоть какие-то остатки самоконтроля, но делать это становится все сложнее, с каждой минутой.
— Ты прекрасен… — шепчет она возбужденно, уже даже не думая, что и кому она говорит. Сердце так барабанит, и дышать я не могу нормально, когда она подо мной, такая горячая, податливая… Я на грани, так близко к пропасти я еще никогда не был…
— Эшли… мы не должны… — но она только притягивает меня к себе, покрывая поцелуями мои плечи и заставляя перевернуться на спину. Оказавшись сверху, она победно улыбнулась и ее руки опять прошлись по моему торсу.
— Не отвертишься от меня, — чуть задыхаясь, обронила она перед тем, как стала спускаться поцелуями ниже, все ниже и ниже, пока ее губы не встретились с грубой тканью брюк, а пальчики принялись за пряжку ремня. Черт возьми, это совершенно невозможно выносить… Комната опять погружается в сумрак, перед глазами плывет серая дымка, а запахи снова становятся такими острыми, что еще немного и…
Все, что находится ниже пояса изнывает таким желанием, что невозможно быть больше на грани вожделения и боли. А ее язычок уже разгуливает по обнаженной головке, надавливая шариком, и мне кажется, что сейчас меня больше не будет. Я не могу, не могу его больше сдерживать…
— Играешь со мной, девочка? — голос, больше похожий на шипение вплавливается ей прямо в ухо, когда я, перевернув ее на спину, накрываю собой.
— Нет, просто хочу тебя, очень, — не сдерживая дыхание, она опаляет мою щеку, прижимаясь к ней губами.
— Меня… или его…
Она схватила ладошками мое лицо и пристально вглядывается в мои глаза. От ее чуть влажного, покрытого капельками пота тела исходит такой запах, что кажется сейчас случится непоправимое. Держать в себе этот жгучий пожар становится все нереальнее…
— Тебя, — почти глумливо усмехаясь и не отводя взгляда, шепчет она, — ты ведь не сделаешь мне ничего, так?
— Не уверен, что ничего, — мои губы опускаются все ниже, язык прокладывает дорожку к ее лобку, — что-то непременно сделаю, — меня просто ошеломляет ее кожа, как же хочется ее всю… каждый миллиметр… Этот запах, животный, пряный, он такой… женственный, не сравнить ни с чем…
Не хочется быть грубым, захотелось вдруг, чтобы она просила, изнывала не меньше. Пальцы тянут вниз ее одежду, а белье совсем намокло. Я почти ничего не вижу, но ощущаю ее каждой клеточкой своего тела, будто это я сам. Не знаю, как это объяснить, но мое желание смешивается с ее, как и мой запах, соединяясь ее телом, смешивается, создавая что-то новое. Она сучит ногами, помогая мне, и я резче чем хотелось бы, развожу ее бедра, чтобы добраться, наконец, до источника.
На вкус она оказывается еще превосходнее. Язык погружается в нее раз за разом, и я все никак не могу остановиться, потому что она зарылась в мои волосы пальцами и направляет, подбрасывая бедра вверх и выгибаясь. Сначала меня это забавляло, но потом мне захотелось иного.