В прятки с реальностью
Шрифт:
Так, что у нас тут... Ага. Парапарезы, нижних конечностей, верхних в слабой форме. Результат травмы полученной от импульсного удара. Значит, он всего год в коляске... Черт, как же жалко! Почему я раньше его не видела? Хотя как бы я его увидела, если почти все время прожила в общаге для сирот? А ему сколько... так, где же дата, а вот она... Ого, двадцать два. Вот это да! Конечно, где бы мы еще пересеклись, пять лет разницы в моем возрасте... Мдааа... Не повезло парню, такой красавчик и вот, пожалуйста. Я бы, наверное, тоже обозлилась на весь мир, будь я в его положении. Ладненько, постараемся не воспринимать
Бегло пробежав лист назначений, Зои приступила к своим привычным обязанностям, а Пол, как мог, игнорировал ее. Он подъехал к спорткомплексу, кресло приподняло его на перекладину. Плохо действующими руками, мужчина ухватился за турник и стал подтягиваться. Хорошо, что руки хоть как-то работают, на ноги он просто забил уже. Чего только не пробовали за это время доктора. Массаж, гимнастика, специальные тренажеры, электронные стимуляторы, протезы... Ничего не помогало. Кто-то даже предложил отрезать ноги, и вырастить другие, но потом отмели эту идею, дело-то не в ногах. Тело отказывалось подчиняться и Пол, честно говоря, устал. Он почти смирился со своим положением. Он жил тут, при медкорпусе, и Бесстрашию был полезен тем, что на нем упражнялись медсестры и его случай изучали доктора.
Зои тем временем приготовила капельницы, уколы и наблюдала за тем, как Пол тренировался.
Вообще, надо признать, что он в отличной форме. Мышцы рук оформлены, кисти слушаются плохо, но вот этот случай как раз небезнадежен. Надо побольше разузнать о лечебной гимнастике и массаже, во всяком случае рукам должно помочь. Иглоукалывание еще. Жаль, что Зак не просветил меня заранее, но ничего, время еще есть. Надо как-то его позвать, лекарства долго не могут лежать открытыми.
— Мистер Уолк! Мистер Уолк, все готово, пройдите на процедуры, пожалуйста, — как можно вежливее проговорила Зои, но мужчина даже головы в ее сторону не повернул. Ну вот и чего делать теперь?
Минут через двадцать, когда он, наконец, соизволил подъехать и электронное кресло переправляло его на кровать, она все-таки решилась высказать ему.
— Мистер Уолк, если лекарства готовы, им нельзя долго находится вне ампулы. Прошу вас, прибывайте на процедуры вовремя!
— Последний раз ты мне выкатываешь претензии, идиотка неуклюжая! Нет ничего важнее моих тренировок, ясно тебе? Если я тренируюсь, меня отвлекать нельзя и никакие препараты тоже готовить не надо! Когда я буду готов, тогда и сделаешь все, усвоила, коза нестроевая?
— Нам обоим будет гораздо лучше, если мы будем избегать перехода на личности и оскорбления, мистер Уолк, — как можно спокойнее и холоднее ответила девушка, но внутри все сжалось от обиды и возмущения.
Вот за что он так со мной, а? Что я сделала ему? Я всего лишь медсестра, не я же виновата в его болезни!
Как же она меня раздражает, носилось в голове у парня, вот эти ее вычурно вежливые обращения, жалостливые взгляды... Жалеть она меня надумала, вот сучка мелкая. Что она себе позволяет? Ее тут поставили подслушивать, а она подглядывает! И, вообще, что это за бесстрашная такая, которая вместо того, чтобы послать трехэтажным матом, пролить, так сказать, мне этот бальзам на душу, после чего можно было бы ее вышвырнуть под зад коленом, она терпит, и только губенки слегка подрагивают и глаза становятся...
Да
Девушка сделала все положенные уколы, наладила капельницу и, не говоря ни слова, направилась к двери.
— Ты куда это? А снимать кто будет эту херню? — нарочито грубо спросил он, показывая глазами на капельную систему.
— Она автоматическая. Когда придет время, телескопическая трубка сама сложится. Отдыхайте, мистер Уолк, — и она вышла. А ему захотелось в очередной раз запустить стаканом в дверь.
_____ Глава 2 _____
На следующий день мало что изменилось, не продвинулось и через неделю. Зои было очень тяжело находиться при Поле, хорошо хоть, что у нее был закуток, что-то вроде личного кабинета, куда она могла зайти чтобы хоть на минуту вырваться из-под постоянного прессинга. Никогда она не думала, что с пациентами может быть так тяжело. Она старалась, из кожи вон лезла, только чтобы сделать все по высшему классу. Она знала, что у нее легкая рука, инъекции, когда это надо, она делает невесомо, быстрее и лучше всех находит вену. Зои изучила вопрос по парезам за один вечер и теперь теоретически знала, и даже представляла себе какую гимнастику она делала бы с ним, если бы он только позволил ей.
Но дальше огрызаний как-то у них не шло. Недоумение все чаще посещало ее, зачем она, вообще, ему нужна? Практически все, что касалось быта Пол делал сам, ему не нужна была помощь. Медицинские процедуры могла делать любая медсестра, зачем она целыми днями сидит при нем, страшно его раздражая?
— Уйди с глаз, — вот что чаще всего слышала она от него. Может, это такое посвящение в медики, что после него все остальные пациенты будут казаться ей душками... В те минуты, когда он не тренировался, не ел, не спал, не мылся или не принимал медпроцедуры, между ними повисало тягостное молчание. Она уходила и пыталась читать, а он просто пялился в окно. В такие минуты она многое отдала бы за то, чтобы узнать, о чем он думает.
А думал он о том, что Зак, скорее всего, издевается над ним. Зачем он прислал к нему молодую девицу, совсем еще малявку? Да, обязанности свои она знает, все делает очень хорошо, но... Она ведь совсем... Он никак не мог пересилить себя по-настоящему грубо с ней обращаться. Она была... трогательная. Совсем непохожа на девиц бесстрашия, будто выросла в институте для благородных девиц. Он точно знал, что своими грубостями делает ей не просто плохо, он делает ей реально больно и от этого на душе у него было по-настоящему паскудно. Стало вдруг интересно, где она росла, что у нее были за родители. Но прямо спрашивать — это не наш метод.
— Это родители тебе сообщили, что когда сидишь в тишине, надо сопеть погромче, чтобы привлечь к себе внимание?
Зои молчала и думала, что б такое сказать? Или, вообще, ничего не говорить? Все разговоры заканчиваются тем, что он говорит ей какую-нибудь гадость и так, что выходило, будто она сама нарвалась.
— Мои родители если и могут мне что-то сказать, то только на сеансе спиритизма. Их у меня нет и не было.
Вот это номер, интересно. Сиротка, значит, ебан*врот? Странно, откуда тогда вся эта вежливость и незлобивость? В детдоме такому не учат... Как же так спросить, чтоб сама все рассказала-то?