В прятки со страхом
Шрифт:
— Я так спросил, на всякий случай. Вдруг вы чего не поделили.
— Это Андре, — зачем-то принимаюсь объяснять, хотя лидер и сам его прекрасно видит. — Как бы мы смогли его поднять так высоко? — всхлипнув, принимаюсь оправдываться, но поймав взгляд командира, понимаю, что он просто издевается.
— У него такое страшное лицо, — шепчет Трис.
— Да? — Эрик смотрит на труп и пожимает плечами. — Нормальный покойник. Эй вы чего посерели? Дышите глубже и не клацайте зубами.
Мы киваем в ответ, и уже хотим удрать подальше, но командир нас останавливает. Он выходит следом за нами из душевой и обводит внимательным холодным взглядом.
— Вот что. Закройте дверь в душевую и сядьте, а я сейчас вернусь…
Через две минуты он возвращается с несколькими бесстрашными, а мы сбегаем к Фору. Он отводит нас в свою комнату, где мы и сидим, рыдая, до вечера, пока инструктор не приходит и сообщает, что в «Яме» нас всех собирает лидер.
Мы идем следом за Фором и спускаемся по тропинке на дно «Ямы». Толпа сгрудилась у обрыва, и в воздухе висит густой запах спиртного. Мы находим Юрайю, Уилла и Кристину среди других неофитов. Глаза Кристины распухшие, красные. Юрайя держит серебряную фляжку и потягивает из нее. Пока я верчу головой, Трис сцепляется с Молли, которая снова начинает заикаться о ее семье. Уилл оттаскивает Молли за шкирку от воробушка, но Трис бросается снова на нее и впечатывает той кулак в челюсть.
— Прекратите. Обе, — орет на них Уилл.
Молли вырывается из его захвата и злобно шипит Трис:
— Ты ответишь за это, за все ответишь.
Мне кажется подозрительной такая реакция на воробушка. Ведь с Андре они не были друзьями и практически не общались. Я решаю проверить свои догадки и, подходя к Молли ближе, говорю:
— Знаешь. У тебя хреновая привычка нападать исподтишка, — она впивается в меня ненавидящим взглядом, будто пытается убить им на месте. Ха-ха, наивняшка, да у меня уже иммунитет на испепеляющие взгляды. — Особенно нападать в темных коридорах толпой, на маленькую девочку, — добавляю я, и мне кажется, в ее лице что-то дрогнуло. А потом оно гневно искажается:
— Заткнись, шлюха!
Как же хочется завязать потасовку. Удар в морду был бы оху**ным аргументом, но я сдуру надела новое платье, да и на каблуках не особо повоюешь. Так что будем действовать словом.
— Ты поняла о чем я, — констатирую факт. — Об этом мы не распространялись никому, а ты знаешь, что я имела в виду. По глазам вижу, что знаешь. Вот твой третий неизвестный, — поворачиваюсь я к Трис, тыкая пальцем в растерявшуюся Молли. — Мы не там искали, думая что на покушение способен только кто-то из парней.
— Ты ничего не докажешь! — Молли уже взяла себя в руки и усмехается, глядя на нас. — Никто ничего не докажет.
— А мне и не надо. — Я нагло ухмыляюсь, под стать ей, но во мне просто кипит гнев. И, прищуриваясь, продолжаю: — Дрю в лазарете, Андре не выдержал мук совести, а если ты еще раз посмеешь проделать что-то в подобном роде, то можешь свалиться с лестницы и сломать шею. Или, невзначай упасть в пропасть. И никому ничего за это не будет, особенно мне, ведь я трахаюсь с лидером. Подумай над моими словами.
Она краснеет от злости и ошарашено пялится на меня, начисто забыв о том, что мы все еще стоим в куче неофитов, потом разворачивается и уходит.
— Ты ненормальная, — смеется Кристина. — Разве можно было такое говорить вслух?
— Зато, Молли будет вести себя прилично, — бормочу я, отнимая у Юрайи флягу, и делаю глоток, чувствуя, как жжет язык крепкий напиток. И так весь день настроение ни к черту, а теперь опять судачить начнут. Твою-то мать, Эшли, ты когда-нибудь доиграешься. Но я уверенна, что игра стоила свеч.
— А ну-ка, тихо! — кричит Эрик и взбирается на ящик рядом с перилами возле пропасти.
Я смотрю на него, скрестив руки, чтобы не выдать себя мандражом. Интересно, что он скажет. Раздается звон чего-то вроде гонга, и вопли постепенно затихают, хотя шепотки не прекращаются.
— Спасибо, — произносит Эрик. — Как вам известно, мы собрались здесь, потому что Андре, неофит, покончил с собой сегодня днем. — Шепотки тоже замирают, остается только рев воды на дне пропасти. — Мы не знаем почему, — продолжает Эрик, — и было бы легко оплакать утрату сегодняшним вечером. Но мы не избирали легкую жизнь, когда вступали в Бесстрашие. И истина в том…
Эрик улыбается. Была бы я понаивней, то сочла бы улыбку искренней.
— Истина в том, что Андре сейчас исследует загробное, неведомое место. Он ушел в другой мир, сам сделал шаг чтобы попасть туда. Кому из нас хватит смелости ступить во тьму, не зная, что лежит за ней? Андре еще не стал членом фракции, но можно не сомневаться: он был храбрым!
— Что за чушь? — взвиваюсь я.
Но крики и возгласы толпы заглушают мой голос. Бесстрашные одобрительно восклицают на разные лады высокими и низкими, звонкими и глубокими голосами. Их рев подобен реву потока.
— Мы прославим его сегодня и будем помнить вечно! — вопит Эрик с таким благостным выражением на лице, словно это приятный воскресный пикничок, а не панихида. Кто-то протягивает ему бутылку, и он воздевает ее вверх к потолку.
— За Андре Отважного!
— За Андре! — ревет толпа.
Вокруг нас поднимаются руки с бутылками, а бесстрашные речитативом повторяют его имя.
— Андре! Андре! Андре!
Они твердят его имя, пока оно не утрачивает всякое сходство с именем и становится похожим на примитивный клич древнего племени. Я смотрю на Трис, она тоже в недоумении.
— Отважный? Отвагой было бы признать свою слабость и покинуть Бесстрашие, несмотря на позор, — она будто выплевывает эти слова.
— Это всего лишь дань уважения, — говорит ей Юрайя.
— Как можно отдавать дань уважения тому, кого не уважаешь? — фыркает Трис, и краска заливает ее щеки. — Это смехотворно, он повесился и Эрик называет это храбрым поступком?
— Он не был отважным! Он был подавлен, он был трусом, он чуть не убил тебя! — я тихонечко глажу ее по плечу, чтобы успокоить.