В рабстве у бога
Шрифт:
Он закурил, потом долго, молча дымил сигаретой.
– Насчет чего это я? Ах да, насчет терминологии. Делать нечего, придется объясняться на этом напыщенном, напичканном всякими "измами", "тронами", "торами" воляпюке. Тут я в одном переводном романе вычитал деформатор времени! Каково? Звучит?..
Я невольно улыбнулся. Слышала бы эти речи Каллиопа. Это из её романа об ушедших в Плиоцен. Мой чудесный пояс как раз и трансформирует время. Ну, да ладно!
Олег Петрович продолжил.
– Вот на этом жаргоне фламатер со мной и объяснялся. Знаешь, как это подкупало. От того, может, я и потерял голову.
Цивилизация Ди построила несколько таких кораблей, предназначенных для натурного измерения каких-то констант, определяющих геометрию мироздания. Для них эта программа
– он хлопнул себя по коленям.
– Вот так, взял и согласился! Правда, поставил условие - дать срок закончить институт.
– Как вы общались?
– я вопрос.
– Они проецировали слова прямо в сознание, я также мысленно отвечал.
– На русском?..
– Да.
– Значит, ни одного слова на их языке вы не слышали?
– Как я могу сказать, слышал я или не слышал! Что-то там в горе щебетало, попискивало, а то ещё как телетайпная дробь рассыпется. Была ли это живая речь или просто посторонние звуки - не знаю.
– Нащелкать можно все что угодно. Это плохая примета, если они не позволяют проникнуть в секрет их речи.
– Почему же?
– удивился Рогулин.
– Потому, что из вашего рассказа следует, что они, во-первых, обладают сверхчувственными технологиями. Во-вторых, понимают значение магии имени. Имя - суть души, ядро...
– Глупости!
– возмутился Олег Петрович.
– Мистика и мракобесие!.. Полное ретроградство и пошлость! Ты серьезно веришь в эту чушь?
Я улыбнулся.
– Почему же чушь. Давайте рассмотрим этот вопрос с понятных вам позиций. Овладение языком пришельцев позволит аборигену каким-то образом воздействовать на организм фламатера. Вмешиваться в работу внутренних структур. Возьмем, например, эти часы, - я уже без боязни поднял браслет. Надписи там на дверях, створках люков были? Символы какие-нибудь?
– В нескольких местах. Только смысла их я не мог понять. Но разве в этом дело!
– теперь он вскочил, забегал по комнате.
– Разве в том трудность?.. У меня и мысли не было размышлять о значении каких-то глупейших символов! Передо мной открывались такие перспективы. В ту пору я ощущал себя, - наклонился ко мне и выдохнул прямо в лицо, - представителем всего человечества!
– потом выпрямился и рубанул воздух ребром ладони.
– Я хотел проникнуть в тайну, овладеть ею. Какие-то дурацкие значки меня не интересовали. Это частности!..
– Вы были ужасно напуганы. Вам хотелось вырваться от них?
– Да! Да! Да! Это не подвластно разумному объяснению.
– Хорошо, что случилось потом?
– Я попросил дать мне срок подумать. Фламатер, в общем-то, не настаивал на немедленном разрыве с прежним окружением. Ди несколько раз подчеркивали, что я не в плену и полностью сохраняю свободу выбора. Они утверждали, что наши отношения строятся на договорной основе. Потом этот браслет вручили. Надел я его на руку, он тут же превратился в наколку. Как тут было сохранить присутствие духа! Снял - в руках увесистая вещица. Надел - снова изображение. Связь устанавливается, когда все стрелки сойдутся на двенадцати. Двигать их можно умственным усилием.
Я взял часы, повертел, потом надвинул на правую руку. Браслет так и остался браслетом. Сосредоточил внимание на ближайшем циферблате, на левой стрелке, находящейся в положении "полдевятого". Мысленно перевел её на девять часов. Стрелка стронулась и плавно заняла новое положение.
– Видите, - удовлетворенно заметил я.
– А вы сомневались в наличии сверхчувственного усилия.
– Это же инопланетный предмет, - возразил Рогулин.
– Он изготовлен черт знает где!..
Это была железная - человеческая - логика. Там, черт знает где, все было возможно, а здесь строго по известным законам. Вот столкнутся с каким-нибудь непонятным явлением, опишут его, тогда можно говорить о новой форме движения. Пока электричество не было зарегистрировано в лаборатории, его в природе не существовало. Это понятно...
– Хорошо. Дали вам отсрочку, вы вернулись домой...
– Нет, это потом. Сначала я решил потребовать гарантии. Раз на договорной основе... Поставить, так сказать, эксперимент, который помог бы выявить степень их могущества, дать определенную уверенность, что мы играем честно.
Он примолк - видно, собирался с силами. Я тем временем продолжал изучать уже снятый с руки браслет. Попробовал двинуть стрелку на прежнее место, на "полдевятого" - не тут-то было. Обратного хода не было. То же самое и на других циферблатах. Металл согрелся в моих руках, мы уже начали привыкать друг к другу. Принялся разглядывать символ, обозначавший цифру "двенадцать". Что-то она мне напоминала, я уже встречал подобный знак. Я удлинил, продолжил отрезки, сгустил штриховку, довел до логического завершения кривые - передо мной предстала пятиконечная звезда. Верхний клин был исполнен в форме человеческой головы, боковые оказались птичьими крылами, нижние - звериными лапами. Пентаграмма, обозначавшая все живое?..
Вспомнил - в бою с цечешищем мелькнуло что-то подобное. Я вздрогнул. Конечно, кому-кому, а мне известно, что мир во всех его проявлениях един, но чтобы до такой степени?! Стоило только помянуть чудовище, и из немереного далека долетел отголосок. Пахнуло сухим морозным, обжигающим легкие парком... Напротив густо-голубыми огоньками горели звериные глаза Рогулина. Он, по-видимому, несколько успокоился, заговорил тихо, раздельно.
– Я попросил, чтобы они открыли, что меня ждет. Если, конечно, им подвластно время. Они предложили выбрать три дня из моего будущего. Эту информацию я мог получить в виде воспоминаний - знаете, перед умственным взором пробегает череда картинок, но все фрагментарно, бессвязно.
– Ну и?
– Я согласился, - Рогулин отвел глаза в сторону.
– Три денька выбрал. Романтик!.. День свадьбы, день наивысшего успеха и день смерти. Первые два совпали... Но это потом. Сначала я вернулся в Снов, развернул бурную деятельность. Куда только не обращался, не писал, даже в Академию наук. Камни в воду, - он махнул рукой.
– Наконец сообразил - все меня бросили, и я остался один на один с фламатером. Вот тогда я по-настоящему ужаснулся. Ты на кого руку поднял? На изготовителей этого браслета? А то, может, на кого-нибудь повыше?.. Делать было нечего - для начала решил изгрызть гранит науки, защитить диссертацию, занять определенное положение в науке и организовать научную экспедицию по изучению этого феномена. Под любым соусом. Лишь бы деньги дали. Изучают до сих пор место падения Тунгусского метеорита, чем я хуже? Все спланировал, разграфил... Гладко было на бумаге. Я до сих пор уверен, - ожесточенно заговорил он, - что проведи я эту программу в жизнь, вот где сейчас был бы у меня этот фламатер.
– Он показал мне сжатый кулак, затем безвольно опустил его.
– Тут приспел день свадьбы. Женился я вовсе не на той девушке, о которой мечтал, а на дочери своего научного руководителя. Я сразу узнал её, как только встретил. Изображение было смутным, но я догадался. Наивысшим успехом оказалась защита диссертации. Все, как было явлено. Я сначала никак не мог постичь ужаса случившегося. До меня только через год дошло. Это все?! Понимаешь, я так и спросил себя - это все? Лучше бы меня гром на месте поразил, молнией пришибло!.. С того дня жизнь моя стала сплошным кошмаром. Я в деталях представлял себе картину моего последнего - судного?
– дня. Смерть страшная. Меня, - он понизил голос до шепота, - зарежут в собственном доме. Всадят нож в сердце. Умру быстро, легко. На спине... Лицо будет умиротворенное, ласковое, как у ангелочка, а из левого соска будет торчать рукоять. Наборная... И никогда бы я об этом не узнал, что мне на роду написано, кончился бы во сне или спьяну, и все. А вот видишь, знаю, - он погрозил мне пальцем, потом прибавил: - Так будет.