В рабстве у бога
Шрифт:
Мы переглянулись.
– Из ваших он?
– спросил я.
– Из наших. Из болотных воинов. Правда, одно время был выпущен на землю и провел там около полугода.
– Так что, согласен встретить?
– Что вы с ним договариваетесь, - вступила в разговор вмиг покрупневшая белоснежная кошка. Когти на её лапах заметно удлинились. Она ловко вспрыгнула на спину вздрогнувшему парню.
– Пусть попробует ослушаться. Ступай к выходу, - приказала она ему, потом обратилась к нам. Включите музыку, накиньте кожаные куртки. Займите столик, притушите свет. Ты, Серый, спрячь хвост.
Через полчаса к кафе подкатили две черные "вольво". Наш знакомый встретил их у порога и проводил в зал. Вид у него был совершенно озадаченный, он никак не мог понять, почему приятели не замечают, что на спине у него пригрелась
Собственно, мы в этом случае имели дело со швалью, с последними подонками, которые и в своем царстве-государстве уважением не пользовались и первыми, с помощью локтей, начали проталкиваться к металлическому коню. Видно, смекнул я, в двухмерной стеклянистой плоскости тоже начались смутные времена. Раньше стоило какой-нибудь твари выскользнуть на поверхность, она сидела тише воды, ниже травы, или начинала проявлять гражданскую активность, вступала в партию, потом только начинала рваться к трибуне. В ту пору на это решались отдельные бесы-одиночки. Теперь из-под земли словно плеснуло удушливой, пропитанной наглой, окрашенной жестокостью волной. Словно безумие, до основание потрясшее наш трехмерный мир, отозвалось не только в подземелье фламатера, но и в Мирах возмездия. А может, и синклиты тонких миров тоже потеряли почву под ногами, и бегство фламатера - прямое свидетельство приближающейся катастрофы. Но это тоже крайний взгляд впрочем, как и благодушная вера в неминуемый прогресс. Истина творилась где-то посередине. Или, может, в этом зале, когда на вошедшего в зал под охраной двух головорезов Беса прыгнул гигантский белый зверь, напоминавший кошку. Охранники успели несколько раз выстрелить в налетевшее чудовище и тут же пали, сраженные клинком Георгия.
Лужи зловонной жидкости растеклись по полу. Жирный чернокожий карлик суетливо сучил ручками и ножками, прижатый к полу могучей лапой с ужасными когтями.
Остальных муринов я раскидал по одиночке. Бежать им было некуда вход, помещение за раздачей, окна были прикрыты ментальными экранами. Я быстро загнал их в угол, там обессилил, сковал попарно и, подхватив пастью конец невидимой цепи, выволок на улицу в сгустившуюся ночную мглу.
Георгий-меченосец кончил их в роще. Зловонная жижа скоро впиталась в сырую, местами оттаявшую землю. Исчез мерзкий душок. Растворился в свежем весеннем воздухе... Тем временем Каллиопа, принявшая свой истинный вид, допыталась, где карлик хранил ценности.
– Очень хорошо, - подмигнул я черному мурину.
– Пойдут на экологию.
– Без меня их вам все равно не выдадут, - буркнул злыдень.
– Выдадут. Еще как выдадут, - успокоила его королева фей.
Тем временем я позаботился о "вольво" - загнал их в овражек в роще и накрыл колпаком. Теперь их вовек никто не найдет. Я же поставил окончательную точку в этой истории - снес голову Бесу.
– Что вас на землю потянуло?
– перед казнью спросил я его.
– Сидели бы в своем стекле, пускали бы пузыри на болоте.
– Чем мы хуже других, - ответил мурин.
– Сам бы посидел в стекле, тоже взвыл.
– Может, и взвыл, - согласился я и поднял лапу.
Глава 4
Прошло две недели. Мы с Георгием с увлечением возились со скафандром. Домой теперь являлись поздно, уставали до предела. Время от времени Жора брал с собой в лабораторию то Каллиопу, то вызванную из колледжа на уикэнд Флору. В который раз мы проигрывали методику вступления в контакт с Дхармом и главной базой на Титане, пытались найти ключ к запечатанному яйцу по аналогии с технологией пробуждения тех свернутых в исходные формы объектов. Результат пока был нулевой - оживить Ковчег не удавалось, однако кое-какие выводы уже можно было сделать. Прежде всего стало ясно, что в принципе мы можем запустить механизм разворачивания скафандра в рабочую форму - все дело было в ментальном пароле. Эта мысленная форма - или, если хотите, заклятье, - лежала в пределах нашей досягаемости. Фламатер и в этом случае применил код, который позволял мне запускать в действие процессы удвоения и телепортации на Титане. Можно представить, какую радость мы испытали, когда нам удалось определить первый ментальный звук, после которого электропроводность свернутого яйцеобразного объекта резко изменилась.
Георгий возился с упакованным чудесами мешком, как ребенок. Загадки природы интересовали его куда больше, чем сражения с нечистью. Странная ему выпала судьба. С горчинкой... Он и Каллиопу любил больше жизни, однако в душе ему тяжело было смириться с её неизмеримо более высоким в иерархии сонма положением. Более того, Жора был из тех людей, которому вполне было достаточно одной Вероники. Три жены в разных обличьях, из которых одна предмет вожделения всех поколений, проживавших на Земле, для него было слишком много. Как-то раз в походе, у костра, он признался, что её небесные совершенства порой угнетают его. Был ещё один повод для тоски - никогда ему, как ушей своих, не видать своего царства. Как родился царевичем, так и помру, угрюмо признался он. Ради чего всю жизнь мечом махать?
Кроме того, я упорно работал над способностью без помощи пояса переходить в сказочную ипостась. Результатами похвалиться не мог, а вот биокопия Земфира откровенно радовала. День ото дня она набиралась опыта научилась ступать на эскалатор, переходить улицы, пользоваться городским транспортом, не только заваривать, но и подавать чай, обращаться с растворимым кофе, готовить еду, накрывать на стол. Во избежание возможных осложнений мы справили ей документы и поселили на даче у Василь Васильевича. Наняли частного преподавателя. Тот был немало удивлен - девица на выданье не умеет ни читать, ни писать. Грамота давалась Земфире с трудом, а вот свободно обращаться с компьютером она научилась за несколько часов. После той ночи, когда мы устроили засаду, девушка резко изменилась. Запретила Василь Васильевичу даже мечтать об этом. Фавн сник... Джордж тоже ходил, как пришибленный. Вероника с тревогой поглядывала на сына.
* * *
Помнится, в тот день я возвращался домой, окрыленный долгожданной удачей - после перебора на машине бесчисленного количества комбинаций нам удалось определить второй ментальный звук. Услышав его, Ковчег начал подавать признаки жизни.
Время было позднее, в вагоне всего несколько пассажиров, однако один из них, вошедший следом за мной, все равно устроился напротив. Сел у окна, против хода движения, глянул на залитый первым апрельским дождем перрон - в этот момент поезд тронулся. Неожиданно мигнув, погасли потолочные плафоны, и в наступившей темноте на лицо соседа легла мертвяще-сизая, бегущая подсветка перронных огней. Свет ложился ломанными пятнами, резко очертились скулы, тени под подбородком пропитались непроницаемым мраком, обесцветились зрачки, и эта прорисовка сделала его лицо чрезвычайно знакомым. Где же я его видел? Незнакомец неожиданно поинтересовался, который час. Забывшись, я машинально потянул рукав, обнажил наколку. Тут же вздрогнул, испуганно глянул на соседа - ни одна жилочка не дернулась на его лице. Может, не обратил внимания? Глядя на татуировку, я сообщил, что пробило полночь. Он удовлетворенно кивнул, затем неловко поправил шляпу и представился.
– Оч(гов Виктор Александрович...
– Очень приятно, - ответил я и тут же надернул рукав.
Незнакомец коротко, порывисто вздохнул и неожиданно добавил.
– У меня, Владимир Сергеевич, просьба вот какого характера. На вас, эта, последняя надежда. Больше обращаться некуда. Сын у меня пропал. Серега... Единственный ребенок. Пятнадцать лет мальчику... Такой хороший был мальчик, учился без троек.
Я растерялся. Ему известно мое имя? Он поджидал меня на вокзале? И это неуловимое сходство... С кем? С Рогулиным?.. Правда, выглядел он посвежее, словно сбросил с десяток годков и, по-видимому, избавился от пагубного пристрастия к алкоголю.
– Не знаю, чем я мог бы помочь?..
– Я тоже не знаю, - он неожиданно вытер навернувшиеся на глазах слезы и дрогнувшим голосом добавил: - Но если не вы, то никто.
Я поперхнулся.
Сосед протянул визитную карточку. "Председатель художественно-строительной фирмы "Арбил", - прочитал я и удивленно глянул на него. Очагов не был похож на заядлого бизнесмена - невысок, лобаст, глубокие залысины, одет подчеркнуто изящно. Белый шарф, завязанный каким-то удивительным узлом, пышно выпячивался из-под кожаного пальто. Скорее художник, чем строитель, решил я. Виктор Александрович чувствовал себя немного скованно.