В руках у психопата
Шрифт:
Спустя несколько часов беспрерывных поисков, мы, уставшие и расстроенные, сидели на кровати в комнате моего подопечного. Сидели, не разговаривая, слов и не требовалось. Мы проиграли, даже, не успев сделать первый ход. Ни одной зацепки… Ни одной связующей ниточки… Ничего!
— Вы говорили про подвал — лабораторию. Осталось только это место, но, не думаю, что сегодня, я еще на что-то способна, да и стемнело уже. — Коллега виновато улыбнулась и резко встала с постели. Зацепившись каблуком за половицу с громким звуком шлепнулась на пятую точку. Я мигом подскочил, помогая женщине подняться, но она отмахнулась, уцепившись за железное
Что им нужно?
Артем
Собственные глаза казались мне до странности тяжёлыми, а веки словно бы намертво к ним приклеились. Наконец сознание медленно вернулось, и я застыл в неподвижности, не открывая глаз, раздосадованный неким стремительно развевающимся ощущением. Как будто случилось что-то ужасное. Это что-то скрывалось где-то неподалёку, но не позволяло себя поймать, оставляя за собой лишь смутное настроение или невнятный намёк…
Внезапно я понял, что какая-то острая штуковина тычется мне в спину, и перевернулся на бок. Скрип пружин железной кровати известил меня, что я не в клинике.
Тут глаза сами собой широко распахнулись. И первым, что они в себя вобрали, стала комната с множеством таких же кроватей. Блять! Где я?! Сердце буквально подпрыгнуло. Где Эви?
Прежде чем я успел как следует обмозговать эту мысль, дикий крик обрушился на мои барабанные перепонки. Какую-то долю секунды я явственно слышал звуки борьбы — вопли, стоны, лихорадочные призывы на помощь. Слышал я и другие звуки, которых распознать не мог. На краткий миг я полностью потерял ориентацию: разум помутился, наотрез отказываясь воспринимать невразумительные сигналы, поступающие от органов чувств. Куда это я попал?
Затем я вспомнил про то, как нас с Эви похитили прямо из кабинета доктора Брусникина. И содрогнулся от воспоминаний. Затем бешеная скорость. Визг тормозов и темнота. Сглотнул, загнав желудок куда-то прямо в глотку.
С немалым трудом я сумел сесть, и острая пружина тут-же впилась в мягкую плоть ладони. Затем, не обращая внимания на боль, я неуверенно встал на ноги. Все тело казалось наполненным болью, скрипучим и потерявшим координацию. Да и разум, если уж на то пошло, тоже. От острого чувства неопределённости кружилась голова, как будто все существо балансировало на грани паники. А паниковать было от чего…
Удар в железную дверь, звук отворяемого засова и в комнату втолкнули Эви. Платье, которое совсем недавно она надела, было разорвано на груди, волосы в беспорядке, на скуле кровоподтек. Здоровенный детина протащил ее за волосы к кровати и бросив, удалился.
— Эви, детка, что с тобой сделали!? — Кое-как доковылял до нее и приобнял. Она тут-же вцепилась в меня, принялась целовать лицо, глаза, щеки. Взяла за руки и прижала к своему лицу.
— Слава Богу, ты в порядке. Я не знала где ты, что думать… — продолжая прижиматься к моей руке, бессвязно шептала. — Я просила, спрашивала, но никто ничего не говорил. Они игнорировали меня, пока не пришел какой-то мужик в медицинской маске и не приказал отправить
— Маленькая моя, ну, зачем!? Зачем давать им повод? Надо узнать что им нужно и попробовать договориться. — Я посадил Эви на кровать и стал медленно укачивать, словно ребенка. Она понемногу успокоилась, не прекращая крепко удерживать меня за руку, словно боясь, что я исчезну. — Я с тобой, родная. Мы что-нибудь придумаем.
До вечера нас не беспокоили. Мы успели вздремнуть, хотя, мне казалось, что я лишь, прикрыл глаза, а сознание продолжало прислушиваться к малейшему шороху. Слышались шаги за дверью, разговоры, смех. Кому-то было весело… Гады, сволочи! Что им от нас нужно!?
Будто в ответ на мой вопрос, приоткрылось окошко, вделанное в дверь, и, тот же амбал протянул мне поднос с едой.
— Забирайте, живее! — Я встал и забрал из его рук поднос. Запах еды ударил в нос и я сглотнул, тошнота подкатывала, но, я понимал, что нам нужны силы.
— Эви, детка, просыпайся. Надо поесть, милая.
Она нехотя поднялась, но спорить не стала. Молча принялась за еду, медленно пережевывая. Пища оказалась неплохой, видно, мы нужны им живые. О том, что нас, возможно, готовят на убой, я старался не думать. Не стали бы они идти на такой риск, хотя, как я слышал, именно, таких, без родственников или, проживающих в подобных местах, откуда нас забрали, и похищают людей для этих целей.
— Артем, что с нами будет? — Озвучила Эви, отложив в сторону тарелку.
— Не знаю. У меня нет не единого предположения.
— Нас продадут на органы, да?
— Ну, что ты, глупенькая. Конечно нет. Прежде, чем похищать людей для этого, они должны удостовериться, что наши органы в порядке. — Попытался я успокоить любимую, но она не поддалась.
— Так в нашем случае, это очень легко сделать. Все наши данные есть в медицинской карте. Разве нет?
Иногда она была не в меру сообразительной. И это не в первый раз, когда она сбивает меня с толку своей логикой. Это все, конечно, так, но можно было поступить намного проще. Зачем такое представление: захват персонала, маски, шприцы и прочее? Могли оформить липовый перевод и все шито крыто.
— Не думаю, детка. Здесь что-то другое.
— А доктор Брусникин… он… он… — она так и не задала мучивший ее вопрос. Меня тоже посещала мысль о его участии, но я быстро отбросил ее — не такой он человек. Он мне как отец, которого, по сути, у меня никогда не было. И он настолько предан своему делу, настолько проникается каждым пациентом, что не вяжется у меня его образ с какой-либо подставой.
— Нет, Эви, не думай плохо о Викторе Степановиче. Он помог нам, тебе и мне! Не стал бы он с нами возиться целый год, чтобы потом передать в руки каких-то психов! И потом, вспомни, ему самому пришлось не сладко: его скрутили, как помеху и что-то вкололи.
— Да, ты прав, извини. — Эви подошла и присела ко мне на колени, обнимая за шею.
— Не стоит извиняться. Ты не знаешь, что думать, вот и лезет в голову всякое.
— Ну, что, голубки, пора пускать вас в расход. — Дверь с шумом распахнулась и двое быстрым шагом направились к нам. Я встал, загораживая Эви и, придерживая рукой, чтобы удержать ее от опрометчивого шага — защитить меня. — Кто первый?
— Что вам надо? Что вы от нас хотите? — Выкрикнула она из-за моей спины.
— Вот сейчас и узнаем. — Усмехнулся один, выдергивая Эви.