В садах чудес
Шрифт:
Жигмонт бессмысленно смотрел прямо перед собой. Он почувствовал, что губы его невольно и неприятно подрагивают.
Вот сейчас из горла вырвется вопль, позорный знак страха.
Жигмонт взял себя в руки. Глотнул слюну.
Человек, сидевший на подушке у стола, отставил золотой бокал, из которого пил, и посмотрел на Жигмонта.
Жигмонт посмотрел на Жигмонта. Потому что человек, сидевший на подушке и пивший вино, был Жигмонтом.
Остановившийся у полога Жигмонт узнал себя. Да, это он! Никакое зеркало не могло бы скопировать его точнее, не говоря уже о портретах
Сидевший у стола любезно поздоровался с Жигмонтом, назвав его по имени, он говорил на родном языке Жигмонта.
Жигмонт ответил, не называя своего двойника своим именем. Затем решительно приблизился к столу, опустился на подушку, взял один из бокалов, налил себе вина, прикусил яблоко.
Но, конечно, на душе у него было неспокойно.
«Кому не случалось порою часами беседовать с самим собой? Даже как бы спорить при этом, обвинять и осуждать самого себя! Но это беседы и споры с чем-то бестелесным, бесплотным и потому послушным, не имеющим собственных желаний. Но вот он, мой двойник во плоти! Впрочем, кто из нас чей двойник? — Жигмонт мотнул головой, стряхивая наваждение. — К чему эти бесплодные умствования? Я знаю, что это я! А этот человек, сидящий напротив меня и в точности повторяющий мой облик, всего лишь наваждение! А, может быть, это сам волшебник? Надо признать, кое-чего ему удалось добиться! Я изумлен! Пожалуй, я даже был испуган! Что же дальше? Но пока надо поесть!»
Еда и питье в этой комнате были такими же, как на поляне, таяли во рту, не оставляя следов.
«Наваждение! Одно лишь наваждение!»
Оба Жигмонта ели и пили в молчании.
Глава 11
Двойник вынул из-за пазухи тонкий платок и утерся. Жигмонт узнал свой платок.
Двойник улыбнулся смешливо. Жигмонт узнал свою улыбку. Улыбка была хороша. Человек, который так улыбается, не предаст.
«Да, ни малейшего различия! Я — это он! Он — это я! Но зачем? Зачем?»
— Ты давно здесь? — спросил двойник.
— А ты?
— Можно сказать, что недавно!
— Как ты попал сюда? — Жигмонту сделалось любопытно — что же расскажет о себе его двойник.
— Я остановился в небольшом кабачке. Перекусил, отдохнул. Там еще был слуга, забавный малый. Он провел ко мне женщину с письмом, а сам пристроился подслушивать наш с ней разговор! — Двойник хохотнул. — Ну и поплатился опухшей физиономией! Здорово его хлопнуло дверью! Женщина назначила мне встречу у Северных ворот. Давешний слуга привел моего коня. Мы с ней доехали до каких-то развалин. Она вызвалась обиходить лошадей, а мне дала ключи. За железной дверью меня ждал темный переход. За медной я прикончил льва. За серебряной дверью чудовище прикинулось моей матерью — при этих словах двойник Жигмонта вздрогнул. — Ну а дальше была золотая дверь. Вхожу — никого! Сел к столу, вдруг из-за полога выходишь ты! Но ведь ты — мой двойник!
— Скорее, ты — мой двойник! — невольно вырвалось у Жигмонта. В душе нарастало ощущение, что этот человек — не он, что этот человек — враждебен!
— О нет! Я — это я! Я хорошо знаю себя! А вот ты появляешься впервые!
— Но если мы повторяем друг друга, — начал Жигмонт. — Если мы — двойники, тогда откуда у меня ощущение твоей враждебности мне?! А ты не испытываешь ничего подобного?
— Я не нахожу в этом ничего удивительного! Ведь каждый из нас — сам по себе! У каждого — свое тело, свои желания!
— Но ведь это одни и те же стремления, одни и те же общие желания! — воскликнул Жигмонт.
— Но в таком случае мы тем более можем мешать друг другу! Например, мне хочется съесть вон то яблоко! А тебя разве не влечет к нему? Оно такое спелое, нежно-алое!
— Да, — немного помолчав, ответил Жигмонт. — Мне тоже хочется съесть это яблоко! Но я… — он примолк, затем решительно произнес: — Я уступаю это яблоко тебе! Ешь!
Двойник взял яблоко и неспешно захрустел. Жигмонт заметил, что двойник с любопытством оглядывает комнату.
«В этом есть что-то нарочитое! Ведь сразу ясно, что это спальня женщины! Однако! Здесь нет никакой женщины! Только девочка! Но это не ее спальня! Это спальня взрослой женщины, владеющей искусством накладывать на лицо краски, умеющей душиться и помадиться. Кто же эта женщина? Уж не она ли послала ко мне служанку? Неужели девочка — дочь этой госпожи? Скверно! Но нет, такого быть не может! Девочку я вспомнил! Она — из моей памяти, из моего прошлого!»
Двойник доел яблоко. Снова обтер платком губы и пальцы.
— Что там, за пологом? — спросил двойник.
— Но если ты проделал тот же путь, что и я, то должен знать!
— Я и знаю!
— Стало быть, ты нарочно спрашиваешь? Ты издеваешься надо мной?!
— Да!
— Но зачем?
— Неужели не ясно? Ты мешаешь мне! Ведь ты не хочешь, чтобы я совершил то, что так недавно совершил ты?
— Не хочу! Потому что ты — не я! Или нет, не поэтому! Просто потому что ты — зло!
— Злом мы именуем все то, что служит помехой осуществлению наших желаний! — заметил двойник.
— Ты не войдешь за полог!
— Я войду!
— Нет!
Жигмонт почувствовал, как им овладевает бессмысленное упрямство. Он всегда считал это состояние опасным для себя. Но что сделать теперь? Уступить? Жигмонт понимал, что не уступит.
Двойник поднялся из-за стола.
Жигмонт встал следом за ним.
Двойник приблизился к пологу и медленно обнажил меч.
Жигмонт узнал свой меч!
— Я не буду драться с тобой! — внезапно произнес Жигмонт.
— Ты уступаешь мне? — в голосе двойника послышалась глумливость.
«Нет, это не я!»
— Ступай, — Жигмонт заставлял себя говорить спокойно. — Сделай то, что желаешь!
«Все это — всего лишь наваждение!»
Но двойник раздумал идти за полог.
С мечом в руке он наступал на Жигмонта.
«Все же меня поймали в ловушку!» — подумал Жигмонт. Ему пришлось тоже обнажить меч.
«Теперь у меня нет выбора! Придется драться!»
Жигмонт следил за каждым движением противника.
Один и тот же человек, единый в двух лицах, вступил в бой с самим собой. Это было более чем странное зрелище!