В садах Лицея. На брегах Невы
Шрифт:
Слабохарактерный, вечно колеблющийся, склонный к меланхолии, Александр I ударился в мистику, уповая на потусторонние силы. Пушкин только диву давался, сколько развелось при дворе разных святош и кликуш. С их нелегкой руки мистицизм, как зараза, расползался по Петербургу. В том же Михайловском замке, где был убит Павел, в квартире полковника Татаринова собиралась секта, которую возглавляла жена полковника — «пророчица» и «накатчица» Татаринова. В эту секту входил и Голицын. Ее членом состоял и Мартин Пилецкий — бывший лицейский надзиратель, иезуит и ханжа, тот, которого Пушкин и его товарищи выгнали из Лицея.
Во 2-м петербургском Кадетском корпусе обосновался в качестве законоучителя монах-изувер Фотий.
Даже мальчишек из Кадетского корпуса и тех посещали «видения». Об одном из таких «видений», что являлось кадету Волотскому в виде белой фигуры с деревянным крестом, брат царя Константин, шеф военно-учебных заведений, вел целую переписку с генералом Сипягиным.
В отличие от царя Константин не верил в «видения». «Кадета отдать на руки лекарям», — распорядился он. Генерал Сипягин острил: «Исцелить его от этого, по мнению моему, вернейшего средства нет, как весьма обыкновенным видением ротного командира с розгами».
Крест и розги — они становились символом неправедной власти в Российской Империи и во всей Европе. А народы повсюду жаждали вольности. И, воспевая вольность, Пушкин обращался к царям, призывая их не тиранствовать, а соблюдать законы. Иначе приговор истории будет жесток. Как ни силен тиран, его ждет судьба Наполеона, судьба Павла I. Михайловский замок помнит участь тирана.
Когда на мрачную Неву Звезда полуночи сверкает, И беззаботную главу Спокойный сон отягощает, Глядит задумчивый певец На грозно спящий средь тумана Пустынный памятник тирана Забвенью брошенный дворец — И слышит Клии [23] страшный глас За сими страшными стенами, Калигулы [24] последний час Он видит живо пред очами…23
Клия (Клио) — в древнегреческой мифологии муза истории.
24
Калигула — римский император, сумасбродный деспот, который был убит заговорщиками. Калигулой Пушкин называет здесь Павла I.
Оду «Вольность», рассказывал Николай Тургенев, Пушкин «вполовине сочинил в моей комнате, ночью докончил и на другой день принес ко мне написанную на большом листе».
В ту декабрьскую ночь восемнадцатилетний Александр Пушкин вступил на опасный и благородный путь вольнолюбивого поэта.
«У беспокойного Никиты»
Один из молодых петербургских литераторов рассказывал в «Письме другу в Германию»: «Посещая свет в этой столице, хотя бы совсем немного, можно заметить, что большой раскол существует тут в высшем классе общества. Первые, которых можно назвать правоверными (погасильцами), — сторонники древних обычаев, деспотического правления и фанатизма, а вторые — еретики — защитники иноземных
Выйдя из Лицея, юный Пушкин, разумеется, примкнул к «еретикам» — вольнолюбивой молодежи, будущим декабристам. Он встречался с ними у Николая Тургенева, и в других местах. Позднее он вспоминал:
У них свои бывали сходки. …………………………… Витийством резким знамениты, Сбирались члены сей семьи У беспокойного Никиты, У осторожного Ильи.«Беспокойный Никита» — Никита Михайлович Муравьев жил недалеко от Тургеневых, на другом берегу Фонтанки, в доме своей матери Екатерины Федоровны. Она приобрела этот трехэтажный дом в 1814 году, когда из Москвы переехала в Петербург.
В доме Екатерины Федоровны постоянно бывали многочисленные гости: родственники, свойственники, знакомые. Сюда частенько захаживали Жуковский, Александр Иванович Тургенев, переводчик «Иллиады» поэт Гнедич. Здесь подолгу живал Батюшков: он приходился Муравьевым сродни.
Здесь у Никиты Муравьева собирались его друзья. Сюда приходил и Пушкин.
С «беспокойным Никитой» Пушкин познакомился в лицейские годы. Среди гостей, наезжавших в Царскосельский Лицей в 1814 году, значится прапорщик Муравьев. А еще раньше до Царского Села докатилась весть о патриотическом поступке юного Муравьева.
В августе 1812 года, когда пал Смоленск и французы двигались к Москве, в одну подмосковную деревню зашел по-господски одетый юноша. Он попросил поесть. Его накормили — дали ломоть хлеба и кружку молока. Поев, он выложил на стол золотой и хотел было уйти, но его задержали. Необычайная щедрость показалась подозрительной. Уж не французский ли это шпион? При обыске у юноши нашли военные карты и список маршалов Наполеона. Тогда его связали и препроводили в Москву. И только там выяснилось, что «шпион» не кто иной, как сын покойного сенатора Муравьева — шестнадцатилетний Никита. Тайком от матери (она не отпускала его) он убежал из дому, чтобы вступить в действующую армию.
После этого случая мать отпустила Никиту. А рассказ о его поступке передавали из уст в уста.
Никита Муравьев сражался при Дрездене и Лейпциге, брал Гамбург, побывал в Париже.
Возвратившись на родину, с русскими войсками, он «с новым удовольствием увидел Петербург».
В Петербурге нашел друзей — таких же, как и он, молодых офицеров. Все они участвовали в недавней войне, все были очень молоды, но великие события и военные тяготы превратили их в зрелых, решительных людей.
Они побывали в Европе, многое повидали и теперь новыми глазами огляделись вокруг. Самодержавие, крепостническое рабство стали им еще нестерпимее. Они начали собираться. Большей частью у Муравьевых.
Бывая на их сходках, Пушкин не однажды слышал, что Россия стоит на краю пропасти и что в пропасть ее толкают царь и граф Аракчеев.
Аракчеев… Это имя повторяли повсюду. Повторяли с возмущением, ненавистью, подобострастием, трепетом.