В саване нет карманов
Шрифт:
– Тогда о Несторе?
– Не знаю. Он больший жулик, чем Карсон, потому что сотрудничает с дном. Он выглядит и говорит как веялка, катается на «дюзенберге», но… Чертовски скользкий тип. Нет. А почему мы не можем начать с основания и постепенно добраться до Муссогитлера Карлайла?
– Конечно, в этом что-то есть. Карлайл. Если мы сможем опрокинуть его, это почти верная Пулитцеровская премия за наиболее достойное служение публике.
– Вряд ли. Отдадут толстым журналам. Да, неплохо бы припечатать следующим самого мистера Джека Карлайла… Но здесь проблема.
– Да?
– У нас ведь еженедельник, номер обязательно должен выйти на следующей неделе. С выходом раз в месяц было бы проще. Нам нужно время добыть факты. Не верится, что мы сможем прижать Карлайла за неделю.
– Мне тоже, – сказал Бишоп. – Я думаю, нам лучше взяться за Нестора. Мне о нем многое известно. Могу написать статью, не выходя из офиса.
– Это твой любимый вид статьи, не так ли? – отреагировала Майра.
– Послушай, – сказал Бишоп, – вот парень, над которым ты издеваешься. Не я. Может, хватит?
– Ладно, может быть, действительно лучше взяться за Нестора… Эй, мистер Гриссом! – позвал он, наклоняясь через перила.
Гриссом подошел к основанию лестницы и выглянул.
– Вы знаете каких-нибудь рекламных агентов, которых заинтересует подработка для журнала?
– Никого достойного рекомендации, – ответил Гриссом. – Позвоните Джерджесу в «Курьер». Он может знать кого-нибудь.
– Так и сделаю, – сказал Долан, спускаясь к телефону. – Можно нам поставить наверху дополнительный аппарат? Мы часто пользуемся телефоном.
– Хорошо, я закажу. Номер телефона «Курьера» на том календаре.
Долан набрал «Курьер», попросил Джерджеса и объяснил, что надо. Джерджес заявил, что запросто откопает кого-нибудь, но уверен, что любой, кого он пришлет, запросит небольшой еженедельный заработок и процент от своей работы. Долан объяснил, что с этим все будет в порядке, распрощался и дал ему адрес Гриссома.
– Пришлите также одного из ваших людей. Я хотел бы получить полстраницы в «Курьере». Личное объявление.
Джерджес сказал, что где-то после полудня сможет связаться с кем-нибудь подходящим, поблагодарил и отсоединился.
Долан вернулся к лестнице.
– Эй, Эд! – позвал он. – Хочешь проехаться по киоскам вместе со мной?
– Конечно.
– Ладно, – сказала Майра, перегнувшись через перила. – Езжайте и займитесь этим.
– А ты проверь женские клубы по светскому календарю на следующую неделю. Тебе придется это делать вместо Лиллиан. Ты сейчас на работе, не забывай. Вернемся через час. Если меня будет искать рекламный агент, попроси его подождать.
– Лучше не напрягайся, – сказала Майра Долану в ответ. – Может быть, тебе досталось сильнее, чем ты думаешь.
Долан проигнорировал последнюю реплику Майры и направился к двери вместе с Бишопом.
– Первым делом мне надо добраться до уличного таксофона, – заявил Долан.
– Воспользуйся телефоном Гриссома.
– Не хочу, чтобы Майра слышала меня. Я собираюсь позвонить Макгонахилу, чтобы он дал мне другой значок и пистолет. В следующий раз я не буду таким беспечным…
«Доктор Гарри Карлайл найден мертвым».
«Тело светского доктора обнаружено в ванной с револьвером около руки» – гласили заголовки.
– «Револьвер около руки», – произнес Долан вслух. – Вшивые газетенки. У них даже не хватает совести признать, что доктор совершил самоубийство.
– «Доктор Гарри Карлайл, тридцатипятилетний хирург и популярный общественный деятель, был найден мертвым в ванной своего дома в Вестон-Парке в одиннадцать часов сегодня утром, – прочитал Бишоп. – Единственная пуля пробила его правый висок. Револьвер был найден рядом с его вытянутой правой рукой. Доктор Карлайл стал мишенью яростной атаки, предпринятой вчера новым колтонским периодическим изданием, но никто из его близких друзей не смог показать, читал он статью о себе или нет. Джек Карлайл, его брат, хорошо известный в местных политических кругах человек, был слишком расстроен трагедией, чтобы сделать какое-либо заявление для печати».
– Всего один абзац? – спросил Долан.
– Нет, здесь несколько абзацев. Я просто прочитал так, будто он здесь всего один.
– Я бы сказал, что это довольно скверное чтение…
Они ехали молча квартал или два. Бишоп вертел газету, разглядывая заголовки; Долан смотрел вперед, следя за движением.
– Я думаю, нам лучше вернуться в офис, – сказал Долан. – Думаю, мы должны…
Долан заехал на автостоянку за углом, и они с Бишопом прошли в офис через двойные двери. В это время Гриссом и Майра были в кабинете Гриссома, читали газету. Они заметили в руках вошедшего Бишопа такую же газету.
– Однако же, а? – присвистнул Гриссом.
– Ну, скажу прямо, я никогда не думал, что он сделает это, – сказал Долан.
– А что ты ожидал от него? – спросила Майра.
– Только, ради бога, не говори мне, что ты предвидела такой конец, – резко бросил Долан.
– Я не предвидела, нет, – ответила Майра. – Но господи, это можно было предвидеть, если подумать. У него же не было другого выхода. Самоубийство – единственный способ избежать Большого жюри.
– Ну, предположим, мы бы знали, как он отреагирует. Что тогда? Воздержались бы от публикации, так, что ли?
– Полагаю, что нет, – согласилась Майра.
– Черт, я не сожалею. Не собираюсь лицемерить. Он был моим врагом, сколько могу припомнить. Я ненавидел его наглость, а он ненавидел меня. Кроме того, он враг общества. Город чертовски удачно отделался от него… Я не имею отношения к его смерти. Но интересно, какие последствия она будет иметь для журнала.
– Я не был знаком с джентльменом, – сказал Гриссом, – но думаю, что это лучшая реклама, которую только можно получить. Публика вправе думать так или эдак, даже считать, что это ужасно; а как отнестись тогда к нападению на вас головорезов его брата прошлой ночью? Ведь это не менее ужасно. Они запросто могли убить вас.