В семье не без убийцы
Шрифт:
– Как же получилось, что Наташку убили? – произнесла Лена, которая, видимо, решила, что такой рассказ будет лучшим сопровождением к пирожному и кофе, которые она себе взяла. – Наташа ведь последнее время дома просто безвылазно сидела. Со своим мальчишкой только на прогулку и выходила. Неужели на них в парке напали? Или это прямо во дворах случилось?
Мариша не была осведомлена о подробностях, о чем она и сказала Лене. Та была страшно разочарована.
– Так вы ничего не знаете? А зачем же тогда приехали? Мое обеденное время потратили, а оно у
– Вы меня сами позвали.
– Я думала, что вы мне про убийство все расскажете!
– Но зато я знаю, что Михасик пропал.
Это несколько утешило Лену, глаза у которой вновь заблестели азартом.
– Пропал? – жарко прошептала она, навалившись своей чудо-грудью на шаткий пластиковый столик, так что тот даже погнулся под тяжестью двух полушарий, а сидящий неподалеку от них старичок издал негромкий стон. – Куда пропал? Хотите сказать, мальчишку похитили?
– Вполне возможно. Никто не знает, где ребенок. Ни родственники, ни знакомые, ни даже сам Роман.
– Ну, этот-то понятно, что ничего не знает…
Голос Лены звучал пренебрежительно. Кажется, о муже своей подруги она была отнюдь не высокого мнения. Но в чем причина такого отношения Лены к Роману? Наташа ей что-то рассказывала о своем супруге, что заставило Лену относиться к мужчине презрительно?
Но когда Мариша задала этот вопрос, Лена на него не ответила.
Вместо этого она воскликнула:
– Ничего себе! Михасика похитили! И кому только такое могло в голову прийти? Ведь он жутко противный ребенок!
– Зачем вы так? – даже растерялась Мариша. – Вполне симпатичный мальчик.
– Может, на мордашку он и впрямь ничего, – кивнула Лена, – но характер у парня отвратительный. И избалован он сверх меры. Чуть что, сразу в слезы, сразу у него истерика. Если что не по его, скандалит. И кто с таким возиться станет? Я бы на месте похитителей двадцать раз бы подумала, прежде чем это сокровище себе брать. Родная мать от него иной раз плакала, что уж про других говорить.
И, закусывая кофе своим пирожным, Лена продолжала рассуждать:
– Ведь если ради денег похитили, то никаких особенных денег у Романа нет. И у Наташки, ясное дело, тоже нет. Они оба, если хотите знать, в долгах как в шелках. Все, что у них в квартире есть, все в кредит взято. И машина тоже в кредит. И сама квартира в ипотеке. Лишней копейки у них за душой никогда не водилось. Что появлялось, Наташа тут же на ребенка тратила. Обожала его просто без памяти.
– Я видела женщину, которая увела ребенка.
– Ну? И какая она из себя?
Мариша описала. И глаза у Лены полезли из орбит.
– Вы чего? Серьезно говорите? Высокая такая, с длинным носом, за пятьдесят и в парике?
– Да.
– А одета во что? Небось, что-нибудь такое длинное, вычурное и дико модное?
– На ней было длинное синее пальто и длинный шарф в тон к нему.
– Ну точняк! – произнесла Лена. – Вполне в ее стиле!
– А! Так вы знаете эту женщину?
Лена кивнула головой. Вид у нее был задумчивый.
– Только я
– А кто она такая?
Но Лена не торопилась с ответом. Вместо этого она задумалась, да еще так глубоко, что совсем забыла и про остывающий у нее в чашке кофе, и даже про пирожное, которое до сих пор кромсала с большим энтузиазмом. Глаза Лены заволокло туманом, она смотрела на Маришу, но не видела ее. Лена выглядела как человек, который вспоминает события весьма далеких дней, события, которые она давно похоронила в своей памяти и которые почему-то сейчас вдруг напомнили о себе.
– Надо же, как странно, – пробормотала Лена себе под нос. – Впрочем, может быть, это вовсе и не она?
– Да про кого вы говорите?
Мариша была в нетерпении. Она уже готовилась тряхнуть Лену вместе с ее замечательной грудью, но молодая женщина заговорила и сама.
– Про одну нашу общую с Наташей знакомую я вспомнила, – медленно произнесла она. – Мы с ней раньше работали вместе. Собственно говоря, это наша бывшая с Наташкой начальница.
– Вот как?
– Ага. И такая стервозина, скажу я вам.
Теперь речь Лены полилась свободней.
– Старая дева, никого в своей жизни не любила, ко всем вечно придиралась, строгая, занудная, обожала всех поучать и всем без конца читала лекции о том, как надо жить. И ведь не возразишь ничего. Все так аргументированно излагала, не подкопаешься. Наташка с ней еще как-то умела общий язык найти, а мне так постоянно на орехи доставалось. В конце концов я плюнула и уволилась из той гадючьей конторы. Ну а Наташка потом уже в декрет ушла. Только сказала, что Зиновия ей подлянку все же кинула, не дала в декрет уйти по-человечески, заставила по собственному желанию уволиться.
– Зачем же она так?
– А кто ее знает? Чтобы декретный отпуск не оплачивать, наверное. В общем, расстались они с Наташей не очень-то по-дружески. И я совсем не понимаю, почему Зиновия согласилась посидеть с Михасиком. Она детей вообще на дух не переносит, а тут вдруг такая самоотверженность. Наверное, совесть проснулась. Вспомнила, как некрасиво тогда с Наташей поступила, вот и решила проступок свой загладить.
Мариша смотрела на Лену и чувствовала, что ей нагло и беспардонно врут. Мариша всегда чувствовала вранье. А тут Лена еще и говорить стала много и явно лишнее, и руки у нее двигались суетливо, то и дело поднимались к лицу, словно старались прикрыть рот от льющегося из него вранья.
– Ну ладно, – внезапно произнесла Лена. – Мне пора.
– Как это? Уже?
– Перерыв кончается. У нас на работе очень строго с опозданиями. Чуть что, сразу штраф. Зарплата хоть и большая, а терять ее часть все равно не хочется.
– Но вы еще не допили кофе, – заметила Мариша. – И корзиночка осталась.
– А ну ее, старая, невкусная совсем. И кофе уже остыл. Ну, я побежала. Если что узнаете, звякните. Все-таки Наташка мне не чужая была.
И Лена поднялась из-за стола. Мариша тоже встала.