В сердце и в памяти
Шрифт:
— Капитан Вершинин прибыл в ваше распоряжение!
Федор — челябинец, на фронт вырвался чуть ли не семнадцати лет. Воевал в 323-й стрелковой дивизии. В районе Гомеля получил тяжелые осколочные ранения, контузило. К тому времени служил он командиром минометной роты.
Как он искал и догонял меня, Федор рассказывал:
— Из Тулы должны были отправить на дальнейшее излечение подальше в тыл. Я выпросил Днепропетровск. Там, в госпитале, ваши раненые солдаты на путь наставили: «Следуй по вешкам с белым конвертом — попадешь в нашу дивизию».
Части, продвинувшиеся вперед,
Федора направили в 137-й стрелковый полк. Хороший это был офицер. Храбрый, решительный. Заботился о солдатах.
2 февраля 1945 года 47-я гвардейская дивизия в составе 8-й гвардейской армии генерал-полковника В. И. Чуйкова вышла к реке Одер. До Берлина оставалось 60—70 километров. Но немцы отчаянно сопротивлялись. Вдобавок еще разбит бомбами лед, а переправочных средств нет. Вышли из положения: сформировали гвардейские спецгруппы и отряды. В их задачу входило создание микроплацдармов на берегу противника. Один из отрядов возглавил командир 137-го полка полковник Иван Афанасьевич Власенко, и в нем — капитан Федор Михайлович Вершинин.
В труднейших условиях, неся большие потери, шли на штурм вражеского берега. И не выдержав их натиска, противник стал отходить. Часто дело доходило до рукопашных схваток. Плацдарм на Одере был захвачен.
Федор Михайлович Вершинин дошел до Берлина. После войны женился на медсестре из медсанбата Ольге Осипенко, вернулся в Челябинск.
Не менее радостно произошла встреча в марте 1943 года. В дивизию прибыло большое пополнение с Урала. И среди них увидел Ивана Абрамовича Воробьева, с кем еще в родной деревне бегал босиком по пыльным улицам. Был он сапером, в звании сержанта. Дальше мы друг друга уже не теряли из виду. Вместе освобождали Кривой Рог, Одессу, Кишинев, Лодзь, Люблин…
У сапера трудная служба. Отступают войска — сапер в арьергарде: разрушает переправы, дороги. Стоят войска в обороне — строит блиндажи, коммуникации… Наступают войска — сапер впереди: делает проходы в минных полях, проволочных заграждениях, наводит переправы…
Иван Абрамович честно исполнял свой воинский долг. Много боевых наград у него.
А с челябинцем Петром Алексеевичем Шуплецовым и миассцем Петром Владимировичем Кустовым шагали военными дорогами от самой Тулы. Тоже отличные были солдаты. После войны с Петром Алексеевичем часто встречались. А вот Петр Владимирович разыскал меня с помощью военкомата через тридцать лет. Нам было о чем вспомнить.
На Северном Донце, когда мы десять дней удерживали под натиском врага свой плацдарм-пятачок, солдат-связист Кустов и его напарник Григорий Иванович Михеев (родом он из Казани) показывали образцы героизма. Под шквальным огнем не раз переплывали они реку, ныряли, искали места разрыва провода.
В ту нашу первую послевоенную встречу не сказал мне Кустов, — написал об этом потом, — что не все медали вручены ему. Съездил я в Миасский горвоенкомат… Получил теперь Петр Владимирович все свои награды.
Сражение за Тулу принимало все более ожесточенный
Наступившие холода всем прибавили забот. Надо было доставать полушубки, валенки, теплое нательное белье. А где? Армейские, а тем более дивизионные склады еще только создавались после выхода из окружения.
11 ноября Тульский городской комитет обороны принял постановление об организации работы швейных предприятий — артелей. В другом документе, принятом на следующий день, говорилось:
«В целях быстрейшего обеспечения Красной Армии теплыми вещами, теплым бельем, фуфайками, шапками, перчатками, рукавицами, валенками, полушубками — обязать горком и райкомы ВКП(б), райисполкомы организовать производство теплых вещей на предприятиях местной промышленности и промысловой кооперации как из местного сырья, так и из сырья привозного».
Распределение всей этой продукции по воинским частям городской комитет обороны взял на себя.
Командир полка майор Гордиенко напутствовал меня коротко:
— Стучи во все двери, но обуй и одень бойцов во все теплое!
И я стучал. Шел к председателю городского комитета обороны первому секретарю обкома партии В. Г. Жаворонкову, председателю облисполкома Н. И. Чмутову, в Центральный райком партии, на территории которого располагалась дивизия.
За короткое время удалось получить для бойцов 600 овчинных полушубков, 2000 пар теплого нательного белья, большое количество разного имущества — для медико-санитарной части.
22 ноября командование 50-й армией принял генерал-лейтенант И. В. Болдин. В те дни возникла реальная угроза соединения восточного и западного крыла фашистских войск севернее Тулы, в районе Лаптево. Этот участок мог служить серьезным заслоном для врага на его возможном продвижении к столице вдоль железной дороги Тула — Москва или по Московскому шоссе.
В Лаптево, кроме 510-го стрелкового полка, направлялись еще танковая рота 124-го полка, отряд саперов с минами и бронепоезд. Командование Лаптевским боевым участком поручалось майору А. Н. Гордиенко.
Не просто было попасть в Лаптево. Мне рассказывала военфельдшер Соня Латухина:
— Дул сильный порывистый ветер, жег лицо. Дорогу перемело, мы шагали, утопая в снегу. Еле добрались до станции. Было это уже ночью. Силы оказались на пределе, и где попало, как попало завалились спать. Но еще не начало светать, как все были на ногах. Лаптевский боевой участок начал действовать…
А я в это время хлопотал в Туле о дополнительном зимнем обмундировании, продовольствии и боеприпасах. В распоряжении было пять бортовых автомашин, мечтал наполнить их до предела. Для бойцов нового боевого участка ни дивизия, ни Тульский городской комитет обороны ничего не жалели. Две автомашины загрузили боеприпасами. На остальных разместил продовольствие, 300 полушубков, 200 пар сапог, 400 шапок-ушанок и другое имущество.