В сердце и в памяти
Шрифт:
Лес снова выручил нас. Но лес молодой, такой густой, что на лыжах идти почти невозможно.
— Пойдем без лыж, — говорю автоматчикам.
Они отстегивают их, закидывают на плечи. А без лыж тяжело. Сугробы еще не улежались, то и дело проваливаемся в рыхлый снег. За голенищами валенок — холодная мокрота.
В 8 утра наконец прибываем в Лаптево. Вручил пакет по назначению. Майор Гордиенко удивлен:
— Как только удалось проскользнуть…
Уже по одному его виду можно было догадаться, что очень трудно здесь нашим. Начальник Лаптевского боевого
Гордиенко рассказывает:
— Жмет немец и с севера, и с юга, и с запада, и с востока… Лаптевская больница забита ранеными. Командир санроты капитан Тимофеев послал туда двух медиков — доктора Карашевича и военфельдшера Латухину и несколько санитаров.
3-го декабря я весь день пробыл в полку, своими глазами увидел, какую тяжелую задачу выполняет он. Этот день оказался самым трудным в обороне Тулы. Противник в нескольких местах перерезал Московское шоссе. Перерезал и железную дорогу, ведущую на столицу.
В 1950 году генерал-полковник И. В. Болдин в товарищеской беседе с нами, своими офицерами, рассказывал об эпизоде того дня:
— Мне доложили, что вызывает к телефону командующий фронтом Георгий Константинович Жуков. Признаюсь: шел к телефону с предчувствием, что разговор будет не из приятных. Так оно и оказалось. «Что ж, генерал Болдин, — говорит командующий, — в третий раз за несколько месяцев войны попадаете в окружение. Не считаете, что многовато?»
Этот разговор потом Иван Васильевич привел в своей книге воспоминаний «Страницы жизни».
Командование армии и Ставка приняли меры, обеспечившие перелом в ходе боевых действий.
…3-го декабря вечером в штабе Лаптевского боевого участка со мной беседовали заместитель командующего армией генерал-майор В. С. Попов и начальник боевого участка майор А. Н. Гордиенко.
Полный, в очках, Василий Степанович, если бы не его генеральская форма, сошел, пожалуй, за завуча школы. Говорил негромко, размеренно. С ним было как-то удивительно просто, спокойно.
— Придется вам, товарищ капитан, повторить свой ночной путь, — генерал словно извинялся. — Знаю, нелегко пришлось вам минувшей ночью. Но, понимаете, надо.
— Я готов, товарищ генерал.
— Вот и чудесно, — улыбнулся Попов и спохватился. — А вы садитесь, голубчик, садитесь: разговор будет длинный…
Проговорили мы, действительно, долго. Пересказал мне Василий Степанович и содержание своего сообщения в штаб армии — на случай, если придется пакет уничтожить, — и переадресовал меня майору Гордиенко. А у того много важного было для комдива…
В ту же ночь, с теми же автоматчиками и ординарцем Бузулуковым отправились обратно в Тулу. На этот раз наше путешествие прошло без особых происшествий. 4 декабря утром был уже на углу улиц Литейной и Арсенальной, где в нескольких деревянных домиках разместился штаб армии. В одном из них я и разыскал полковника Н. Е. Аргунова и вручил ему пакет от генерал-майора В. С. Попова.
Невысокий, по-юношески стройный, начальник штаба производил приятное впечатление. Знали мы о нем еще
Кончив читать, Николай Емельянович быстро взглянул на меня.
— Что-то добавить к этому можете?
Выслушав меня, поблагодарил за службу и отпустил.
Если бы я еще немного задержался, то не застал бы в штабе дивизии генерал-майора Я. С. Фоканова. Он уже был одет в свой короткий полушубок из черной овчины, знакомый каждому туляку. Перетянут ремнем и в валенках.
— А-а, Воробьев, — встретил он меня. — Откуда, из Лаптево? Ну, рассказывай, как там.
Я доложил. Комдив не казался огорченным. Больше того, меня приободрил на прощание:
— Ничего, капитан. Через денек, другой уже спокойно отправишься в Лаптево. Готовь машины и людей.
И точно, 6 декабря я был в своем полку. Бойцы и офицеры встретили нас с радостью. Обнимали, целовали и даже качали на руках. Они только что вместе с танкистами 112-й танковой дивизии полковника А. Л. Гетмана и 999-м полком подполковника А. Я. Веденина из 258-й стрелковой дивизии очистили от фашистов Московское шоссе. И готовились гнать их дальше. Так что теплое обмундирование и боеприпасы оказались очень кстати.
С яростью обреченных гитлеровцы еще кое-где пробовали наступать. 7 декабря, например, они атаковали западную окраину Тулы. Но это уже не могло повлиять на ход событий.
Как потом выяснилось, со 2 по 8 декабря немцы потеряли около 5000 солдат и офицеров убитыми и ранеными, до 100 танков, 500 автомашин, свыше 600 мотоциклов, 25 станковых пулеметов, 85 ручных пулеметов, 22 миномета, 57 орудий.
Гудериан попытался поднять дух своего потрепанного воинства. Он обратился с воззванием:
«Солдаты 2-й танковой армии! Мои друзья!.. Чем больше суровы противник и зима, противостоящие вам, тем крепче мы должны сплотить свои ряды… Каждый должен всеми силами и наилучшим способом использовать свое оружие и транспорт. Только единство нашей воли и согласие лежат в основе успеха. Я знаю, что я могу надеяться на вас. Речь идет о Германии!»
Но заклинания уже не помогали. 14 декабря войска 50-й армии освободили Ясную Поляну — ценнейший памятник русской и мировой культуры. А 17 декабря фашистов вышибли из Щекино и Алексина.
47-дневная героическая оборона Тулы закончилась. Славный город русских оружейников становился нашим тылом.
КАЛУГА НАША!
Много пришлось шагать по фронтовым дорогам. Принимать участие в освобождении больших и малых городов, биться под Сталинградом, брать Берлин. Но всегда по-особому дорога была Калуга — первый город, который отбили у врага в тяжелых боях. И мы, ветераны дивизии, были очень растроганы, когда в год 30-летия Победы нас пригласили калужане на годовщину освобождения своего города.