В сетях инстинктов
Шрифт:
– Значит у тебя все больше нет пациентов, которые предпочитают долгосрочный подход?
Бонго медленно улыбнулся. -Есть. Их много. Такой была Марина Смирнова. И еще пара человек.
– Если ты прочитал статьи в интернете о смерти Смирновой, - тихо сказала Светлана, - тогда ты знаешь, что мы полагаем, что она была убита человеком, который убил также Одесского.
Георгий успокоился, сардонически улыбнулся и Светлана поняла это как отвращение, а не сочувствие.
– Я перейду к сути дела, - сказала Светлана.
– Мы полагаем, что ты можешь быть полезен нам в получении некоторого понимания действий
Выражение лица Бонго стало удивленным, словно он был застигнут врасплох и полагал, что умело скрывает свое удивление. Хотя это изменение было почти незаметным, это было явственно.
Светлана вытащила смартфон, щелкнула кнопкой и посмотрела на экран.
– Марина Смирнова была твоей клиенткой с две тысячи двенадцатого?
– Она подняла глаза от экрана.
Бонго кивнул.
– Твоя информация правильна.
Он даже не поинтересовался, как она получила эту информацию.
– Иван Одесский был твоим клиентом с мая по сентябрь в две тысячи пятнадцатом?
Бонго ответил более медленно.
– Это был небольшой срыв. Ничего особенного.
Светлана почувствовала, что ее лицо вспыхнуло. Ничего себе. Одесский тоже?
Бонго покачал головой и повернул свой стул к старомодному столу, стоявшему у окна, выходящему на скошенный газон, который теперь исчезал в ранней темноте вечера. Он включил компьютер и некоторое время сидел перед его янтарным жаром и затем сказал:
– Я первый раз консультировал Одесского двенадцатого мая две тысячи четырнадцатого и в последний раз консультировал его шестнадцатого сентября того же года. Он оставил компьютер и повернулся к Светлане.
Возович углубилась в записную книжку и наконец спросила:
– Когда ты понял, что обе жертвы были твоими клиентами?
– Этим утром. Я подумал, что это экстраординарно, что один из моих клиентов был убит. Это никогда не происходило со мной прежде. У меня были самоубийства, но не убийства. Таким образом, я поразился этому, но не более. Это была одна из тех вещей, которые иногда происходят с людьми, которых ты знаешь. Да, я понял этим утром.
– Я уверена, что ты уже ожидал меня, - сказала Светлана.
Чуть подумав, Бонго кивнул.
– Скажем так, твой звонок не был для меня неожиданным.
– Были ли у них склонность к чему-либо, из-за которой они могли попасть в группу риска?
Бонго облокотился на стол и сцепив пальцы, размышлял. Его длинные руки покоились в центре стола, между мобильным телефоном, календарем-ежедневником, лампой, декоративным серебряным чернильным прибором, полным канцелярских принадлежностей. По обе стороны от Бонго, широкий стол был загроможден десятками статуэток разного размера, некоторыми на вид старинными экспонатами из глины, бронзы, мрамора, железа или камня. Все статуэтки были в виде женщин.
Бонго все не отвечал, и видел, что Светлана расматривала его коллекцию. Он наклонил голову.
– Узнаете кого-либо из них?
– Это Афина, - без особых раздумий ответила Светлана, - это Афродита.
– О, ты изучала мифы Древней Греции?
– Да, но не очень прилежно.
– Да, все эти богини древнегреческого пантеона.
– Бонго посмотрел на майора. Он протянул руку и коснулся мраморной фигурки.
– А вот это - Артемида, это - Клио,
Он остановился, положив руки на колени. Коллекция была смешением женских образцов изящного и вульгарного, гордого и скромного, блаженного и сатанинского. Самых разных цветов, структуры, материала и форм.
– Они мне очень помогают в работе, - сказал он с ухмылкой.
– Я начал собирать их, еще когда был в вузе. Целая россыпь женщин.
– Такая проблема, - продолжал он тихо, его темноватый лоб наморщился, когда он посмотрел на Светлану.
– Я понимаю, что на основании моей связи с этими людьми я нахожусь под подозрением. Я проверю свой календарь, но я не в состоянии предоставить тебе алиби в течение всех ночей ... если таковые имеются. Также ... я скорее подозреваю, что к настоящему времени муж Смирновой, проинформировал вас, что мои отношения с ней ... скажем так, превышали отношения 'доктор-пациент'. Я знаю, что это ставит под угрозу мою карьеру, все же это нарушение профессиональной этики.
Бонго откинулся на спинку своего стула и выразительно посмотрел на Светлану. Потом покачал головой.
– Но было не так. Думая, он переместил глаза к символам.
– Я не скажу, что любил Марину. Это было слишком сложно. Я не знаю, что это было, но это была устойчивая связь. Более чем пять лет, через трех мужей. Я взимал плату за это, да. Какое-то время я не этого не делал, года полтора. Но я продолжал видеть ее три раза в неделю, и она продолжала психоанализ. Тогда однажды она начала платить мне снова, потому что она сказала, что я это заработал, независимо от наших отношений.
– Он улыбнулся печально и посмотрел на Светлану.
– И она была права. Так или иначе у Марины было учтивое отношение и ко мне и к деньгам.
Бонго остановился, наблюдая за реакцией Светланы.
– Ближе к делу, Георгий. Я интересуюсь убийствами, - сказала она холодно, подразумевая, что в данный момент она не обеспокоена тонкими гранями профессиональной этики сексолога. Бонго медленно кивал, возможно оценивая ответ Светланы, поскольку он затронул его роль и что он мог бы сказать на это.
– Я могу дать вам описание нескольких других случаев, помимо моего, - сказал он.
– Но вы должны иметь в виду, что женщины, клиентки психотерапевта, могут иметь общие симптоматические черты, но их истории могут быть существенно различны. Это все индивидуально. Нужно быть осторожным и не мешать симптомы у разных людей в одну кучу.
Светлана включила диктофон.
– У Одесского и Смирновой был ассортимент основанных на беспокойстве беспорядков - приступы тревоги, боязни, синдромы навязчивых состояний, - сказал Бонго, немного дергая подбородком, чтобы сделать свою шею более свободной в накрахмаленном белом воротничке своей рубашки. Она хорошо сочеталась с его льняными брюками.
– Они страдали от расстройств настроения - печаль, уныние, пессимизм, безнадежность. Они были жертвами сексуального насилия в детстве. Они были бисексуалами.