В сетях инстинктов
Шрифт:
– Обалдеть, - вырвалось у Светланы.
– Значит, отнюдь не факт, что Одесский был убит женщиной, - спокойно заключил Сафонов.
– Но у Одесского не было гомосексуального контакта в ту ночь, это установлено точно, - заметил Шаров.
– Я допускаю, что у них был секс втроем. Потом женщина ушла, а мужчина остался, - размышлял вслух Сафонов, глядя на эксперта.
– Но не факт, что этой женщиной была Ксения Колчак, - отозвалась Светлана.
– Тем не менее, алиби у нее нет, - сказалАлександр Дмитриевич.
– тем более что она бисексуалка и игры втроем - для нее обычное дело.
–
– А есть ли у нее алиби при втором убийстве, Смирновой?
– cпросил Платов.
– Да. Хотя... не знаю, - пробормотала Возович. Нет, никаких интимных подробностей той секс-вечеринки сообщать нельзя.
– Во сколько вы расстались?
– Не помню... в районе половины второго.
– Ну вот, а убийство совершено между тремя и половиной четвертого ночи, - шеф листал результаты экспертизы.
– она вполне могла успеть в дом Смирновых.
Возович была разочарована. Она уже практически вычеркнула Ксению из списка подозреваемых.
– Розенбаум, - сказала она.
– Он мог это сделать. У него был доступ к волосам Ксении.
– Подставить ее таким образом? Возможно.
– Сафонов снова уставился на всех троих.
– но у нас появился новый подозреваемый - этот психотерапевт.
– Он знал Колчак?
– оживился Платов.
– Я думаю, сексуальная жизнь нашего доктора очень интересная, и я не тороплюсь немедленно исключать его из числа подозреваемых.
– шеф включил вентилятор.
– Малореально, - бросил Сергей.
– вы считаете, убийца носит парик?
– Я пока ничего не считаю, - глубокомысленно кивнул Сафонов.
– но стоит проверить всех. Свяжитесь с его коллегами, ведь он дипломированный специалист, были ли у кого-нибудь какие-либо жалобы, поданные на него. Кроме того, даже при том, что он живет в богатом районе, и жители подобных мест обычно довольно молчаливы, когда дело доходит до информации друг о друге, расспросите соседей. Мы должны узнать больше о нем.
– Кстати, он сказал мне, что вероятно не имеет алиби на эти две ночи.
– И мы должны делать что-то с Ксенией Колчак, - сказал Платов, скрестив ноги.
– Она остается одной из подозреваемых, - пожав плечами, сказал Сафонов.
– факты очевидны. Она была с Одесским в ночь убийства. Какого черта мы не рассматриваем очевидное: она была с Одесским, когда тот умер и что Колчак, возможно, убила его? Это действительно глупо продолжать избегать этой возможности.
– Но шеф, найдены только ее волосы. Это не доказывает, что она была с ним в момент убийства.
– Тем не менее алиби у нее нет. Мы сейчас не говорим про второе убийство, допускаю, что они были совершены разными людьми.
– Вызвал полицию Багрецкий, - упорствовал Платов.
– У Багрецкого, в отличие от нее, алиби есть. Известие о смерти Ивана она встретила довольно равнодушно. Нет ни одной достойной причины устранить ее из списка подозреваемых. Продолжайте проверять ее алиби. Узнайте, знает ли она Бонго. Допросите ее еще раз.
– Она внутренне жесткая. Она может управлять гаммой чувств от сопереживания до истерики. Она может быть тяжела, но не озлоблена. Она абсолютно женская, таким образом,
– примирительно заявила Светлана.
– конечно, часто она ведет себя как проститутка, но, как говорится, у богемы свои причуды. Но я согласна с Александром Дмитриевичем, что было бы серьезной ошибкой исключить ее из круга подозреваемых.
Платов пролистал записную книжку.
– Мы должны допросить Викторию Носенко, как только она появится на работе. Если она делала эти фото, то она в состоянии дать дополнительную информацию. Ей нужно объяснить, что ей лучше рассказать по поводу этих фотосессий, чем быть подозреваемой по делу об убийствах.
– Он посмотрел на Возович.
– Да, это стоит сделать, - кивнула Светлана.
После обеда Сафонов получил ордер на обыск в квартире Розенбаума. На месту жительства исполнительного директора их уже ждал заместитель начальника райотдела подполковник Чупров, на территории которого проживал Розенбаум. Подполковник явился вместе с капитаном Камышовым, вооруженным разнообразными отмычками. Предстояло отворить тяжелые запоры в квартире, где жил Борис Розенбаум. Вместе с шефом приехал и Сергей. Уже на месте были надены двое понятых - консьерж и дворник.
Камышов, словно натренированный вор-домушник, за несколько минут ловко справился с замками.
– Начнем, пожалуй, - сказал Сафонов.
Они двинулись в гостиную. Чупров подошел к окну и потянул плотные занавески бордового цвета, после чего включил свет и просторная комната залилась неярким светом хрустальной люстры. Гостиная была богато, но безвкусно обставлена современной итальянской мебелью. Ни в одном из многочисленных ящиков секретера, тумбочек, письменного стола не было найдено ничего интересного. Они методично разобрали диванчики и кресла, этажерку с книгами, приподняли искусственную пальму, стоявшую в кадке на полу. Затем проверили рояль, шкаф с одеждой, бар с коллекцией бутылок. Чупров 'продегустировал' голландский ликер, стоявший среди батареи импортных спиртных напитков, и разочарованно скривился от недостаточной крепости.
Камышов открыл дверь в заднюю комнату:
– Прошу в спальню!
Большая двуспальная кровать была обтянута плотным желтым покрывалом, с рисунком сплетавшихся в бурном танце не то головастиков, не то сперматозоидов, увиденных в микроскоп.
– Давайте разберем этот сексодром, - сказал Сафонов. Он подошел к кровати и одним махом поднял верхнюю часть конструкции, при этом одна подушка упала на пол; Камышов помог ему закрепить поднятую верхнюю панель. Сафонов вытащил пододеяльники, наволочки, простыни и толстое шерстяное одеяло:
– Возможно, я ошибаюсь, но я здесь надеюсь кое-что найти...
Тайник Розенбаума оказался в желобе, проделанном в низу высокого ящика, прикрепленного к изголовью кровати и составлявшего часть гарнитура; обычно в таком также хранят постельные принадлежности. Ящик был поделен деревянной планкой пополам, что создавало банальное 'двойное дно'. В результате тайник был надежно скрыт от посторонних глаз; каким шестым чувством Сафонов почувствовал, что здесь может что-то быть, осталось загадкой.