В сетях инстинктов
Шрифт:
– И это - то, что беспокоит вас.
– Да, вы правы,
– Вы говорите о мертвеце, Алиса.
– Как же это понимать?
– Это закончено. Он ушел. Вы никогда не будете знать то, что он думал об этом.
– Пожалуй, - сказала Алиса. Наклонившись вперед в кресле, она скрестила ноги, жемчужные серьги, вспыхнули на ней через тонкую паутину уложенных каштановых волос.
– Это сейчас не имеет значения, - сказала она, великодушно улыбаясь: - Некоторое время не приходите на наши мероприятия, Георгий. Пока вся эта пена, связанная с убийствами, не спадет.
Бонго кивнул.
– Да, и с незнакомыми партнерами не устраивайте ваши игры с переодеванием, мой вам совет, - Алиса встала и взяв сумочку, направилась к дверям.
– мало ли что.
Фотостудия Виктории Носенко находилась в районе недалеко от дельфинария, где улица постепено шла вниз, в сторону моря.
Многие здания здесь пустовали и домовладельцы, наконец, после долгого периода решили в пределах сдали сдавать собственность в аренду по довольно умеренным ценам. Теперь большинство небольших зданий было арендуемой собственностью, и повсюду виднелись самые разнообразные вывески, относившиеся к новым хозяевам. Улицы были неопрятны и пыльны, а асфальт не обновлялся словно с советских времен, раскаляясь под палящим черноморским солнцем. Дворы внутри густо заполонили автомобили, как внутри гаражей самых разных модификаций, так и без своего укрытия.
Платов припарковал 'Мерседес' напротив фотоателье под сенью толстой полузасохшей пальмы, оставашейся несрубленной только по недосмотру городских властей. Он посмотрел на открытые двери фотоателье, неоновую вывеску над ними и рекламные постеры в витрине.
Сергей пересек улицу, открыл парадную дверь и вошел.
Фото из базы данных не обмануло: Виктория Носенко была голубоглазой шатенкой лет двадцати пяти с маленьким носиком и тонкими губами. Она сидела на разложенном полукругом красном кожаном диване за широким низким столом в тесноватом съемочном зале, изучая какие-то фото, выбирая их из груды фотокарточек, рассыпанной по столу.
– Добрый день, могу я ненадолго отвлечь вас от работы?
– раскрывая свое удостоверение, обратился Сергей к ней без предисловий.
Виктория как-то резко приуныла и, оторвавшись от фото, лежавших перед ней на столе, уставилась на Сергея.
– А в чем собственно дело?
– Я насчет Ивана Одесского и Марины Смирновой.
– Ах да, да. Ужасная трагедия.
– Теперь ее голубые глазки смотрели на Сергея выжидательно.
– Чем я могу вам помочь?
– Вы одна?
– тихо спросил Сергей.
– Да.
– Тогда, чтобы нам не мешали, может, закроете дверь и повесите табличку 'перерыв'?
– Пожалуй.
В зале было несколько стульев, и Сергей придвинул один из них к столу, расположились таким образом напротив девушки. Носенко вынула пачку 'Салем' из кармана джинсовых шортиков и вскрыв ее, вытащила сигарету, бросив прозрачную обертку на пол. Виктория показалась Платову немного нервно истощенной, уставшей. Она, казалось, не была человеком, чрезмерно обеспокоенным
– Сейчас меня интересует все, связанное с убитыми, - сказал Сергей и улыбнулся ей как только мог дружелюбней.
– вы ведь фотограф, стало быть, наблюдательны профессионально. Начните рассказывать, что знаете об Иване и Марине, а я буду по ходу задавать вопросы.
Она тоже ласково ему улыбнулась, даже глаза на миг прикрыла, давая понять, что в полной мере оценила предложение Сергея. Но ответила:
– Видите ли, я фотограф, но несколько своеобразного склада. Мне порой приходится делать весьма специфические фотосессии. Так что лучше задавайте вы свои вопросы, а я, если смогу, буду отвечать.
Платов, как будто бы потеряв интерес к ней, стал копаться в своем дипломате, выуживая оттуда различные бумажки. В комнате воцарилась напряжённая тишина. Наконец он нашёл бланк протокола допроса свидетеля и передал его Виктории, коротко бросив при этом:
– Распишитесь в том, что об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний вы предупреждены.
Виктория высоко закинув голую ногу на ногу, кончиком тонкого пальца открыла ящичек стола, достала зажигалку и прикурила. И только выпустив первую струю дыма, чиркнула полузасохшей гелевой авторучкой.
– Только, чтобы разъяснить мне и сэкономить некоторое время, я хочу сказать, что есть некоторые вещи, которые я знаю и некоторые вещи, которые я не знаю. Я расскажу вам, что я знаю, и затем вы говорите мне, чего я не знаю. Хорошо?
Виктория несколько вызывающе стряхнула пепел от ее сигареты в направлении Сергея и несколько крупинок упали ему на штанину.
– Хорошо, - сказала она.
– Мы знаем, что вы снимали садомазохисткие оргии с участием Ксении Колчак, Марины Смирновой и Ивана Одесского. Мы знаем, что Борис Розенбаум тоже в них участвовал. Иногда с ними, иногда без них. Мы знаем, что у вас были интимные отношения с Ксенией Колчак. Мы знаем, что вы знаете об убийствах Одесского и Смирновой.
– Я их не убивала.
Платов равнодушно посмотрел на Носенко.
– Хорошо. Давайте начнем с простого вопроса.
Он достал из мешковатого бокового кармана видавшего виды серого пиджака несколько фото очень хорошего качества, запечатлевшие садомазохистские оргии Смирновой и Одесского в обществе незнакомой молодой дамы в резиновой маске. Одним движением руки сдвинув гору ненужных фотографий в сторону, Сергей положил эти новые полароидные изображения на стол перед Носенко в ряд.
– Где это было снято?
Виктория держала сигарету кверху и изучала фотографии, приближая их к себе, близоруко прищуриваясь, словно это могло иметь значение.
– У Алисы Газаровой, - не очень охотно сказала она.
– в ее студии.
– Уверены?
– Уверена.
– Где находится студия?
– Там есть такой подвальчик... в общем помещение. В студии ставят различные театральные постановки, а в подвальном помещении снимают оргии. По ночам, как правило.
– Женщина на фото в резиновой маске - вы?