В шаге от войны

Заковряжин Владимир

В ящике стола оказались испорченные черновики служебных документов. Согласно инструкциям, Пайнс должен был каждый испорченный черновик сразу же отдавать сотруднику секретариата для уничтожения. Но он решил избавить себя от постоянной беготни по посольству и накапливал черновики в закрытом ящике стола, отдавая их на уничтожение раз в неделю.

Хельга аккуратно переснимала эти бумаги и приносила Лемке. Правда, результаты не оправдали ожиданий. Черновики представляли собой скучные ответы на запросы Госдепартамента по экономическим вопросам, статистику и переводы статей из немецких деловых бюллетеней. Постепенно интерес к этой макулатуре угас как у Лемке, так и у его начальства. И в этот раз он

не ждал ничего стоящего от встречи с Хельгой.

Глава 2

Поспешность наказуема

Время тянулось особенно медленно, видимо, потому, что сегодня была пятница. А каждую пятницу в ресторанчике «Офсайд», недалеко от его дома, собирались члены правления местного любительского футбольного клуба. Достойные люди после решения спортивных вопросов удалялись в отдельный кабинет, украшенный фотографиями лучших игроков и расставленными на полках призовыми кубками, и предавались игре в покер. В шутливой форме они называли свои рандеву покерным клубом «Пенальти». Но, как известно, в каждой шутке есть доля правды. Поскольку приятели играли в так называемый дикий покер, где ставки были в два, а то и в три раза выше обычных, для некоторых участников встречи заканчивались действительно чувствительным финансовым пенальти. И все же после дружеских бесед о футболе за отличным берлинским пивом «Радебергер» и айсбайном с тушеной капустой, щедро сдобренной тмином, время летело незаметно. Как бы ни был Лемке занят по службе, он старался не пропускать эти дружеские посиделки.

Стенные часы пробили семь раз, и в прихожей тихо щелкнул замок. Хельга проскользнула в комнату. Она всегда появлялась без опозданий. Церемонно поздоровавшись, дама собралась было уютно устроиться за столом для неспешного доклада, но Лемке, сославшись на занятость, забрал кассету с фотопленкой и после короткого отчета выпроводил ее. Теперь надо было мчаться в штаб-квартиру гестапо, чтобы оставить материалы в сейфе и потом поспешить в футбольный клуб. Добравшись до своего отдела, он, будучи человеком пунктуальным, зашел в секретариат и зарегистрировал материалы Хельги, о чем впоследствии крепко пожалел. После того, как кассета с фотопленкой оказалась в сейфе, Лемке с чувством исполненного долга отправился в ресторанчик «Офсайд». На следующее утро жена с ним не разговаривала. Это означало, что вчерашняя вечеринка удалась. Видимо, только пара-другая рюмок настоянного на горьких травах бальзама «Егермайстер» в конце вечера оказалась излишней.

Приятные впечатления от встречи с приятелями и небольшой выигрыш несколько вытеснили из памяти кассету с фотопленкой, полученную от Хельги. В суматохе повседневных служебных забот Лемке натолкнулся на нее только в среду. В четверг он отправил ее в техническую службу гестапо на проявление и в субботу получил отпечатанные на фотобумаге снимки какого-то документа. Качество было не ахти какое. Это был рукописный текст на английском языке, перечеркнутый и исправленный в нескольких местах. Лемке узнал почерк Пайнса, который невозможно было читать. Выругавшись про себя, Лемке убил почти полчаса, чтобы разобрать несколько слов о каких-то морских львах. Делать было нечего, пришлось отправлять письмо в отдел перевода.

Прошло еще несколько дней. И когда Лемке уже забыл думать об этой бумаге, на него свалился неприятный сюрприз. Однажды дождливым утром при входе в свой рабочий кабинет его поймал дежурный по отделу и с ехидной улыбкой сообщил, что его немедленно желает видеть «боцман». Так между собой сотрудники отдела звали своего начальника, штандартенфюрера СС Франца Штадлера. В молодости он служил во флоте и усвоил краткую и грубоватую манеру общения с подчиненными. Бывал крут, но отходчив. Однако за проступки взыскивал строго, поэтому его побаивались.

Все попытки узнать у дежурного, что стряслось, ни к чему не привели. Он и сам ничего не знал. Делать было нечего. Вдохнув побольше воздуха, Лемке постучался и вошел в кабинет шефа.

Глава 3

«Морской лев» всплывает

«Боцман» кивком ответил на приветствие, но сесть не предложил. Это было дурным знаком. Разглядывая какие-то бумаги в папке, шеф спросил, насколько хорошо Лемке знает английский язык. Пока тот собирался с мыслями, как бы половчее ответить, поскольку с языком, конечно, были некоторые проблемы, «боцман» спросил вновь:

– Что вы поняли из той бумаги Пайнса, которую принесла Хельга?

Лемке наконец осознал, откуда дует ветер, хотя это его не особо обрадовало.

– Видите ли, штандартенфюрер, у этого американца отвратительный почерк и я понял только, что речь идет о каких-то морских львах.

– Сами вы тюлень, – в сердцах выпалил Штадлер. – Хотя, может, и хорошо, что вы ничего не поняли. Эта бумага – черновик перевода на английский язык особо секретного документа Генерального штаба Верховного главнокомандования сухопутных войск. О ней уже доложено начальнику гестапо, да, я думаю, и выше. Создана специальная группа для срочного поиска канала утечки информации. Вы будете ей помогать через Хельгу и другую агентуру. Сейчас решается вопрос об установке в кабинете Пайнса подслушивающей аппаратуры. С вами свяжется представитель технической службы. Все его рекомендации выполнять беспрекословно.

– Яволь, мой штандартенфюрер, – щелкнул каблуками Лемке.

– Как так получилось, – пристально глядя на него, продолжил Штадлер, – что документ с момента регистрации провалялся у вас несколько дней? Мне уже пришлось держать за это ответ у начальства. Добыв свидетельства измены подобного масштаба, вы заслуживали награждения. Теперь идите к себе и подготовьте письменное объяснение. Ну а потом посмотрим, что с вами делать.

Четко развернувшись кругом и с понурым видом, Лемке покинул кабинет начальника. В душе он проклинал себя за то, что поспешил зарегистрировать фотопленку. Если бы он сделал это непосредственно перед отправкой в техническую службу, в прошлую пятницу, все бы выглядело совершенно по-другому. Но фортуна распорядилась по-своему, видимо, посчитав справедливым уравновесить веселый вечер с приятелями такой же долей неприятностей.

Дело, однако, приобретало серьезный оборот. После завершения перевода бумаги Пайнса сотрудник немедленно доложил о ее содержании своему начальнику. Тот, не мешкая, пробился на прием к Генриху Мюллеру, начальнику 4-го управления Главного управления имперской безопасности (РСХА), в просторечии гестапо. Еще через час начальник РСХА обергруппенфюрер СС Райнхард Гейдрих позвонил начальнику Генштаба Верховного главнокомандования сухопутных войск генералу Францу Гальдеру и попросил оказать всяческое содействие гестапо в выяснении каналов утечки информации.

Собеседники договорились держать чрезвычайное происшествие пока в строжайшей тайне. Гейдрих с удовольствием отметил растерянность в голосе Гальдера, который имел обыкновение с кастовым скептицизмом генштабиста относиться к запросам СС. Сейчас от этого не осталось и следа. «Да, каждый становится покладистым, когда запахнет жареным», – язвительно подумал Гейдрих.

Документ, который переводил Пайнс, был ни много ни мало архисекретной директивой Верховного главнокомандования сухопутных войск о подготовке вторжения в Англию. Операция получила кодовое название «Морской лев». Поскольку злополучная бумага оказалась у американца, приходилось считаться с тем, что стратегический замысел нападения и сроки начала военных действий через неделю-другую станут известны в Лондоне.