В схватках с врагом
Шрифт:
— Кто здесь спал?
— Я, — решительно ответила Акулина.
— А почему две подушки?
— Люблю так.
На кровати полусидел старший сын, в изголовье у него тоже лежали две большие подушки.
— Голова у тебя не болит, парень? — спросил Зубенко.
Он не ответил, только нервно облизал губы.
Значит, до их прихода здесь ночевали еще два человека. Теперь они известны: Яков Гриценко и его младший брат, Иван. В доме их нет, значит, они в бункере.
С помощью лестницы Зубенко и Бут залезли на чердак, карманными фонариками осветили чердачное помещение. Оно было захламлено
Брюки показали Акулине:
— Чьи?
— Сына, — уверенно ответила она.
Однако сын сказал, что это не его брюки и что он вообще не курит.
Владелец брюк, вероятно, иногда курил на чердаке, а недокуренную цигарку прятал в карман. Сегодня он так спешил, что даже не успел надеть брюки.
Бут смел листья клевера в кучу. Лучи фонариков медленно двигались по белому потолку. В углу, под самой крышей, они увидели железное кольцо. Зубенко взялся за него и попытался поднять крышку, но она была закрыта изнутри.
Крышку пришлось приподнять ломиком, и перед ними открылся лаз. Он проходил между основной стеной дома и другой стеной, специально построенной для маскировки. Сверху вниз вела узкая лесенка. У основания дома обнаружили второй лаз, он тоже был закрыт изнутри. Чекисты прокопали за домом траншею, и перед ними открылся ход в бункер.
Зубенко предложил братьям Гриценко сдаться. В ответ послышалась какая-то возня, и из норы вылетела ручная граната, оперативные сотрудники едва успели укрыться. От взрыва обрушилась часть стены дома, но никто из членов опергруппы не пострадал.
Не желая кровопролития, Ольженко послал в бункер Акулину с ультиматумом. Едва она скрылась в подземелье, оттуда донесся мужской голос:
— Что, уговаривать явилась? Вот им! Пока они со мной рассчитаются, я не одного уложу! Патронов у меня хватит!
— Семь лет я мучусь! — жалобно твердила Акулина. — Подумай о детях, если обо мне не думаешь!
— Пошла прочь! — Послышался звук удара и истерический вопль Акулины:
— Не делай этого!!
Ольженко и Зубенко стояли у дома и следили за отверстием бункера. Внезапно оттуда на четвереньках выполз человек в одном нижнем белье. От длительного пребывания в закрытом помещении он был бледен. Длинные черные волосы спадали на плечи. В правой руке у него был крупнокалиберный пистолет, в левой граната.
— Сдавайся! — крикнул Зубенко.
Гриценко открыл стрельбу и замахнулся гранатой.
«Эх, черт, — подумал капитан, — живым, видно, не возьмешь!» — и выстрелил. Яков Гриценко упал.
Иван сдался без сопротивления. В бункере было обнаружено много боеприпасов, оружия, чистые бланки различных документов, всевозможные поддельные печати и штампы.
Иван Гриценко сознался, что ходил с Яковом на убийство. Они знали, что Булах возвращался домой одной из двух дорог, и караулили его в разных местах. Булах пошел по той дороге, где устроил засаду Яков…
На следующий день сотрудники органов госбезопасности вновь покидали село. Теперь им не стыдно было смотреть людям в глаза. Крестьяне выходили на улицу, улыбались им, низко кланялись:
— До свидания! Счастливого вам пути!
Одна девушка преподнесла
Вот какую историю из своей чекистской жизни поведал автору капитан (ныне подполковник) Зубенко. Он и сейчас продолжает службу в органах госбезопасности…
ШПИОНАМ ДОРОГИ НЕТ
А. Соловьев
Измена Родине — тягчайшее государственное преступление. Изменники, оказавшись за границей, попадают в руки империалистических разведок и выдают нашим врагам государственные и военные секреты, активно используются во всевозможных враждебных антисоветских акциях.
Совершить это тягчайшее преступление решаются только люди, лишенные моральных устоев, падкие на деньги, чаще всего — с солидным уголовным прошлым.
Характерна судьба одного из таких подонков, выловленного советскими чекистами уже в качестве агента империалистической разведки.
«…Вопрос: Расскажите свою биографию.
Ответ: Я, Курочкин Алексей Павлович, родился в 1926 году в Костромской губернии, в семье крестьянина. В 1941 году бросил учебу. Через полгода бежал из дома и занялся воровством, за что дважды, в 1942 и 1944 годах, был осужден и отбывал наказание в заключении. В декабре 1945 года был призван в Советскую Армию, но через три месяца дезертировал. Вскоре «купил» себе паспорт на имя Захарова Романа Павловича, уроженца Вологодской области, и до декабря 1950 года скитался по югу страны, занимался главным образом кражами в поездах, на вокзалах, в портах. Затем вторично был призван в Советскую Армию, но уже под фамилией Захарова, и в январе 1951 года направлен в Группу советских войск в Австрии. Служил в Бадене шофером на легковой машине…»
10 сентября 1951 года Захаров на «мерседесе» покинул расположение советской воинской части в Бадене. Спустя короткое время он уже был в Вене, где явился в комендатуру французских оккупационных войск в Австрии.
Состоялся допрос. Перебежчик подробно рассказал о своей службе в Советской Армии, выдал известные ему сведения о дислокации и вооружении отдельных подразделений советских войск в Австрии, о командно-политическом составе. Захаров заявил, что давно вынашивал намерение бежать за границу, «в свободный мир».
Французы передали Захарова американской разведке.
Снова последовали допросы, и снова Захаров рассказывал все по порядку — биографию, причины и обстоятельства бегства, военные секреты. Его пытались разоблачить как советского разведчика: заставляли по нескольку раз рассказывать одни и те же эпизоды, называть фамилии, даты, адреса, задавали неожиданные вопросы и т. п.
Но вот Захаров рассказал все, что знал. Своим новым покровителям он теперь мог быть полезен только как подходящий «кадр» для шпионско-диверсионной работы. Чтобы добиться от него согласия на зачисление в шпионскую школу, вербовщики прибегли к шантажу. Они изготовили фальшивое представление советского командования о выдаче Захарова и ознакомили с ним преступника.