В схватках с врагом
Шрифт:
— Дяденька, вам это надо?.. — указал парнишка на пистолет. — Вчера на речке с вашим старшим лейтенантом искали, но ничего не нашли. Так я сегодня раньше всех начал…
Пистолет был измазан илом. Ствол забит грязью. В магазине патронов не было. В патроннике оказалась пустая гильза. Вот она, шестая…
Председатель колхоза Дегтярь сообщил, что Дарья Шкурко, к которой, по его предположению, Булах заходил незадолго до своей гибели, сказала, что к ней никто не приходил.
Чекисты тоже подозревали,
«Ш. Д. — кухаркой в тракторную бригаду».
…Дарья возилась возле плитки под навесом. Увидев гостей, она поздоровалась и пригласила:
— Милости прошу к нашему шалашу. Хотите, я вас вкусным угощу?
— Чем?
— Сливным кулешом, жареной бараниной.
— Неплохо. Но лучше, если бы холодцом да еще с чесноком, — заметил Зубенко.
Она смутилась.
— Вы и это знаете?
— Долг службы… — Зубенко извлек записную книжку Булаха и открыл на нужной странице. — Узнаете почерк, Дарья? Почему не хотите правду рассказать?
— Затягаете по допросам, да и позор на всю жизнь… Я все жду своего непутевого…
Зубенко знал, что ее муж проворовался и на пять лет попал в исправительно-трудовую колонию.
Шкурко рассказала, что Булах действительно заходил к ней после двенадцати ночи. Она уже крепко спала, когда он постучался в окно. Дарья пригласила его войти. Он остановился у порога, сказал, что на время уборки хлеба назначает ее кухаркой в первую тракторную бригаду, и хотел уходить.
— Что же дальше? — не удержался Зубенко.
— Я не пустила его. Ведь я любила его… Он оттолкнул меня, грубо так… Я извинилась и предложила выпить за крепкую семью. Степан не отказался…
— О чем же вы говорили?
— О жизни. Он жаловался, что трудно работать бригадиром, что кое-кто требует от него приписок, а одна колхозница даже угрожала: «Смотри, чтобы твоя красавица не осталась вдовой».
— Кто это ему так?
— Не сказал. Говорил, что никого не боится. Такую войну прошел и остался жив, а все это, мол, пустяки. А потом… ушел…
После разговора с Дарьей Шкурко Зубенко стал размышлять, кто та женщина, которая угрожала Булаху, и когда это было. А может быть, виноват сам Булах? Каких только глупостей не наговорит человек, да еще неуравновешенный, когда его выведут из терпения.
Посоветовавшись с полковником Ольженко, Зубенко решил сам побывать у Акулины Гриценко, поговорить с ней еще раз, попытаться вызвать ее на откровенность.
Дом Гриценко стоял на окраине села, на бугре. Впереди, в балке, протекала речушка и находились колхозные огороды; сзади — приусадебные участки, а за ними — степь. Дом был окружен высоким деревянным забором.
На стук Зубенко хрипло, взахлеб залаяли
— Опять с обыском или арестовать?
— Не угадали.
Она распахнула калитку, приглашая зайти.
Зубенко шагнул и отпрянул — прямо перед ним, захлебываясь лаем, хватали воздух две клыкастые собачьи пасти. Акулина схватила разъяренных волкодавов за цепи и затащила их в сарай.
Капитан было направился к дому, но Акулина, расставив руки, закрыла собой дверь:
— Куда вы? Вас собаки разорвут. В коридоре дверь в сарай, она открыта.
Она скрылась в доме. Зубенко услышал, как хлопнула дверь и лязгнул крючок. «Почему она так перепугалась? — удивился он. — Ведь собаки на короткой привязи и не могли меня достать».
Капитан вошел в кухоньку. У окна стоял столик. На полу лежало рядно, а на нем — кувшин, кастрюля с вареной картошкой, три тарелки с кислым молоком, три ложки и три куска хлеба.
— С кем это вы? — кивнул он на расставленные миски.
— Сама, — невозмутимо ответила Акулина и стала собирать посуду.
— А почему три тарелки, три ложки?
— Сметану собирала. Одной ложкой нельзя, сразу скиснет.
— А три куска хлеба?
— Да так, впопыхах…
«Заправляй, заправляй! — думал Зубенко. — На рядне сидело три человека, ты передо мной, а где остальные? Если один из них твой муж, то кто второй?»
Он встал, огляделся еще раз, сказал:
— Хочу посмотреть, как вы живете.
— Как бог дал. Смотреть-то нечего.
Конечно, его не интересовала обстановка, к слову сказать, довольно богатая. Надо было найти улики, которые подтвердили бы, что в доме скрывается человек. Два окна, выходившие на дорогу, закрыты соломенными матами и снаружи замазаны глиной. Зачем? Гардероб стоит далеко от стены. Зачем? На столе десять пачек табака.
— Кто это у вас так много курит?
— Я пчел подкуриваю. У меня ведь пять ульев.
— А это? — поднял газету, а под ней на столе лежала курительная трубка.
Быстро овладев собой, она взяла из рук капитана трубку, повертела ее и даже понюхала:
— Тьфу! Наверно, эту гадость сын принес. Вот чем занимается, сорванец! Уже люлькой обзавелся. Я ему задам!
Когда Зубенко вышел в коридор, собаки, почуяв чужого, опять подняли лай. Через глазок заглянул в сарай. Собаки спущены с цепи! Кто это сделал? Только не Акулина, ведь она не отлучалась из комнаты. Ясно, что в доме есть кто-то еще…
Своим подозрением капитан поделился с полковником Ольженко, и они договорились, что проверкой новой версии будет заниматься Зубенко.
В помощь ему Ольженко выделил оперативного сотрудника Евгения Бута, дельного и смелого парня.