В сладостном бреду
Шрифт:
— Я возьму ее, — поспешно сказал Кадар, соскальзывая с седла. — С удовольствием.
— Выбрось, — сказал Вэр, встречая ее взгляд. Ему было важно настоять на своем. Что ж, он выиграл достаточно много битв.
— Я не брошу ее.
— Что за сокровища там у тебя?
Ничего такого, что вы могли бы украсть.
Выражение лица Вэра изменилось, словно от удара. Tea услышала, как рядом Кадар судорожно вздохнул. И все же она не могла отступить.
— Кадар сказал, что Хассан — ваш старый знакомый. Подобное тянется к подобному.
— Подобное к подобному. —
Кадар снял корзину с ее спины.
— Становится темно. Надо отправляться, или мы не достигнем Дандрагона засветло. — Он схватил ее за руку. — Думаю, моя лошадь все же выдержит ваш вес.
— Чепуха. — Лорд Вэр махнул рукой. — Мы не можем рисковать таким великолепным животным. Я возьму ее. — Он наклонился и, подняв Tea, посадил впереди себя в седло.
— Я действительно думаю, что… — начал Кадар.
Вэр тронул своего коня шпорами, и тот с места помчался в галоп. Остальные всадники поскакали следом; Кадару ничего не оставалось, как последовать их примеру.
Спина Tea была крепко прижата к твердым доспехам. Она просто задыхалась, стиснутая железом. Девушка поняла, что его что-то глубоко задело, и теперь он хотел наказать ее. Она не доставит ему такого удовольствия, пусть не думает, что он своего добился.
Она постаралась как можно свободнее откинуться назад.
Он осторожно застыл.
Пусть почувствует себя неловко. У нее не осталось сил сражаться с ним иначе, чем с помощью слов.
— Далеко до этого Дандрагона?
— Не очень. — Он кивнул на горы.
Еще совсем недавно эти горы казались ей недосягаемыми.
— Я не собираюсь там оставаться.
— А я и не предлагаю тебе этого. Как только Кадар решит, что ты поправилась, ты пойдешь своей дорогой.
— Я не больна. Я могу и сейчас идти сама. — Странно… но доспехи, на которые она опиралась спиной, больше не казались ей жесткими, а напротив — гладкими и удобными. — И Кадар не может судить о том, что мне нужно.
— Кадару дано судить обо всем, — сказал он сухо. — Как ты, без сомнения, уже могла заметить.
— Но только не обо мне. — Она зевнула. — С какой стати? Вы оба чужие мне. Я ничего о вас не знаю.
— Как и мы о тебе.
Слава Богу, это было правдой. Кадар мог посчитать ее слова о смерти отца ложью, но он наверняка не будет докапываться до истины. А что до лорда Вэра, то он хочет лишь поскорее избавиться от нее и не станет задавать неудобных вопросов.
— Я Tea из Димаса.
Она вновь зевнула. Удивительно, как, притворившись, что тебе удобно и спокойно, вдруг на самом деле начинаешь это чувствовать. Теперь, когда она не видела его, он больше не казался ей таким ужасным. Она лишь осознавала неколебимую силу за своей спиной, которая могла защитить ее от любого зла.
— Вам достаточно знать это.
— В самом деле?
Она сонно кивнула.
— Конечно. Ведь вы… не хотите… — И, не закончив фразы, она провалилась в глубокий сон.
— Нет ничего прелестнее спящего ребенка.
Вэр оглянулся на скачущего за ним Кадара, затем посмотрел на сонную Tea. Ее сейчас не разбудил бы даже гром наступающей армии Саладина.
— Что касается именно этого ребенка, то она грязная, вонючая и очень настырная, — сказал он.
Кадар кивнул.
— Да. Но еще храбрая и упорная. А такие заслуживают того, чтобы жить. — Он улыбнулся. — А еще они достойны доброты.
— В таком случае, ты можешь дать ей это.
— Но ты спас ее. Именно ты заметил ее и решил отвезти в безопасное место. И это твоя обязанность…
— У меня их нет. И я не собираюсь ничего на себя брать. Я — то, что я — есть.
— Нет, это не так. Но я дождусь той поры, когда ты достигнешь этого состояния. Я-то знаю свои обязанности, даже если тебе невдомек. — Он вновь посмотрел на Tea. — Ей всего семнадцать. Я уже говорил тебе об этом?
Вэр промолчал.
— А этот мир жесток по отношению к женщинам. Особенно — прелестным, белокурым.
Вэр продолжал хранить молчание.
— А что, если она носит ребенка от одного из людей Хассана? Она сама еще дитя. Этого достаточно, чтобы тронуть любое сердце.
— Твое сердце.
— Кажется, я начинаю терять терпение, — вздохнул Кадар.
— Наконец-то.
— Но не сдаюсь. — Он направил свою лошадь вслед коню Вэра по узкой горной тропинке.
Женщина в руках Вэра была хрупкой, теплой и беспомощной, но он не поддастся жалости, которой ждет от него Кадар. Он не позволит себе никаких ощущений, кроме тех, что он сам для себя выбрал. Брать ее в Дандрагон — уже ошибка, и ни к чему усугублять ее, позволив себе сочувствие. Кадар не понимает, как жалость сделает Вэра крайне уязвимым и может погубить их всех. Он тогда станет скорбеть, болеть сердцем, сокрушаться, будет стараться оберегать ее в ущерб себе. Нет, сострадания не для них, живущих в обнимку со смертью.
Крепость Дандрагон сверкала огнями. Даже на таком расстоянии свет ослепил Tea. Факелы высвечивали каждую трещинку стены мрачной крепости, светом был залит и весь внутренний двор. Любая хозяйка ужаснулась бы такому бессмысленному расточительству глубокой ночью.
— Слишком много… — сонно пробормотала она.
Он наклонился над ней.
— Слишком много огней. Зря горят… расточительно…
— Я люблю свет. — Он мрачно улыбнулся. — И не считаю это лишним. К тому же, я достаточно богат, чтобы потворствовать своим прихотям. — Он спешился и снял девушку с коня. — Кадар! — окликнул он. — Прими ее.
— Я могу идти. — Она отступила на шаг, и тут же стала оседать на землю.
Выругавшись сквозь зубы, он подхватил ее.
— Кадар!
— Сейчас, — пробормотала она. — Через минуту я пойду.
Он крепче обхватил ее.
— Мы не можем ждать здесь всю ночь. Кадар отнесет вас в ваши покои.
— Моя корзина, — прошептала она. — Я никуда без нее не пойду.
— Она у меня, — сказал возникший откуда-то сбоку Кадар. — Но отнести девушку следует тебе, Вэр.
Вэр, холодно взглянув на него, поднял ее на руки и зашагал через двор к замку.