В снегах севера
Шрифт:
29 января начали подготовку до рассвета. Погода теплая — всего пять градусов ниже нуля. Поднялись, когда чуть-чуть начало рассветать. В качестве пассажира я взял с собой т. Кучму. Взлетел первым, стал набирать высоту. Галышев идет сбоку.
Однообразно, утомительно шел полет. От скуки смотрел направо, где в просветах между рваными клочьями тумана, рождающегося в проливе Беринга, изредка виднелся кусочек Америки — мыс принца Уэльского. Признаюсь, я мечтал в то время побывать в Америке, слетать в Аляску. Ведь это так близко, — всего лишь несколько десятков минут пути.
От мыса Инцова пошли вглубь Чукотки. Берег справа. На берегу скалы, долины, лагуны, не отмеченные на карте. В общем местность не имеет почти ничего общего с тем, что изображено на картах. Особенно большая путаница на участке от м. Сердце-Камень до Колючинской губы.
Надо островом Колючиным определился, подсчитал время хода. Неожиданно в районе реки Амгуэмы из полосы пурги вынырнул окрашенный в красный цвет самолет, биплан какого-то американца.
Подлетев друг к другу, мы, как требовала вежливость, сделали по приветственному кругу и разминулись. Американец ушел на восток.
Вот уже показался м. Северный. Видна шхуна «Нанук» у берега и «Ставрополь», слабо чернеющий в открытом море. Но что это? На земле три самолета, чукотские яранги (хижины), собаки и много народа.
Сел. Вслед за мной садится Галышев. Восторженная встреча. Много американцев. Все осматривают с удивлением наши машины.
Ко мне подходят т. т. Миловзоров, Свенсон и дочь Свенсона, американская журналистка-корреспондентка газеты «Нью-Йорк Таймс». Мисс Свенсон в теплых рейтузах, в песцовой меховой шапке и вооружена тремя фотоаппаратами.
Глаза разбегаются и мозг перестает воспринимать впечатления. Так богаты они за сегодняшний день.
Разоблачаемся и идем на «Ставрополь». В эфир улетает радиограмма:
Москва, Добролет. 29-го оба самолета экспедиции Слепнева достигли м. Северного, покрыв расстояние бухта Провидения — Пинкигней — Лаврентий — м. Северный 9 часов.
Американцы с «Нанука» в свою очередь телеграфируют:
Фербенкс — Аляска — Эйрвейс. Два советских самолета прибыли.
Но не думайте, что сразу освободились и наши механики. Когда вы садитесь на лед, особенно в полярных странах, где погода меняется очень быстро, необходимо укрепить самолеты, иначе их разрушит первый же шторм.
Знаете, как лучше всего закреплять самолеты на льду? Вырубите топором в льдине «уши», пропустите через них канаты, забинтуйте ими самолет и залейте канаты во льду водой (только, пожалуйста, пресной, иначе не замерзнет). Ручаюсь, выдержит любую пургу.
ПОЛЕТ НА МЕСТО АВАРИИ
Мыс Северный встретил нас известием, что в районе устья реки Амгуэмы американский летчик Кроссэн видел торчащее из снега крыло. Он предложил мне слетать с ним на место аварии. Решили лететь на его легкий машине «Стирмэр», чтобы до крайнего случая беречь мой поместительный «Юнкерс».
Взвыл и взревел, бросая на хвост снежный смерч, знаменитый мотор Райта «Уирлвинд» («Вихрь»), и ровно через сорок минут домчал нас до места аварии. Мы слезли с самолета, около часа пошагали по снежной пустыне безмолвной тундры и, ничего по определив, сели на обломок крыла.
— Вот и все, что осталось от металлического самолета «Гамильтон 10.002», — думал я, разглядывая место аварии. Исковерканное крыло явно говорило о силе удара, при котором надеяться на благополучный исход было напрасно.
Но американцы держались другого мнения. Некоторые из них были уверены, что опытный полярник Эйелсон сейчас на пути к далекому южному берегу Чукотки [4] .
До прилета советских самолетов американцы не сумели наладить организованные поиски и раскопки, а это было необходимо сделать, чтобы выяснить причину гибели самолета и ее результаты.
4
В документе, оставленном в Аляске, Эйелсон просил не беспокоиться целый месяц, если он не прибудет к месту.
— Если они их не наладили, то придется это сделать нам, — думал я. Это было необходимо во избежание всяких кривотолков. Кто знает, не подымет ли иностранная пресса крик, что американских летчиков подстрелили или не выдумает ли что-либо еще более дикое! Во что бы то ни стало, но летчики должны быть найдены. Им незачем было итти на южный берег Чукотки; они должны пойти к ближайшим жилым пунктам — зимникам охотников или на м. Северный. Но… я взглянул в это время на разрывы металла крыла… вряд ли они вообще смогли куда-либо пойти.
Во время моих размышлений друг и ученик Эйелсона, Кроссэн, неподвижно сидел на сугробе. Я прервал размышления Кроссэна и махну, рукой по направлению к м. Северному. Кроссэн встал, сказал: «иес» (да), и мы полетели обратно.
На мысу все ждали нашего возвращения. Никто не хотел первым спросить о судьбе летчиков. И когда услыхали наши слова: «несомненно убиты и надо искать их тела», — все взволновались.
Помните всегда, что на севере надо быть спокойным, не рвитесь там никуда и никогда сразу. Я назначил совещание для выяснения обстановки, составления акта и намечения плана работ. Предварительно я информировал по радио арктическую комиссию и получил ответ от т. С. С. Каменева.
Вот протокол нашего первого заседания.
1 февраля 1930 г. первое заседание тройки, организованной согласно телеграмме т. С. С. Каменева за № 30.117—30, постановило:
1) работу парохода «Ставрополь», шхуны «Нанук», группы американских летчиков и нашего летного звена об’единить;
2) вывоз пассажиров «Ставрополя» отложить;
3) для выяснения участи Эйелсона и Борланда рискнуть экипажем и одним тяжелым самолетом;
4) создать розыскную группу;
5) розыски производить д о н а х о ж д е н и я;
6) начальником группы назначить пилота Слепнева;
7) кооптировать в группу мистера Свенсона, старшего американского летчика Ионга и летчика Галышева;
8) старшему помощнику капитана приготовить груз и снаряжение к отходу нарт вспомогательной санной партии; ведущим назначить начальника пограничной охраны ГПУ т. Кучму.