В союзе с Аристотелем
Шрифт:
— Надо спрятаться, — заметил Валерка. — А то учителя нас прогонят отсюда.
— А мы будем говорить, что ждем, когда освободится директор… Встанем вот здесь и будем говорить, что ждем.
За обитой дерматином дверью не слышалось ни слова. О чем они говорят? Что решают?.. Удалось ли скрыться «святому» жулику? Юрка вчера дождался Аркадия, но тот ничего утешительного сообщить не смог. Пока он добирался до отделения, пока разъяснял милиционеру суть дела и пока милиционер дозванивался до вокзала Нового города, поезд миновал станцию. На следующую остановку было послано спешное распоряжение: по прибытии
Ребята ждали. Учителя, то и дело проходя мимо и видя серьезные, сосредоточенные физиономии мальчишек, ни о чем не спрашивали, понимая, очевидно, что не попусту стоят они тут.
Дверь вдруг сама слегка приоткрылась, и послышался голос Константина Андреевича.
— Я думаю, в первую же субботу после Нового года, а может быть, раньше, словом, прямо по горячим следам… Поршенникову вызвали уже?
— Нет еще. Вызовут сегодня.
— М-да… Совершенно неожиданно, прямо снег на голову… По странному совпадению я дня два назад читал Рассела — о христианстве. И как-то мимолетно пронеслась у меня мысль: достаточно ли, что мы косвенно отрицаем бога, раскрывая перед ребятами действительный мир вещей; не нужна ли тут прямая борьба? Рассел правильно считает: люди принимают веру не потому, что поняли какие-то интеллектуальные аргументы в пользу доказательства существования бога, а просто потому, что эту веру в них вдалбливают с младенческих лет. А младенческие годы — вот они, в наших руках. Значит, школа должна дать религии решительный бой… Видите, как просветляются мысли, когда в дом приходит беда. Поистине, гром не грянет — мужик не перекрестится. Черт знает что, простите, творится на свете… А есть ли гарантия, что Поршенникова единственная в своем роде?
— Нет гарантии, Константин Андреевич, — сказала Галина Владимировна.
— К сожалению. Уже потому мы плохо знаем своих учеников, что плохо знаем их родителей и близких.
— Хорошо бы все же дозвониться до Дятлова, — проговорил Аркадий. — А то пока идет телеграмма, он может куда-нибудь вылететь. В этом деле нужна полнейшая конкретность и очевидность, до мелочей.
— Совершенно верно. Я попробую дозвониться, — сказал директор. — М-да…
Дверь потихоньку-потихоньку отходила и скоро отошла настолько, что возможным оказалось просунуть в щель голову. Юрка эту возможность не упустил. Но едва он заглянул в кабинет, как его увидела Галина Владимировна.
— Они здесь, Константин Андреевич, мальчики.
— Где?..
Юрка, разумеется, успел убрать голову, но бежать мальчишки не решились, только плотнее прижались к стене, смущенные и вдруг вспотевшие. А голос директора подкатывался вместе со стуком каблуков.
— Ну-ка, сюда-сюда, друзья… Не прятаться… Что это вы, а?
— Здравствуйте, — проговорили ребята враз.
— Здравствуйте. Прошу… Да заходите, право. Ну? Три шага вперед! Поднимать восстание в вагоне не стесняетесь, а к директору не хотите войти. — Мальчишки вошли, прижимая сумки к коленям. — Ну то-то. Вот так… М-да… Что я им могу сказать, Аркадий Петрович?.. Что они молодцы?
— Аркаша, того поймали? — спросил Юрка.
— Нет. Исчез бесследно.
— И по радио объявляли?
— Объявляли. Никто никого не впускал на Мостовой.
— И по откосам всё осмотрели?
— Да и по откосам… Видно, удачно спрыгнул. Или все же додержался до Нового города, шельма.
— Жаль, — вздохнул Юрка.
— Конечно, жаль. Но, по существу, он нам не очень-то и нужен, — сказал Аркадий.
— Как — не нужен? Он уедет в другое место и снова начнет это…
— Мы думаем, — заметил Константин Андреевич, — что и в другом месте найдутся такие же Юрки и Валерки, чтобы помешать ему.
Юрка задумался. Еще раз напомнив друг другу о чем-то, ранее условленном, взрослые поспешили разойтись. Галина Владимировна свернула в учительскую, а мальчишки с Аркадием спустились вниз.
— Вы шпарьте домой, — сказал он им. — А мне нужно в милицию. Сейчас туда прибудет и Поршенникова… Некоторые подробности потом. Ну, ступайте.
Юрка с Валеркой шли, бурно обсуждая исчезновение бородача. Заменяя одно предположение другим, они неожиданно натолкнулись на вопрос, не поддававшийся разрешению: были у сектанта рукавицы или нет.
Мимо них лихо пролетел Фомка, брюхом лежа на санках и правя ногами. Он катался с насыпи и на полном разгоне попадал в распахнутую калитку своего двора. Юрка снисходительно подумал, что он вот носится себе и совершенно не знает, что сейчас творится на белом свете.
Навстречу шел милицейский газик.
— Ее, наверное, везут, — прошептал Юрка. — Поршенничиху… Как там Катька, интересно?
Машина прошмыгнула быстро, обдав мальчишек снежной пылью, и скрылась за поворотом.
Глава пятая
СУД
В один из январских вечеров по неосвещенным улицам Перевалки к школе направлялись многочисленные группы людей, привлеченные объявлением, вывешенным в центре поселка и возвещавшим о суде общественности над гражданкой Поршенниковой.
Юрку с Валеркой, как они ни рвались, не пустили.
— Нельзя, братцы, нельзя, — только и отвечал Аркадий на попытки ребят добиться разрешения. — Это не только я решил, но и Галина Владимировна, и Константин Андреевич.
— Но почему? — возмущался Юрка. — Мы столько вам помогали, а как дошло до самого конца, так нельзя!
Аркадий вздохнул.
— Да потому, что это не просто суд, а суд-собрание, где будут говорить о многом таком, что вам знать необязательно. Ясно?.. А о Поршенниковой вам известно все.
Да, о Поршенниковой ребятам было известно все со слов Аркадия. Следствие оказалось простым и недолгим. Женщина без колебаний и увиливаний принесла повинную.
Она работала охранницей на мелькомбинате и, пользуясь своим положением, частенько что-нибудь «доставала», а потом потихоньку сплавляла «добычу». Побочный доход превышал ее зарплату раза в три. Действовала она осмотрительно, без осечек, и была у начальства на хорошем счету, так как случайно помогла однажды раскрыть одну крупную махинацию на комбинате.