В созвездии трапеции (сборник)
Шрифт:
Разволновавшийся Джансаев все-таки протягивает руку к сифону с газированной водой и жадно выпивает целый стакан, не переводя дыхания.
— Потом, когда мы отлежались немного, — продолжает старший лейтенант, — инженер-полковник объяснил мне, что с ним произошло: «Чуть было не испортил я все дело, Ахмет. И не потому, что уронил кассеты, а потому, что никак не мог найти сделанных на них пометок. А сунуть вторично отснятую кассету значило погубить оба снимка. Потом все-таки нащупал нужную пометку». Вот ведь какая история приключилась! Я бы, правда, на его месте и не стал бы второго снимка делать, а он упрямым оказался…
«А может быть, это он из-за меня так рисковал? — взволнованно думает Уралов о Шахове. — Знает ведь, что моя работа по обезвреживанию «ежа» зависит от этих снимков. Чем больше снимков, тем больше шансов на успех. Может быть, даже и на то, чтобы в живых остаться».
Изучать гаммаграфии собирается целый «консилиум», состоящий из Астахова, Шахова, Уралова, Джансаева, нескольких радиотехников и командира саперного подразделения майора Васина. Изображение «нутра» «ежа» на гаммаграфиях оказывается достаточно четким. Во всяком случае, верхний ряд его механизмов вполне различим. Радиотехники сразу же распознают электронно-лучевую трубку и отдельные элементы программного устройства.
— А вот это, видимо, кремниевые батареи, преобразующие солнечную энергию в электрическую, — замечает старший лейтенант Джансаев. — Надо полагать, имеются тут и химические источники питания.
— Не это сейчас главное, — повышает голос инженер-полковник Шахов. — Важнее всего — раскрыть взрывную систему. Вы ничего тут по своей части не заметили, товарищ майор? — обращается он к Васину.
— Пока не замечаю, — смущенно признается майор. — Видимо, взрывчатка либо не получилась при просвечивании, либо находится где-то- в самом центре «ежа»…
— Весьма возможно, что ее вообще нет, — замечает кто-то.
— А мы должны исходить из худшего — полагать, что «еж» заминирован, — убежденно заявляет Астахов.
— Абсолютно согласен с вами, — одобрительно кивает головой инженер-полковник. — Исходить будем только из этого. Нужно и искать; следовательно, если не взрывчатку, то механизм, подающий сигнал к взрыву. Это даже важнее, чем сама взрывчатка.
— А таким механизмом может быть только фотореле, — замечает молчавший все это время капитан Уралов. — И вот один из его фотоэлементов.
— Один? — усмехается Шахов. — А я думаю, что должен быть не один. «Ежу» для полной безопасности необходим круговой обзор, так сказать. И мне думается, что вот это пятнышко — тоже фотоэлемент.
— Да, пожалуй, — соглашается полковник Астахов. — Где-то, значит, должен быть выключатель этих фотоэлементов. В противном случае «еж» может ведь подорвать и своих хозяев… Но я не вижу тут никаких признаков такого выключателя. Может быть, он под кожухом?
— А я не думаю, что выключатель фотоэлементов находится под кожухом, — упрямо качает головой Шахов. — Он должен быть где-то на поверхности «ежа». Я даже догадываюсь, где именно. «Еж», видимо, сконструирован таким образом, что центр его тяжести смещен к одной из стенок. Тогда всякий раз, как только «еж» прекращает движение, эта стенка оказывается внизу и становится донной частью. Вот там-то, в каком-нибудь углублении, и нужно искать выключатель. Логично?
— Логично, — соглашается Астахов.
Посовещавшись еще некоторое время, все, кроме дежурных радистов, отправляются отдыхать. Операция по обезвреживанию «ежа» назначается на следующий день, когда возобновится инсценировка запуска «новой» ракеты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В тот же день решается вопрос: кто будет разминировать «ежа». Кандидатура Уралова является бесспорной. В помощь ему предполагается дать одного из техников-лейтенантов, но тут к полковнику Астахову является старший лейтенант Джансаев и почти слезно просит назначить помощником Уралова его.
— Вы были уже помощником у инженер-полковника Шахова, — строго замечает ему полковник. — Зачем же вам рисковать вторично?
— Потому и прошусь, что уже был, — с обезоруживающей улыбкой отвечает Джансаев. — Я вроде обстрелянный уже…
— Ну, а как вы на это смотрите, товарищ капитан? — обращается полковник к. Уралову.
Капитану очень хочется, чтобы помощником у него был именно Джансаев, но ему жаль Ахмета — неизвестно ведь, чем еще может все это кончиться…
— Я тоже думаю, товарищ полковник, что ему вторично рисковать не следует.
— Ну вот видите, товарищ Джансаев…
И все-таки Ахмет ухитряется уговорить их обоих.
— Ай-ай-ай… — укоризненно качает он головой, — Совсем, значит, нет в меня веры у товарища капитана? А ведь если бы не я в тот раз и не мой Шайтан, знали бы вы разве ахиллесову пяту «ежа»? Нельзя так, товарищ капитан… Несправедливо это. Прикажите ему, товарищ полковник, взять меня с собой…
От волнения Джансаев, безукоризненно владеющий русским языком, начинает вдруг говорить с акцентом.
— Ну что с ним поделаешь! — сдаваясь, восклицает Уралов. — Придется, видно, взять. Идемте, дружище Ахмет!
И он крепко обнимает старшего лейтенанта за плечи.
— Ну, а теперь идите отдыхать, — советует им Астахов. — Завтра у вас будет нелегкий день.
Они ложатся спать в одиннадцать часов вечера и долго не могут заснуть. Около двенадцати Уралов осторожно поднимается с дивана и, стараясь не разбудить Астахова, выходит в небольшой дворик, за которым начинается степь. Долго стоит, запрокинув голову в звездное небо. Темно и тихо вокруг, только лучи прожекторов изредка прощупывают территорию полигона, помогая солдатам капитана Хасанова нести их службу. Знает Уралов, что, кроме них, не спит сейчас и еще кто-то, дежуря у аппаратуры, засекающей импульсы, принимаемые и излучаемые «ежом».
Пора, однако, возвращаться, — может быть, удастся все-таки заснуть.
…На рассвете Астахова и Уралова бесцеремонно будит Шахов.
— Вставайте! «Еж» исчез!
Полковник и капитан вскакивают почти одновременно.
— Как? Когда?.. — охрипшим голосом спрашивает Астахов.
— Неизвестно.
— Но как же так? — недоумевает полковник. — Без сигнала он ведь не мог ничего предпринять. Неужели прозевали сигнал?
— В том-то и дело, что не прозевали. Не было никакого сигнала. Я сам дежурил всю ночь вместе с инженер-капитаном Серегиным и двумя техниками. За всю ночь вообще не было зарегистрировано ни одного импульса ни на коротких, ни на ультракоротких.