В спецслужбах трех государств
Шрифт:
Зам. по контрразведке: «Чепуха какая-то. Никакой команды из Москвы не было, глупость, что разнарядка была. Это он давал разнарядки…»
Зам. по 5-й линии: «Мне грустно стало, когда прочел. Может, это провокация: написали, что он и не говорил? Звонили Бобкову, чтоб тот поговорил с ним».
Лично я с Федорчуком не работал, знал его со стороны. Но его методы работы с людьми, которые бывали и после его ухода и с которыми я столкнулся, для меня были неприемлемы. Не вызывает сомнения, кому выгодно это интервью. Жаль молодых людей, у которых подобным образом формируют негативный образ прошлого».
Федорчуку был присущ жесткий, полувоенный стиль в работе, который приводил к неоправданной строгости,
Насколько мне известно, его стиль не был воспринят коллективом чекистов Украины. К примеру, когда решался вопрос о повышении в должности вернувшегося после ранения в Афганистане подполковника А. Нездоли, на коллегии КГБ УССР заместитель председателя по кадрам В. Рябоконь обратился к В. Федорчуку: «Да, подполковник себя хорошо зарекомендовал, успешно командовал в Афганистане, но он же не сдал квартиру, когда переводился во Львов. И если мы его назначим, это будет плохой прецедент для других…» В Афганистане Александр Нездоля был начальником штаба украинского спецназа «Карпаты» из 250 человек; он не прятался за спины, мужественно воевал, сохранил жизнь подчиненных бойцов, получил высокие награды. Неужели все это значит меньше, чем формальное нарушение служебной инструкции о сдаче квартиры?
Врублевский отмечает, что жесткие действия Федорчука нельзя понимать упрощенно. По его словам, в КГБ республики работали многие честные и умные профессионалы. Они видели пороки тоталитарной системы, пытались нейтрализовать радикализм своего руководителя, ждали демократических реформ. 5-е управление возглавляли сотрудники, не «отличающиеся какой-то особой кровожадностью, ненавистью к национальной интеллигенции».
Бытовала такая шутка, что когда Федорчук уехал из Киева в Москву, то подчиненные сотрудники целовали рельсы, по которым поезд ушел в столицу нашей Родины… С переводом Федорчука в Москву, как отмечает ответственный сотрудник ЦК, «республика освобождалась от слишком пристальной опеки КГБ».
Назначенный министром внутренних дел, он с упорством и убежденностью повышал профессионализм, ответственность и дисциплину, многое сделал для избавления от коррумпированных сотрудников, которые нарушали законность, имели неслужебные связи с уголовным миром, боролся с укрывательством преступлений. Не боялся вести дела, по которым проходили высокие должностные лица — партийная номенклатура. За время его службы в министерстве (1983–1986) по компрометирующим мотивам из МВД уволены около 80 000 сотрудников милиции. Кто с ним работал, отмечают его трудолюбие, заоблачную требовательность, доходившую до унижения людей, но также честность и бескорыстие. В старости он остался без родных, в одиночестве, не принятый в ветеранских коллективах КГБ и МВД.
На похоронах Федорчука в конце 2008 года (из родных присутствовала только внучка) председатель Совета ветеранов МВД России генерал-полковник И. Шилов (мой кемеровский земляк) и я сказали о нем теплые слова.
Степан Муха
Назначенный руководителем украинского КГБ Степан Нестерович Муха не был профессионалом и считался «карманным председателем». Он пришел в КГБ Украины из аппарата ЦК КПУ, не будучи осведомленным о деятельности спецслужб, без правовых знаний и оперативного опыта работы. Считалось, что назначение из «местных» кадров состоялось в условиях жесткой конкуренции ЦК КПУ и московского центра за приоритеты в руководстве важным республиканским органом, каким являлся КГБ Украинской ССР. Возглавлять, что прикажут, было типичным для некоторых партийных назначенцев, которые по призыву свыше готовы быть исправными «жнецами и кузнецами» и на «дуде могли играть».
По стилю работы руководящего состава после Федорчука и царящей в связи с этим обстановке в коллективе украинское КГБ снискало не лучшую оценку со стороны КГБ СССР.
В одном из республиканских изданий я вычитал о том, что партийно-государственные органы УССР действовали по принципу: «когда в Москве стригут ногти, в Киеве рубят пальцы». Резкая критика стиля руководства Мухи, не отвечающего современным условиям и духу времени, последовала от его заместителей. Не вдаваясь в детали, можно отметить, что в Киев была вынуждена выехать бригада Комитета с участием заместителя председателя КГБ СССР Г. Агеева и начальника Инспекторского управления С. Толкунова и провести кадровые изменения.
За период службы у меня было принципиальное правило: в беседах с подчиненными и выступлениях на совещаниях я ни разу не упоминал фамилий Федорчука и Мухи, не сравнивал свои действия и решения с тем, как было до меня. Менялся стиль работы, устранялись прежние ошибочные установки, но без упоминания личностей своих предшественников.
Часть четвертая
Горячие годы перестройки на Украине
Глава первая
Новый председатель КГБ Украинской ССР — «варяг» из Москвы
В начале мая 1987 года меня пригласил к себе Виктор Михайлович Чебриков и без всяких вступлений сказал, что мне придется перейти на другую работу и покинуть Москву. Поработал, мол, достаточно в центральном аппарате, готовься на самостоятельную должность. Застигнутый врасплох, я абсолютно не ожидал подобного поворота в своей служебной карьере, лишь сумел в растерянности ответить, что в принципе, как солдат, готов нести службу, ведь дальше Сибири не пошлют, а там я уже работал.
— Нет, буду рекомендовать тебя председателем КГБ республики. Поедешь на Украину.
Так за считанные минуты коренным образом изменилась моя дальнейшая профессиональная судьба. Я пробовал возразить, что не во всей полноте знаком со спецификой работы в союзной республике, не владею украинским языком, а главное, не знаю всех особенностей «придворной» жизни, ведь она кружится вокруг Политбюро ЦК Компартии.
— Вот и хорошо, что не знаешь всего этого. Не будешь лезть туда, куда не позволяют твои служебные обязанности и куда тебя не будут приглашать.
Председатель КГБ СССР начал давать подробные советы, как вести себя при прохождении согласования кандидатуры в ЦК, ведь назначение председателя КГБ союзной республики входило в номенклатуру Политбюро ЦК КПСС. Чебриков предупредил, чтобы я никому не говорил о состоявшемся разговоре, пока не встречусь с Щербицким, не получу его согласия и, конечно, окончательное «добро» в ЦК.
9 мая, в праздничный день, меня принял секретарь ЦК КПСС Анатолий Иванович Лукьянов, курировавший правоохранительные органы. Он не был на трибуне Мавзолея, так как дежурил в ЦК. Беседа оказалась длительной и поучительной. Лукьянов был хорошо информирован об обстановке на Украине, охарактеризовал высшее партийно-советское руководство, знакомил с настроениями в обществе, особенно в кругах творческой интеллигенции. Он профессионально размышлял о произведениях украинских писателей и поэтов, их политических пристрастиях. Я тогда не знал, что Лукьянов не только известный политик, но и поэт, публиковавший под псевдонимом «Осенев» прекрасные стихи. Естественно, в деталях велся разговор о положении в КГБ республики, о том, почему принято решение заменить председателя, над которым довлели годы работы, когда прошла недавняя полоса арестов представителей творческой интеллигенции.