В Средиземье бардак.

Райвизхем Ал

Пролетавшая мимо стая птиц тут же метко отбомбилась прямо на полыхающий белизной плащ майяра. С десяток-другой птичьих задниц расчертили плащ пометом до неузнаваемости. К удивлению хоббита, потеки от помета сложились в причудливую эльфийскую вязь букв.

"Вернидолгвернидолгвернидолг, - с удивлением прочитал хоббит.

– Ох уж этот Радагаст, - через силу улыбнулся Гэндальф.
– Всего-то просрочил вексель на триста лет, а он возмущается. Я же этот плащ напрокат взял, что же мне теперь, "новый фэйри" покупать?

– Ты вообще, зачем сюда пришел, блин, майяр позорный, - начал закипать хоббит. Все только и твердите, Весы покачнулись, Валары нам помогут, а на деле пшик! Почему бы самим Валарам не проявить свое могущество? Подкупить повара, пускай сыпанет яда в кофе или послать чучело орка, начиненное

взрывчаткой и все дела! Для чего вы тогда вообще? Вы, Великие и Сильные, убрались куда-то за три манды, предоставив право копаться в этой грязи нам, ничего не понимающим, не умеющим никого разводить на продажах эликсира бессмертия, все, что мы можем, это отдать свои никчемные жизни подороже!
– хоббит выкрикнул все это в едином порыве.

– Ты прав, я не могу пойти против Закона Весов, - заговорил Олорин.
– Но в остальном, ты заблуждаешься, сильно заблуждаешься. Примерно такие рассуждения мне уже доводилось слышать. И вообще, зарубите себе на носу, по долгам, связанным с эликсиром бессмертия истек исковой срок давности, так что все претензии безосновательны. Валары скорбят о Нуменоре, ведь одних налогов в бюджет поступало по миллиону триалонов. Валарам виднее, кого топить. Именно они спасали Средиземье от Саурона, послав меня. Но сейчас другое время и другие дела. Если мы вмешаемся в дела смертных, то нам грозит неустойка. Так что вам придется самим искать способ замочить Олмера, ведь он становится средоточием тьмы, в него вливается древняя и страшная сила, а, как и почему это происходит, вы и должны выяснить. Короче, замочите его, нафиг, меня уже задолбали в Валиноре дергать из-за него. Вон прямо с бала меня взяли под белы рученьки и сбросили с парашютом. Сказали, если в ближайшее время вы не разберетесь, будут каждое утро сбрасывать с парашютом. Если меня еще раз сбросят с парашютом, я из вас кондиционеры сделаю!

– А это как?
– заинтересовался Фолко. Из живых людей кондиционеры?

– Очень просто, надену на вас по пропеллеру и застряну вас в форточке. Я помню, в школе, по ошибке наколдовал Карлсона, застрявшего в форточке, и сказал что это кондиционер новой марки. Мне сразу по экзамену пять поставили. С тех пор моя карьера только вверх шла. Так что глядите у меня. Олорин шутить не любит!
– с этими словами он скрылся в кустах. Затем вновь послышался звук хлопнувшей дверцы, затем стрекот мотора. Вскоре над лесом взмыл небольшой кукурузник с эльфийскими рунами на крыльях.

Хоббит ничего не стал говорить своим друзьям. У тех и так хлопот хватало. Кто-то связал им шнурки ботинок, заклеил скотчем рот (чтобы не храпели), а Передасту и Недасту кто-то обмазал лицо гуталином, да так потешно, что, проснувшись, и взглянув друг на друга, оба вскочили с истошными криками. Связанные между собой рука Недаста и нога Передаста не дала им разбежаться, оба рухнули со страшным шумом на траву. Хоббит же проснулся от звуков "импровизированного будильника" и, завопив для порядка "тревога", стал спокойно собираться в дорогу. Возникший вокруг переполох приятно ласкал его волосатые уши. Многочисленные стенания дорфаков по поводу "мохноногой подлюги, свалившейся на их голову", окончательно привели Фолко в хорошее настроение.

Спустя десять минут, когда все улеглось, друзья начали решать вопрос, что же делать дальше. За ночь кто-то сожрал почти всю провизию, мешки с воблой тоже начали показывать дно. Вся шелуха и остатки неожиданно обнаружились в рюкзаке Передаста. Все били его долго и сосредоточенно. Тот уже не отпирался и привычно стонал что-то про "мохноногую заразу с волосатыми ушами". Отряд сначала рассчитывал пробиться к Дому Высокого и Тропе Соцветий, но дорога бы заняла несколько месяцев, а добывать пропитание охотой, никак не получалось. Жалкие попытки хоббита и дорфаков привели лишь к окончательному истреблению единственного слепоглухонемого суслика в окрестных местах.

Фолко же сразу же вспомнилась одна из историй из Красной Книги, про суслика. Она ему так нравилась, что он выучил ее наизусть и рассказал как-то в школе, отправив в глубокий обморок свою классную руководительницу, учительницу ботаники и директора школы. От смеха в классе отвалилась известка от потолка, так что потом еще и пришлось делать ремонт.

Про суслика.

Прекрасной Лючиэнь, как-то на день рождения, Радагаст, (тогда еще Двукарий),

подарил прирученного суслика. Несчастное животное было вырвано из рук зоофилов, (зоофилам при этом не поздоровилось). Суслик оказался инвалидом. Полным. Его ротовые мышцы парализовало при рождении, и поэтому на его грустной морде постоянно сияла улыбка. Вдобавок из-за перенесенных в детстве травм, он оказался очень маленьким, не больше обычного хомячка. Назвали суслика просто и ласково - Гуимплен (человек, который всегда смеется). Лючиэнь в нем души не чаяла. Суслик жрал и спал в свое удовольствие, пока в один прекрасный день не решил прогуляться по огромным покоям своей хозяйки. Хозяйку он об этом, естественно, не предупредил. А в эту ночь к ней пришел ее кавалер, Берель. Поскольку он пришел к ней ночью, крадучись, то свет естественно не зажигали. И, надо же так было случится, он в темноте наступил на него. Берель, хотя и был легок на ногу, суслику мало не показалось. Быстро отлюбив...(вырезано цензурой)...Лючиэнь и, дождавшись, пока она пошла принимать душ, Берель зажег свечу и, едва не упал в обморок от огорчения, наблюдая за корчами суслика. Он корчился, крючился и улыбался, а умирать не собирался. Зная, как любит суслика его любимая, он решился прервать мучения зверька. Взяв любимые тапочки Лючиэнь, стоявшие возле ее ложа, он пару раз приложил суслику по ушам тапочкой. Простая такая тапочка. Суслик - на том сусличьем свете, а Берель в смятении, что делать с трупиком? На улице зима, в снег закапывать неудобно - весной сусликоубийство обнаружится, да и холодно в снегу копаться. После недолгого раздумья, находчивый Берель поступил проще - взял грызуна за лапу и выкинул в форточку. Суслик взмыл в небо и пропал в ночи. Берель радостно задернул занавеску и лег спать, дожидаясь Лючиэнь. Но представьте ужас Береля, когда утром, отдернув занавески, Лючиэнь обнаружила весело улыбающегося хомяка, застрявшего в карнизе с обратной стороны окна. Суслик застыл в распятой позе (в той, которой раздавили) и смотрел на Лючиэнь из-за стекла. И весело так улыбался.

Замок стоял высоко в горах, где был вечный холод. Окно в покоях не открывалось, начиная с середины Первой эпохи. И суслик улыбался Лючиэнь до самой ее смерти, а также ее детям и детям ее детей, до самого конца Второй Эпохи Средиземья, пока в одной из бесчисленных войн Саурона с эльфами, Черный Властелин не осадил замок, и его доблестные обитатели не начали один за другим умирать с голода. И тогда Исилдур, из последних сил державшийся на ногах, решился разбить окно. Замороженный суслик прекрасно сохранился, и Исилдур зажарил суслика на отцовском копье Айглос прямо в камине, том самом копье, которое потом сломалось в битве с Сауроном. Подкрепившись маленькой тушкой суслика. Исилдур вышел на бой с Сауроном и, ухитрился отрубить тому палец. Пока Саурон выл от боли, Исилдур, будучи все еще страшно голодным, быстро зажарил палец на огне и съел. Испуганный Саурон бежал с поля сражения, потеряв во время бегства кольцо всевластья. А нашедший его Исилдур расчувствовался не в меру и тут же назвал в честь Гуимплена залив, откуда шли поставки на экспорт чудесного рассола.

Третий день отряд шел в глубь гор, вокруг становилось все мрачнее и угрюмее. Настроение у всех становилось все гаже и гаже. Леса исчезли, а вот мошкара нет. Склоны покрывали кустарники, тропа постоянно петляла и пряталась. А в глазах Недаста еще и двоилась. Однако очень скоро выяснилось, что тропа уже облюбована не только ими. По пути им попался уже четвертый труп, заколотый в спину и валяющийся прямо поперек тропы.

– Похоже, местные достопримечательности пользуются популярностью, - глубокомысленно изрек хоббит, убедившись, что в карманах усопшего ветер свищет.
– Уже четвертый турист, а от карманов вообще ничего осталось, даже подкладки.
– Короче надо держать ухо востро!

Дорфаки закивали. После общения с хоббитом они стали вдесятеро осторожнее, слух стал еще более чутким, чутье обострилось до звериного, и все равно хоббит на очередном привале умудрялся устроить какую-нибудь новую пакость.

Келаст тронул поводья. Глубокое и узкое ущелье, по которому они ехали, плавно заворачивалось морским двойным узлом на юго-восток, постепенно расширяясь. Впереди расстилался туман, но подул свежий ветерок и отряд приободрился. Как оказалось зря, ибо из тумана донеслось конское ржанье. Похоже, они были в этом ущелье не одни.