В старой Африке
Шрифт:
— А вы, Сайд, хотели бы заботиться о чужом ребенке?
— Как и вы, мсье!
Оба засмеялись.
— А как умирает туарег? — Так же, как рождается: просто. Перед родами женщина уходит в сторону от жилья и рожает одна, присев на корточки: ребенок падает на теплый мягкий песок, как яйцо у птицы. Обслуживает при этом роженица себя сама. Умирает туарег без страха и сожаления. Никто не плачет. «В кулаке солнца не спрячешь!» — говорят умирающему родственники. Он попросит прощения, и все. Вдова живет отдельно от людей четыре месяца и десять дней: справляет траур, не моется и не меняет одежды. Когда истечет положенный срок, она хорошенько помоется, подкрасится
— Значит, вечное колесо вертится снова?
— Конечно, мсье!
Так, разговаривая, они подошли, наконец, к последнему и самому главному из здешних ремесленников — к ювелиру. Сухой старичок ловко работал у горна. В ответ на приветствие он улыбнулся, покачал головой и вынес из шатра разные вещицы, сделанные из тончайшей серебряной проволоки, — коробочку, пару сережек и большие браслеты. Гай купил ажурные безделушки. Но это не все? Нет ли у него золота? Старичок исподлобья покосился на переводчика. Казенный плащ явно не внушал ему доверия. Нет, золота у него не бывает…
— Ну, все осмотрели, — облегченно вздохнул Гай.
— Можно возвращаться… Или… Вот тут выше, по тропинке к перевалу, есть площадка, с которой виден весь аррем. Хотите взглянуть?
На перекрестке дорог сидел молодой харатин в драном халате и с пестрой повязкой на курчавой голове. У его босых ног стояла ржавая банка из-под сгущенного молока. Увидев нищего, Гай бросил в банку монетку. Парень вытащил ее, положил за щеку и с удивлением протянул иностранцу свою банку.
— Что ему надо? Сайд засмеялся.
— Да это вовсе не нищий! Это продавец! Он продает банку и удивлен больше вашего!
Недоразумение выяснилось, зрители довольны. Продавец снова уселся на землю. Банка ему не нужна. Он решил выменять ее на две горсти проса. Теперь все заинтересовались его товаром. Гай сделал ему хорошую рекламу, и банка пошла по рукам. Гай увидел на ней надпись швейцарской фирмы, и ему сделалось грустно: «цивилизация» упорно расползалась вширь, лезла во все щели, проникала в самые далекие уголки. Оазис возле крепости уже в ее лапах, но она ищет все новых жертв, и вот здесь, в горах Хоггара, заметны первые грозные признаки ее приближения. Безобидные швейцары и их банки— это только начало. Своими глазами Гай увидел, что Страны Ужаса и Серой Смерти здесь нет: в самом сердце Сахары еще сохранились островки яркой и самобытной культуры, сохранилась относительная независимость и потому — жизнь. Последняя жизнь через последнюю независимость. Лейтенант д'Антрэг сказал, что в Сахаре есть нефть. Может быть… Тем хуже! Богатства окажутся причиной окончательного разорения и гибели настоящих владельцев этой земли: исчезнут воины, поэтессы, пестрые амфоры и мерно покачивающиеся караваны… Все здоровое и честное будет беспощадно уничтожено колонизаторами: появятся машины, люди в шлемах и синих очках с пистолетами у пояса, пышно расцветет их образ жизни…
Глава 7. В гостях у знатной таргии
Осмотр аррема закончился. У тропинки, ведущей из деревни к площадке Тэллюа, Гая ожидал сухой старичок с большими серьгами в ушах — уже знакомый ему ювелир. Оглянувшись по сторонам, он вынул из-за пазухи белый шелковый платок, развернул его и на двух ладонях протянул Гаю. Это была заколка для волос изумительной работы, с ажурным украшением из тончайшей витой проволоки, — золотая брошь, похожая на цветок. Ювелир что-то очень быстро говорил, указывая на шатер и повторяя имя его хозяйки:
— Тэллюа!
Он сладко улыбался и прикладывал заколку к лысине. Искушение было велико. Гай вспомнил утренний разговор и не очень уверенно вынул кошелек.
Днем, пока он знакомился с арремом, сюда подошел патрульный взвод, и теперь они собирались в гости не вдвоем, а втроем: Гай, Лоренцо и лейтенант д'Антрэг.
Они встретились перед последним поворотом тропинки.
— Нет, позвольте, — горячился Лоренцо, — вопрос следует решить сейчас. Он уже там. Экспедиции он нужен, и мне хотелось бы сделать ему приятное!
— Кто это? — спросил подошедший Гай, — О ком идет речь?
О туарегском вожде Алларе аг-Дуа, предводителе стоящего здесь сильного отряда. Мне необходимы его симпатии: в любой момент при раскопках мы можем найти большие ценности, и тогда доброе отношение этих разбойников может сослужить нам службу. Что вы скажете, мсье лейтенант?
— Мне все равно, пусть решит наш гость, — лениво ответил д'Антрэг, — Аллара я хорошо знаю.
— А для меня все туземцы интересны, — закончил спор Гай. — Не часто приходится обедать с туарегскими феодалами-разбойниками!
Вот и площадка. На ней раскинулся обширный шатер из пестрых тканей, позади него — шатры и навесы поменьше. У входа — шест с рогатым черепом какого-то животного и копья с флажками. Это заявки местных феодалов на благосклонность хозяйки. За палатками громкий смех и говор — это молодые женщины заняты стряпней. Какая бодрость! Воздух пьянит, как вино… Собираясь войти в шатер, Гай вдруг заметил над зубчатой вершиной горы легкое облачко. «Привет тебе!» — подумал он и поднял полу шатра.
В первый момент помещение показалось ему темным. Только через отверстие вверху радостно сияло небо и лился поток голубоватого света. Потом он заметил второй источник освещения — широкое отверстие в задней стене, затянутое прозрачной оранжевой кисеей: оно пылало, как большой фонарь. Постепенно глаза привыкли, и из темноты выплыл медный треножник, над которым вился дымок. Гай почувствовал запах благовонного курения. Рядом на корточках сидела молодая женщина в полосатом халате с белым веером в руках… Рабыня, по-здешнему шалитка. И еще проступили смутные очертания столика, ковер на полу и сидящая на нем фигура туарега…
Посреди шатра, под прорезью в потолке было устроено возвышение, покрытое цветными тканями и подушками, — что-то вроде ложа или эстрады. Столб света упирался в это сооружение, и на фоне прозрачной темноты шатра яркие краски драпировок сверкали, как эмаль. На возвышении лежала девушка, одетая в короткий белый халат, поверх которого был наброшен второй — ярко-желтый. Его широкие складки свободно обрисовывали небольшое стройное тело. Голубые лучи сверху и оранжевые со стороны перекрещивались как раз в этом месте и освещали мягким цветом ткани ее одежды, и золото украшений, и даже смуглую кожу: девушка светилась, как большой драгоценный камень.
Гай боялся заговорить, чтобы не спугнуть это светящееся видение — казалось, оно взмахнет яркими крыльями и упорхнет, как сказочная жар-птица.
— Это Большой Господин, о котором мы уже сообщали тебе, Тэллюа, — громко проговорил Лоренцо. Пришедшие опустились на ковер рядом с туарегским вождем, который сидел неподвижно, как изваяние.
Гай подошел к Тэллюа. Она встала и, прижав к груди обе руки, поклонилась ему в пояс. Гортанным голосом, с трудом подбирая французские слова, старательно и наивно, как ребенок в школе, она произнесла: