В старой Африке
Шрифт:
— Тэллюа!! Тэллюа! — вопила толпа.
Особенно старались женщины — их визг покрывал все. Порядок нарушился. Жители села выбежали на арену, топали ногами и орали имя девушки, словно бросая вызов туарегским разбойникам.
Аллар уже близко… Склонившись к седлу, он вытягивает вперед правую руку…
— А-а-а-а-а-а… — ревели имгады.
— Э-э-э-э-э-э… — визжала толпа.
Аллар настиг девушку и почти схватил ее. Но в последний момент она сделала резкое движение, скакун ее рванулся в сторону, и Аллар тяжело пронесся мимо.
Теперь зрители окончательно потеряли самообладание. Они колотили о землю палками,
На арене появились четыре молоденькие девушки. Это танцовщицы из Улед Наил, лучшие в Северной Африке исполнительницы танца живота. Их лица густо раскрашены и неподвижны — это условные маски. Длинные волосы закинуты за спину, переплетены пестрыми лентами и монетами — цветным пучком они свешивались почти до земли. Груди прикрыты бархатными тарелочками, торс обнажен, на ногах— широкие прозрачные шальвары и цветные туфельки на высоких каблуках. Тоненькие и гибкие, как лозинки, девушки выстроились в ряд, держа в руках большие бубны. Старый араб взял инструмент, похожий на гусли, и танец начался.
Разгоряченная я возбужденная «фантазией», толпа нетерпеливо разглядывала девичьи тела. Они слегка дрожали, чуть слышно звенели бубенцы. Музыка зазвучала громче и веселее — танцовщицы оживали, поднимали бубны высоко над головами и хором вскрикивали в такт мелодии. Их желтовато-бронзовые тела вились, каждая мышца плясала свой особенный танец, груди трепетали…
Музыкант ускорил темп. «Ай! Ай! Ай!» — вскрикивала толпа. Порядок нарушился, но, когда первый потерявший голову человек выскочил на арену, музыканты сделали громкий аккорд и оборвали мотив. Девушки убежали, разгоряченная толпа недовольно рычала.
На арене опять перемена. Снова появился заклинатель змей. Четырьмя досками он вместе с помощниками огораживал небольшую площадку. Потом внесли две корзины, долго тыкали в них палками и, наконец, вытряхнули на площадку двух разъяренных змей.
Змеи были приблизительно одинаковы по размерам. Сначала они пытались расползтись, но палками их бросали друг на друга, и змеи начали бой не на жизнь, а на смерть. Толпа издала крик жестокой радости и стихла. В напряженной тишине слышался отвратительный шелест пресмыкающихся. Они приподнялись на хвостах и начали медленно сближаться— рывками, по сантиметрам. Сделают движение — и замрут на месте, покачивая маленькими головками. Пасти широко раскрылись, тонкие язычки торчали вперед… «Х-х-х…» — шипели обе от ярости и предсмертной тоски… И снова рывок… И снова покачивание…
Гадины сближались. Ближе… Еще ближе… «Х-х-х», — слышится в мертвой тишине их мерзкое шипение. Ван Эгмонд платком отер со лба крупные капли пота…
Молниеносно одна из змей кинулась вперед, схватила другую за челюсти и втянула ее голову в свою раскрытую пасть. Всё произошло мгновенно, почти неуловимо для глаз. Рывок! И вот уже обе лежат на песке… Одна начала заглатывать другую, в тишине слышен хлюпающий звук… Отдохнет, полежит неподвижно и снова всасывает торчащее из пасти тело другой. В смертельном отчаянье побежденная вилась кольцами, подбрасывалась вверх, завязывалась узлами, цеплялась за выступы почвы и все-таки глубже и глубже уходила в глотку. Минуту у раскрытой пасти судорожно дергался тонкий хвостик, потом скрылся и он. Гнусно раздувшуюся гадину загнали в корзину. Люди ревели и наступали на арену.
Ужасное зрелище вывело из себя и сдержанных европейцев. Лионель держал руку на кобуре пистолета… Гай забыл, что это и есть тот момент неописуемого возбуждения африканской толпы, который он обязан взять на пленку. Сейчас ему было не до работы…
Тэллюа тоже вне себя.
— Теперь смотри, Большой Господин… Будет самое большое, — с трудом хрипит она сквозь зубы.
Загипнотизированные, объятые порывом возбуждения, они не услышали ни топота, ни звука шагов. И вдруг Гай, как будто вышел из тумана, медленно оглянулся, увидел притихшую толпу и бледные лица Лионеля и Лоренцо.
По арене прямо к ним шел араб-рабочий. Откинувшись назад, он прижимал к груди груду золота — кубок, чашу, браслеты… За ним двигались еще двое. На самодельных носилках они несли безжизненное тело европейца — его бледная голова свесилась, льняные волосы мели песок.
Подойдя, носильщики осторожно опустили на землю тело и положили рядом искрящиеся на солнце сокровища.
— Золото!! — пронзительно взвизгнул Лоренцо. — Наконец-то!!
Глава 8. Смерть профессора Балли
Раненый открыл глаза.
— Мсье, подойдите поближе, — пролепетал он дрожащими губами.
Три европейца склонились над ним. Гай бегло осмотрел распростертое тело. На груди и спине большие кровоподтеки.
Переломов, видимо, нет, но лицо посерело и неестественно осунулось, нос заострился, губы посинели. Лионель низко нагнулся к профессору:
— Что случилось, герр Балли? Ради бога, говорите!
— Я оставил носильщиков на привале. Стал один обходить горы… Натолкнулся на пещеру и клад… Три сундука… Разбил один и для образца взял… сколько мог унести… Недалеко от привала сорвался с тропинки. Порода здесь мягкая… Крошится под ногами…
— Значит, сокровища Ранавалоны найдены? Поздравляю, дорогой профессор! Вы скоро подлечитесь, отдохнете и…
— Я умираю, д'Антрэг… — прошептал раненый и бессильно закрыл глаза. — Слишком долго лежал без помощи… Все кончено… — Он слабо зевнул и с видимым напряжением прошептал: — Письмо… заранее заготовлено на случай… Деньги переведите… жене… Поручаю… забо… заботу… — Он замолчал.
Гай видел, как Лионель качнулся было вперед, чтобы сказать несколько слов утешения и надежды, но слова были бесполезны, ученый умирал. Страшным усилием воли он добился того, что попал в лагерь живым, и теперь силы быстро оставляли его исковерканное тело.
— Где… граф? — чуть слышно, не раскрывая глаз, спросил раненый. — Нужно передать… место…
Лионель вскочил.
— Сейчас, профессор… Эй, где мсье де Авелано? Вокруг теснилась толпа легионеров и туземцев. Все молчали.
— Я спрашиваю, где начальник экспедиции?
— Побежал к своей палатке, мой лейтенант, — ответил Сайд.
— Зачем? Наверное, за лекарствами. Сейчас позову… В одну минуту! И Лионель тоже исчез.
На бескровном лице умирающего выступили мелкие капли пота. Дыхание стало редким и глубоким. Вдруг он открыл глаза и увидел Гая.