В старой Африке
Шрифт:
Гай нарвал бананов, лег за бугорком и стал наблюдать. Прошло полчаса, час, два.
С рассвета на веранде не показался ни один человек! Куда же они девались? Не может быть, что они оба спят.
Время шло, и напряжение нарастало. Наконец Гай решился. Снял сапоги и измазал ноги грязью. Под бананами лежала корзина. Он нагрузил ее спелыми плодами. Через лес пробрался к той стороне луга, где стоял склад. По траве на животе приполз к складу, волоча за собой корзину. Потом поставил ее на голову и высунулся из-за угла. Тихо. Он деловито осмотрел дверь, играя роль возвратившегося слуги. Ни звука.
Сжав зубы, Гай медленно шел по открытому
Он поставил корзину на пол. Молнией вскочил в комнату…
На койке без досок лежал мсье Шамси, повернувшись лицом к стене. По белой рубахе расплылось пятно крови. Она лужицей собралась на тюфяке и каплями стекала на пол. Капли падали медленно. Гай слышал звон в ушах, крики обезьян в лесу и воркованье голубей на крыше.
Мсье Шамси был убит предательским выстрелом в спину. Наверное, сменился с дежурства, сварил обед для товарища и сладко захрапел. Тогда мсье Малик избавился от него. «Хе-хе, — думал он, — одна заявка лучше, чем две!»
Гай в изнеможении сел за стол, положил голову на руки, закрыл глаза и долго сидел не двигаясь. Куда убрался мсье Малик? Навстречу людям с 202-го? Или подальше в кусты, чтобы укрыться от восставших негров? Завтра выйдет, чтобы скрыть следы преступления, сожжет факторию и пойдет навстречу белым. Гай решил сделать то же самое: забраться в дебри, костра на ночь не разжигать, а с оружием в руках просидеть до утра. Потом сжечь факторию, а то мсье Малик убийство свалит на него. А сжечь сейчас — преждевременно: дым привлечет сюда толпу негров и ускорит развязку.
Итак, главное сейчас — вооружиться и действовать! Толпа воинов, которые ночью мазали себе губы, могут показаться каждую секунду. Здесь болтаться не к чему.
Он поднялся. Около постели стоял карабин, который всегда стреляет сам. Нет, может быть, мсье Малик оставил здесь что-нибудь получше. Гай спокойно шагнул в другую комнату. На койке прямо под окном лежал мсье Малик. Он был мертв. Гай подошел ближе. На лице — страдание, руки прижаты к животу, ноги судорожно подобраны. На столе стояла пустая миска. Мсье Малик с аппетитом съел пищу с ядом, потом застрелил повара в спину. Наконец сам почувствовал себя плохо и в муках скончался, освободив в этой драме места для новых желающих…
Гай осмотрел комнаты, поминутно выглядывая в окно и не выпуская из рук карабина. Очевидно, оба ливанца уже начали готовиться к бегству: на столах лежали сумки с документами и пищей. Но в комнате мсье Шамси валялась пустая сумка, пахнущая нефтью, а у мсье Малика на столе лежала сумка, набитая бутылочками от лекарств и одеколона. Все они были наполнены нефтью и завернуты в бумажки с указанием месяца и времени взятия образца. Здесь же лежала копия заявки и деловая переписка об обнаружении нефти. Гай бегло просмотрел документы. В них упоминался и Бубу. Леопольдвиль требовал уточнения и скорейшего обследования прилежащих к фактории лесов; фактория отвечала, что деревенские негры боятся входить в сумрак гилей из-за отравленных стрел пигмеев. Леопольдвиль настаивал на принятии энергичных мер, достойных королевской администрации и поставленных ею культурных задач: двум торговцам напоминалось о цивилизаторской миссии белой расы в Африке и о связи личного благосостояния мсье Ш. Малика и П. Шамси с выполнением их благородной задачи. Туманно намекалось, что подыскиваются лица, которые могли бы финансировать покупку концессии. На полу валялась копия заявки мсье Шамси. Она была разорвана на четыре части.
Глава 19. У пигмеев
В густых зарослях Гай сложил оружие, воду и консервы. Еще до ливня сжег дом и засел в свое укрытие. Складов он уничтожать не стал — пусть товары достанутся неграм. Все устроилось очень удачно: вода смоет следы, ищеек у восставших нет. Теперь он в полной безопасности, практически попросту недосягаем. «Сейчас посижу немного и послушаю: толпа должна явиться скоро, если только из деревни увидели дым. Это время следует оставаться начеку. Негры разграбят склад и возвратятся в деревню. Тогда я засну до вечера, а на ночь опять стану на часы. Завтра — конец этому кошмару».
Гай сидел на траве с карабином в руке и клевал носом. Он был окружен колючими кустами, пробраться через которые без треска и шума было невозможно. Их он считал надежной защитой.
Вдруг он почувствовал на плече что-то легкое, но чужое. Открыл глаза. Это была маленькая корявая коричневая ручка.
Ручка могла принадлежать только пигмею. Ее появление на плече Гая не было опасным, ведь пигмеи теперь стали его друзьями и союзниками. Но бесшумное проникновение человека в те самые кусты, которые он считал абсолютно недоступными, куда сам забрался с большим трудом, два раза упав и двадцать два раза уколовшись о колючки или зацепившись за них платьем, — эго было совершенно непостижимо! При нем находилось два карабина и три сотни патронов, и он был уверен в своей недосягаемости. Гай порывисто вскочил и обернулся, сжимая в руках оружие. Перед ним стоял Оро. Гай сразу узнал его по лысине на темени. Пигмей улыбался, застенчиво переминался с ноги на ногу.
Оро потащил его за рукав.
Гай указал на свою голень и сделал болезненную гримасу.
Пигмей кивнул головой и махнул рукой в направлении лесной чащи. Гай улыбнулся: «Поглядим, как ты выберешься из такой западни? Как же голый человечек полезет в колючки? Ладно, увидим… В моем распоряжении почти двадцать часов. Негры боятся пигмеев в лесных дебрях, и становище Бубу теперь самое безопасное для меня место. Так почему же мне не нанести визит королю и не провести день при его дворе?»
Гай туго набил патронами две сумки, повесил их через плечо, сунул в карманы спички, компас и два медицинских пакета с бинтами, взял в руки заряженный карабин и обернулся к Оро.
Но в укрытии уже никого не было.
Гай полез сквозь колючие ветки и торчащие сучья, натыкаясь на шипы и ломая сапогами особенно угрожающую поросль. Карабин и сумки цеплялись за каждый сук, и каждая колючка норовила сделать дыру в его рубахе, и когда с проклятиями он наконец выбрался на поляну, то увидел Оро, сидящего на зеленой траве. Он, как Гаю показалось, с удивлением смотрел на европейца, пока тот утирал ручьи пота, переводил дух и осматривал новые ссадины и уколы.
Они вернулись на факторию. Гай выволок со склада мешок с солью, показал соль Оро и дал ему горсть. Оро мгновенно сунул соль в рот и стал с удовольствием сосать ее, спросив жестами: не хочет ли Гай подарить эту драгоценность пигмеям? «Ого-го!» — восторженно крикнул он на утвердительный кивок и уже повернулся было к лесу, но Гай опять зашел в помещение и отобрал стеклянные бусы, штуку ткани и несколько пачек сигарет. Пачки и сверток сунул пигмею в руки, взвалил мешок на спину, и они углубились в лес напрямик, без дороги.