В Стране Бабушки Куклы, или Дом с волшебными окнами

Эмден Эсфирь Михайловна

Глава шестая. Первое знакомство с Михайлом Иванычем

Вот кончается дорожка,

Вот и дом на светлых ножках,

Дом на ножках серебристых,

В окнах звёзды, в окнах искры,

Ты куда меня привёз,

Добрый дедушка Мороз?

Тут дети услышали знакомый стук топора, и сразу стало веселее.

— Дедушка Морозко, ау! — крикнула Таня.

А Морозко уже шёл по лесу, топоча своими подшитыми валенками, и вёз за собой санки, полные

блестящих, покрытых инеем дровишек.

— Дедушка Морозко! — крикнула Таня. — Смотри, у нас мостик провалился!

— А я-то что ж, — ворчливо отозвался Морозко, — а я тут при чём?

— Дедушка, постыдитесь! — сказал Серёжа. — Что вам стоит! Дайте мне два бревна.

— Ну а я что ж, не даю? — сказал Морозко.

Серёжа быстро перекинул мостик через овраг, а Морозко подул на него для прочности, и оба они протянули Тане руки.

— Ишь ты, как замёрзла! — посочувствовал Морозко, когда Таня с их помощью перешла через мостик. — Садись-ка теперь в мои санки, а ты, милый, помоги мне сестрёнку везти.

Таня забралась в санки, Морозко укутал её, и санки понеслись прямо по серебряной дорожке.

— Карр! Карр! — закричала, свесив голову, ворона. — Хор-роший старрикан! Хорроший!..

— Заморожу! — закричал Морозко, замахиваясь, и ворона с испуганным карканьем улетела.

А в конце дорожки виднелся маленький дом под белой снеговой шапкой.

Вот санки остановились у крылечка, и большой бурый медведь показался на пороге.

— Добро пожаловать, дорогие гости! — сказал он грубым голосом.

А из-за медведя осторожно выглядывала остренькая рыжая мордочка.

— Здравствуйте, миленькая девочка! — сказала лисичка.

Глава седьмая. Плюшевый приёмыш

Мишка, спи.

Не сопи.

Лапа Мишкина, усни,

Лапа будет трогать сны:

По мху ступать,

Похрустывать…

Ухо Мишкино, усни.

Ухо будет слушать сны:

Будут сниться Мишке

Шор-шур шишки…

У медведя в доме было очень тепло. Жарко горела печка, и серебряные искры так и вылетали из неё!

В доме, наверно, была мастерская. Михайло Иваныч как только впустил гостей, так сейчас же ушёл в угол и принялся за работу, что-то мурлыча себе под нос и не обращая никакого внимания на детей.

— Лыжи делает! — сказал Серёжа. — Вот здорово! Михайло Иваныч лыжи делает!

Морозко снял тулуп, погрел у печки руки и стал большой иглой зашивать дыру в валенке.

— Не полагается! — ворчал он, ворочая валенок. — Не полагается… Сколько служу, а новых валенок не выслужил.

Михайлу Иванычу, видно, давно надоела Морозкина воркотня, и он громко запел:

Я лыжи детям делаю, Прочней вам не сыскать. Секрет таков: лишь смелые Их могут надевать. Трусишка в яму упадёт, А смелый на? гору взойдёт!

— А куда на них можно дойти? — спросил Серёжа.

— Это смотря по тому, кто наденет, — сурово ответил Михайло Иваныч.

— Да куда хочешь, милый, — сказал Морозко.

— Мы, дедушка, дом с серебряными окнами ищем, — сказала Таня. — Ай! — закричала она, потому что Серёжа наступил ей на ногу. — Ты что это… — начала она, но, увидев, какие знаки делает ей Серёжа, замолчала.

Морозко сделал вид, что ничего не заметил.

— Куда вам надо, туда и доедете, — сказал он, откусывая нитку.

— Ищите — и найдёте, — пробурчал Михайло Иваныч.

— Нам ведь торопиться надо, дедушка, — сказала Таня, — очень торопиться! А то мы останемся в Старом году!

— Ну что ж, попросите Михайла Иваныча, он вам лыжи и даст.

— Даст, миленькая девочка, даст, — суетилась лисичка.

Она всё бегала около Тани и угощала её и Серёжу вкусными морожеными яблоками и клюквой в сахаре.

— Да не юли ты! — прикрикнул на неё Морозко. — Пойди лучше малого побуди — что он всё спит да спит…

— Иду, иду, — засуетилась лисичка и юркнула за пёстрый ситцевый полог.

Таня заглянула туда и увидела деревянную колыбельку.

— Можно мне маленького посмотреть? — спросила она.

— Можно, миленькая девочка, можно… — И лисичка отдернула пёстрый полог.

За пологом в деревянной колыбельке сладко спал плюшевый медвежонок.

— Плюшкиным звать, миленькая девочка, — сказала лисичка. — Маленький ещё, вот и спит всё.

— И что за малый! — сказал Морозко недовольно. — Всё спит да спит, хоть бы разок проснулся!

— Какой хорошенький! — сказала Таня. — А откуда он у вас, дедушка?

— На дороге нашёл, милая. Я бы не стал брать, да вот Михайло Иваныч сказал: «Давай усыновим». А он мужик серьёзный, мастер хороший, я его и уважил. Да что толку! Вот и няньку взяли, юлу такую, а дитя всё спит да спит!

— Постойте-ка, я попробую его разбудить, — сказала Таня.

Она вынула медвежонка из колыбельки и прижала его к себе. Медвежонок был тёплый, плюшевый, и Таня прижалась к нему щекой.

Серёжа тоже просунул голову за занавеску.

— Таня, — сказал он, — скорее! Смотри, уже ночь совсем.

— И куда вы пойдёте, миленькая девочка? — запричитала лисичка.

— Замолчи, юла! — прикрикнул на неё Морозко. — Михайло Иваныч им лыжи даст, живо доедут.

— Готовы, — отрубил медведь, кладя на стол две пары отличных лыж.

Таня никак не могла расстаться с медвежонком, и Морозко, пошептавшись с Михайлом Иванычем, разрешил ей взять Плюшкина с собой.

— Малому свежий воздух полезен, — сказал он. — На обратном пути занесёшь.