В стране Черного Лотоса

Карпентер Леонард

— Я бы предложил вам разделить скромное угощение, приди вы вовремя, — развел руками Дашбит-бей, — но сейчас, боюсь, ничего не осталось. — Он обвел широким жестом груду грязных блюд и подносов, полуобглоданных костей, вскрытых устриц и фруктовых огрызков и косточек. — Осталось лишь немного фруктов, — добавил евнух, ставя жирной рукой на середину стола позолоченную корзину.

— Нет, Дашбит-бей. Я был задержан самим Йилдизом и должен немедленно возвращаться к нему. — Аболхассан плотно прикрыл дверь за своей спиной. — По правде говоря, я не одобряю нашу встречу; я полагал, что мы твердо условились избегать ненужного риска. Что за важное дело срочно потребовало моего присутствия

здесь?

— Государственный переворот и захват власти — разве не важные дела? Устранение Йилдиза и установление военной диктатуры! — Дашбит-бей захихикал. — Генерал, не надо так испуганно зыркать по углам. Здесь, в моей личной столовой, нет ни окон, ни потайных отдушин. Мы здесь одни. Никто не подслушивает нас и не прочтет наши слова по губам. Здесь можно говорить спокойно. Есть такие вещи, которые должны быть обсуждены открыто между равными.

— Равными! — Аболхассану стоило огромного труда скрыть презрительно-возмущенную ухмылку. — Ну да, Дашбит-бей, мы равны. Равны как соратники в общем деле, равны по риску. Хотя, осмелюсь заметить, если наше дело провалится, тебя разрежут на несколько большее количество кусков, чем меня.

— Вы меня успокоили, генерал! Вы снова шутите! — Евнух рассмеялся. — И вы лжете! — Его глаза не отрываясь смотрели в глаза воина. — Но вы лжете с умом, так умело, как только может лгать мне человек, задумавший потягаться со мной умом и ролью в заговоре. — Дашбит-бей покачал головой, не обращая внимания на гримасу оскорбления, судорогой схватившую лицо генерала. — Только не думайте, что вам удалось обмануть меня, генерал! Не думайте, что я, как остальные, развешу уши и буду внимать вашим сказкам про правление совета и разделение властей. Вы будете единоличным диктатором. Вы — естественный лидер аристократии высшего и среднего уровня. Ваше генеалогическое древо будет последним, что выучат многие и многие в своей внезапно укоротившейся жизни. Для вас захват трона станет только началом кровавой бани, но, карабкаясь к вершине дерева власти, отсекая по пути все мешающие ветки, не вздумайте так же обойтись со мной. — С этими словами евнух наклонился над столом и обмакнул очищенный апельсин в сладкий сироп, приготовленный в специальной серебряной чаше. — Так вот, моя роль в государстве слишком велика, положение прочно, а деятельность чрезвычайно важна, хотите вы того или нет.

— Ладно, Дашбит-бей. — Генерал наклонился над столом и пристально поглядел на евнуха; лишь легкое подрагивание ноздрей выдавало его гнев. — Я готов не замечать твоих оскорблений, по крайней мере пока. Ты действительно нужен мне. Нужна возглавляемая тобой система государственной власти, которая позволит в кратчайшие сроки превратить это восстание в череду великих военных побед!

— А я про что говорил, генерал! — прервал его евнух. — Кроме того, если вы полагаете, что Туран — всего лишь ощетинившийся оружием монстр, воюющий со всеми хайборийскими народами сразу, то вы глубоко ошибаетесь. Как человек военный, вы не можете понять, что мы сильны не только и не столько легионами. Нет, истинное могущество королевства заключено в торговле и дипломатии. Я даже позволю себе высказать крамольную, на ваш взгляд, мысль: настоящая война сейчас, скорее, лишит страну ее решающих преимуществ. Наоборот, величие Турана потребует, чтобы вы были лишь символом государства. Можете подавлять всякое недовольство внутри страны — сколь угодно жестоко, но дипломатию доверьте мне. И последнее: пресеките распространившиеся в городском гарнизоне слухи о ночи длинных ножей, грядущей для квартала евнухов.

Дашбит-бей, не обращая внимания на попытки генерала изобразить на лице удивление и недоумение, продолжил:

— Да, генерал,

мне известно и это. Кстати, те, кто распускал эти сплетни, уже получили перевод в дальние гирканийские гарнизоны. Эта мера позволила несколько сдержать распространение столь тревожного слуха. Я и мои дети — не смейтесь, генерал, — мои дети-евнухи держат меня в курсе всего, что происходит в Аграпуре. Мы — реальная власть в Туране. Так всегда было при Йилдизе и его предках, и так будет впредь. На этот раз, генерал, я вас предупредил. В следующий раз может оказаться… слишком поздно.

Заплывший жиром евнух чуть наклонил голову и зевнул.

— Но, в общем-то, — продолжил он, — все не так плохо. Всякому правителю приходится идти на компромиссы. Я предлагаю вам, генерал, почти абсолютную власть, какая и не снилась Йилдизу. Почти абсолютную. Ведь в мире еще не было правителя, который бы полностью реализовал все свои замыслы… к счастью для мира и всех народов.

Аболхассан мрачно ходил взад-вперед вдоль стола, осмысливая услышанное. Воцарилось глухое молчание. Когда генерал наконец снова повернулся к Дашбит-бею, лицо воина было мертвенно-серым. С трудом разжимая зубы, генерал спросил:

— Ну а что с тем караваном оружия, который был снаряжен указом Йилдиза для легионов в Венджипуре? Он уже отправлен?

Евнух кивнул:

— Одна половина выгружена в дне пути от Аграпура. А вторая даже не покинула пределов порта. Оружие лежит на складах южнее доков. В любой момент мы можем воспользоваться им. — Дашбит-бей внимательно посмотрел на своего гостя. — Генерал, да не принимайте вы все так близко к сердцу. Я понимаю, что у ваших планов есть свои границы. И все же — успокойтесь. Вот, угощайтесь фруктами… — Евнух небрежно подтолкнул корзину к генералу.

— Благодарю. Непременно воспользуюсь предложением.

Склонившись над корзиной, Аболхассан задумчиво выбирал среди множества фруктов подходящий плод. Наконец он остановился на крупном манго, чья кожица была желтой с одного конца, а затем меняла цвет на зелено-коричневый и багровый на другом. Не говоря ни слова, генерал поставил ногу на стол и сделал по нему несколько шагов по направлению к своему собеседнику. Подойдя к Дашбит-бею вплотную, он опустился, уперев колени в широкую грудь евнуха, и воткнул манго в его широко открытый от удивления рот. Схватил евнуха одной рукой за затылок, генерал продолжал вдавливать фрукт в глотку своей жертвы, сжимая ее железной хваткой.

Из груди Дашбит-бея вырвалось лишь сдавленное хрипение. Пухленькие ручки бесцельно метались от пояса с ножнами к руке генерала, а от нее — к сдавленному горлу. В конвульсиях евнух перевернул ногами стол и сам рухнул навзничь в груду объедков. Аболхассан продолжал сжимать его горло до тех пор, пока не убедился, что тот не сможет выплюнуть плод. Тогда генерал вскочил на ноги и отошел от извивающегося в агонии тела как раз вовремя, чтобы услышать лязг замка и увидеть открывающуюся дверь.

В комнате появился Эврантхус — первый помощник в канцелярии Дашбит-бея. Взволнованный юноша обежал перевернутый стол и склонился над умирающим начальником.

— Я услышал душераздирающие звуки, генерал. Что случилось?

— Беднягу сгубила жадность. Он подавился косточкой манго, — сказал Аболхассан, одновременно нашарив рукой рукоятку ятагана на своем поясе. — Теперь, видимо, тебе придется занять его место при дворе и в некоторых других делах.

Генерал знал, что Эврантхус был посвящен в заговор. Что молодой евнух слышал, стоя за дверью, — оставалось только догадываться.

— Да будет так! — согласился юноша.

Он стоял, наблюдая конвульсии Дашбит-бея, словно тот был уже мертв, не пытаясь хоть чем-то помочь ему.