В стране дремучих трав(изд.1948)
Шрифт:
По густой, высокой траве мы прошли мимо плетня, за которым жужжали пчелы, и остановились у фанерного домика. Я переступил за Думчевым порог и с удивлением остановился. Вся комната была заполнена паутиной. В рамках окошек вместо стекол была натянута паутина. В углах висела паутина в виде маленьких гамаков. В банках тоже ползали пауки и тянули за собой нити. Даже в банке с водой перемещался какой-то серебристый паук. В разных местах с потолка свисали нити. На одной из них над самым полом была подвешена дохлая мышь, на других — щепочки и камешки.
— Да сделайте хоть шаг от порога! — сказал Думчев. — Чего вы боитесь?
Думчев открыл коробку — рой мух разлетелся по комнате. И сразу все тронулось с места: закачалась паутина с камешками, щепочками, на рамах окошек, тронулась нить с подвешенной мышью, и маленькие паутинные гамаки в углах комнаты тоже закачались. Появились пауки — бросились ловить, хватать добычу. Я не знал никогда, что на свете есть столько разных, не похожих друг на друга пауков. Беспокойные маленькие чудовища — они теперь были всюду. Пауки! Пауки! Пауки! Они бегали по паутинам, натянутым в рамах окошек, по стенам, спускались по нитям, скатывались в паутинные гамаки. Пауки двигались по полу, по стенам, по потолку. Мимо моих ног они входили и уходили в настежь открытую дверь.
Среда, 10 июня
Думчев живет в городе. У него там, говорят, лаборатория, где он производит химические опыты, но я там не был. Он считает, что мне надо дышать морским воздухом. Все чаще провожаю его до фанерного домика. Здесь мы расстаемся, и я ухожу к морю.
Я выздоравливаю. Иногда, правда, неожиданно появляется боль в сердце, но сразу же уходит. И тогда мне кажется, что она похожа на актера, который появляется после спектакля на сцене, чтобы просить у публики прощения за причиненное беспокойство.
В душе у меня торжество. Болезнь побеждена. Я здоров, бодр, свеж и весел. Готов показаться в роли Ромео или Чацкого на подмостках Малого или Александрийского театров. Я не верю, что был когда-то болен. Каким лекарством лечил меня доктор?
Понедельник, 15 июня
«Метаморфоз»!
Вчера был снова в фанерном домике. Сергей Сергеевич наглядно и долго разъяснял, что такое «метаморфоз». На столе среди множества круглых стеклянных банок стояли рядом две широкие плоскодонные банки, скорее похожие на аквариумы. Одна из них наполнена водой, а в другой — песок, камешки и пучок зеленой травы. В обеих банках были совсем разные занятные существа: одно плавало в воде, другое передвигалось по песку.
— Смотрите! Похожи ли эти два существа одно на другое?
— Ничуть не похожи.
— Действительно, у одного торчат жабры, хвост плоский и неуклюжий. Оно живет только в воде. Называется «аксолотль». Другое дышит легкими, тело у него более стройное, длинной цилиндрической формы, с хвостом, Живет на суше и в воде. Называется «амблистома». Было время, когда аксолотля и амблистому считали двумя разными, самостоятельными видами. А теперь установлено, что вот этот водный житель — аксолотль — превращается в амблистому. То есть аксолотль — личинка амблистомы.
— Что же тут удивительного? — сказал я. — Головастик, живущий и плавающий в воде, превращается в лягушку, живущую и в воде и на суше. А головастик совсем не похож на лягушку. К чему ваши опыты?
Думчев засмеялся:
— Пример неподходящий! Как бы вы удивились, если бы в болоте одни головастики клали яйца, из которых появлялись головастики же, а другие превращались в лягушек!
— Ну, таких чудес не бывает! — рассмеялся я.
— С головастиками не бывает. А вот с аксолотлем — личинкой амблистомы — бывает. Он превращается в амблистому. Но аксолотль может также не превратиться в амблистому, размножаться и умереть аксолотлем.
— А амблистома?
— Та, в свою очередь, откладывает яйца, из которых позднее появляется личинка — аксолотль.
— Хорошо! Но какого нового чуда вы ждете от них здесь?
— Чуда без чудес! Искусственным путем я вызываю метаморфоз и заставляю аксолотля обязательно превратиться в амблистому. Этот метаморфоз — превращение личинки во взрослую форму — я произвожу и наблюдаю.
— Но как же вы здесь, в мастерской, вмешиваетесь в дела природы?
— Очень просто. Я подкармливаю аксолотлей щитовидной железой или тироидином, который эта железа вырабатывает, и заставляю водную форму амфибии превратиться в совершенно не похожую на нее земную. Я физиолог и обязан уметь это делать! Я создаю необходимые условия для превращения одного существа в другое.
Среда, 17 июня
Здоров! Здоров! Совсем здоров!
Между больными ходят слухи, что наш доктор сам изготовляет чудодейственные лекарства.
— Какой живой водой вы меня напоили? — спросил я Сергея Сергеевича.
А он ответил:
— Если будете помогать в моих опытах, то узнаете.
Какой из меня помощник ученого?!
Сегодня к вечеру оставил больницу и поселился, по рекомендации Думчева, у фельдшера Акулинушкина.
Стал я совсем другой — юный, бодрый. И все это сделал он — Думчев! Что же мне совершить для него?
Понедельник, 22 июня
Вчера в доме фельдшера Акулинушкина ждали гостей: мыли полы, пекли пироги, взбивали пуховики. Все блестело и сверкало. И даже канарейки з клетках казались свежевымытыми и сверкающими.
Я ушел за город. В воскресный день доктор всегда бывал в фанерном домике. Но я вовсе не собирался ему мешать и, пройдя мимо, направился к морю. Неожиданный дождь заставил меня вернуться, и я побежал к домику.
Постучал в дверь, но никто не ответил. Опять постучал:
— Можно войти?
Но Сергей Сергеевич не отозвался. Приоткрыл дверь — никого. Вошел. Очень удивился: ни пауков, ни банок, ни паутины. Только книги на столе. Одна — «Царство животных» — была раскрыта, и я увидел рисунок, под которым была подпись: «Паук-бокоход. Предельная длина — один дюйм».
Дождь утих. И тут я услышал где-то рядом со мной шорох. Осмотрелся. Никого. Шорох повторился. Я внимательно обошел всю комнату. Снова сел на табуретку, стал было перелистывать книгу, но что-то шуршало, шаркало рядом со мной. Глянул на пол: из-под табуретки, на которой я сидел, высунулась огромная мохнатая кривая нога. Я отбежал к дверям. Табуретка зашаталась. Я увидел привязанного к ее ножке огромного паука. Злым блеском горели глаза, скреблись, тянулись в разные стороны восемь мохнатых лап, изгибалась шершавая головогрудь. Тот же паук-бокоход, которого я только что видел на рисунке. Но там был обозначен рост в один дюйм, а здесь он с полтабуретки. Паук-гигант!