В страну ледяного молчания
Шрифт:
Голодные, измученные, ввалились мы в кают-компанию. На столе обед.
— Который час?
— Два.
— Дня или ночи?
— Ночи.
Я посмотрел на солнце: оно попрежнему было над головой, такое же ослепительное, как всегда.
Первая женщина — научная работница в Арктике — Н. П. Рябцева-Демме.
Сегодня к вечеру выходим в исследовательский рейс по островам.
— Войцеховский, вот
С таким нарядом заснули.
27 июля. 10 часов утра. Нагруженные теодолитом, измерительными приборами, анероидом, линейками — выступили в путь к скале Рубини-Рок. Через 10 минут пешая экспедиция тов. Шмидта, с нагруженными на нартах банками, ведрами, досками, киноаппаратом, вышла на ледник Юрия.
Забравшись по ледяному скату на гору Чурляниса, я долго смотрел на развернувшееся строительство нашей станции. Белые сосновые стены покрывались черным толем. За несколько дней из-под земли выросла пирамидой оранжерея. В ней круглый год будут выращиваться зелень и питательные растения. Эта идея принадлежит Демме — первой женщине-исследовательнице Арктики.
— Гоп-гоп…
Две нарты, запряженные ненецкими лайками, пронеслись по горному плато. Ненец Хатанзейский и охотник-зверобой Кузнецов объезжали собак, готовили их к продолжительным санным путешествиям для обследования прилегающих островов.
К вечеру благополучно возвратилась ледниковая экспедиция. Проф. Шмидт рассказывал:
— Спустили меня на веревке в двадцатиметровую трещину. На разных глубинах я отбивал топориком лед, складывал в ведро и отсылал на поверхность. Я так залюбовался игрой красок льда, что не заметил, как прошло время, и, когда меня, истощенного, вытащили наверх, я спросил: — сколько минут я пробыл в трещине?
— Два с половиной часа, Отто Юльевич, — спокойно ответил мне гидролог Лактионов.
— Ну, теперь, товарищи, приготовляйтесь к походу. Мы попытаемся пройти по всем местам, где были раньше оставлены продовольственные склады иностранными экспедициями, посетившими Землю Франца-Иосифа. Проверим их состояние, пополним запасом продовольствия. Кстати еще раз обшарим все уголки, не найдем ли следы группы Алессандрини и Роальда Амундсена. Я считаю, что если бы они были живы, то непременно попытались бы пробраться к тем местам, где сложены неприкосновенные запасы Арктики.
Обессилевшего О. Ю. Шмидта вытащили на двадцатиметровой трещины ледника.
Всегда, прежде чем предпринять что-нибудь, начальник экспедиции вместе с капитаном ознакомлял команду, устраивая подобие производственных совещаний. Матросы, кочегары и все мы были в курсе всех предпринимаемых решений и за это любили руководителей экспедиции.
Ледокол приготовился пойти по путям исследователей архипелага
В МУЗЕЯХ АРКТИКИ
27 июля солнечный день. Видно, как поднимаются теплые испарения из открытых полыней и разводий. Сквозь трепещущую дымку марева очертания базальтовой скалы — великана Рубини-Рок дрожат и меняют свои формы. Ледокол медленно, словно боясь нарушить покой бухты Тихой, развернулся в заливе и поплыл между островами Гукером, Скотт-Кельти на юг к острову Нортбруку для научно-исследовательской работы на мысе Флора, островах Белле, Мак-Клинтоке, Аагате, Альджере и Земле Вильчека. Новые зимовщики и рабочие остались заканчивать новую постройку.
К вечеру подул сильный западный ветер. Небо покрылось темно-серыми тучами. Мимо ледокола, куда-то спеша, качаясь на волнах, обдаваемые брызгами, проносились льдины, торосы, проплывали с величавым спокойствием гиганты-айсберги, отливавшие отблесками мелькавшего из туч солнца. На темно-голубом фоне неба вскоре стали выступать белые контуры холодного Нортбрука. Вынырнул мыс Флора, на вершине которого была плотно насажена веками ледниковая шапка, спускавшаяся с северной части огромным ледником.
От ледокола отшвартовались две шлюпки, доотказа наполненные людьми. Около берега с любопытством разглядывали нас тюлени.
Вот мы и в „Международной гостинице“ Арктики. Мыс Флора — излюбленное место всех полярных исследователей. Многие, мечтавшие о славе достижения северного полюса, считали долгом зайти на это место.
Долина, где проводили зимовку Джексон и Ли-Смит, где нашли приют штурман Альбанов и матрос Кондрат (единственные люди, уцелевшие от экспедиции Брусилова), где произошла трогательная историческая встреча в 1896 году двух выдающихся полярных исследователей — Фритьофа Нансена и Джексона, была покрыта весенними белыми и розовыми цветами, желтыми полярными маками, нежно-голубыми северными незабудками и красным мхом. Все это на первый взгляд походило на восточный ковер. „Птичий базар“, приютившийся на высоких серых прибрежных скалах, да сохранившаяся среди обрывов джексоновская лестница привлекали внимание многих участников экспедиции. Доверчивые птицы не улетали с насиженных гнезд. Изредка лишь белогрудая кайра и белоснежная чайка поднимали крик, защищая бесцеремонно разглядываемых нами маленьких, еще не совсем оперившихся птенцов. Направо от нашей шлюпки матросы заменили высокий серый памятник, высеченный в виде пирамиды из крупного зернистого мрамора. На памятнике была следующая надпись:
КВЕРИНИ, СТОККЕН, АЛЛЬЕ — „СТЕЛЛА ПОЛЯРЕ“, 1900 г.
Надпись указывала, что обелиск поставлен герцогом Абруццким в память трех участков его экспедиции, пропавших без вести во время путешествия к полюсу санной партии под начальством Каньи.
Долина была покрыта цветами.
В углублении памятника мы нашли трубочку, в которой лежало много разнообразных записок людей, посетивших эту долину. Тут были хвастливые надписи какого-то англичанина, написавшего на своей визитной карточке:
„Убил собственноручно 12 медведей“.
Между прочим, участника поисков Нобиле, американка Бойс писала:
„Ничего прекраснее нигде не встречала“.
Советские ученые гораздо скромнее. Арктику надо планово изучать, а не только любоваться ею. Седовцы тоже написали несколько слов:
„Всегда будем чтить память героев Арктики“.
Спешим к скале, где в прошлом году был водружен наш железный флаг СССР, — к месту, где правительственный комиссар архипелага Отто Юльевич Шмидт в прошлом году произнес: „В силу данных советским правительством мне полномочий объявляю Землю Франца-Иосифа территорией Советского союза“.